Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

С Борнео Матиуш направляется в Индокитай, но долго там не задерживается. Снова под ногами зыбкая палуба корабля, долгий морской переход. И вот наконец сын Средиземноморья ступил на китайскую землю, высадившись, очевидно, в Макао.

Уже с первых шагов на этой земле он обращает внимание на то, что она богата хлебом, вином, рисом, мясом, рыбой и другими продуктами. По широкой извилистой реке Жемчужной — рукаву дельты Сицзяна — он поднимается к Кантону (Гуанчжоу), одному из древнейших городов и важнейших портов страны. Долины Жемчужной и Сицзяна — густо заселенный сельскохозяйственный район.

Гость из далекой Европы, считавший Венецию образцом большого города, был, однако, удивлен размерами Кантона, который, по его оценке, в три раза больше Венеции. Монах наблюдает кипучую жизнь города и среди прочего отмечает: «Во всей Италии нет такого количества кораблей, сколько их в одном этом городе».

Он сравнивает и другие города Южного Китая с итальянскими. «Величайшим городом в мире» называет Матиуш Ханчжоу (у него — Катусай), подобно Венеции расположенный на берегу морского залива. «Город имеет 100 миль в окружности, — пишет Одорико, — и насчитывает более 12 тыс. мостов». В те времена этот крупнейший торговый и ремесленный центр Китая славился, в частности, шелками.

На побережье Южного Китая Матиуша заинтересовал любопытный способ рыбной ловли с помощью бакланов — больших водоплавающих птиц. Привязанного веревкой баклана спускают на воду, тот ныряет, хватает рыбу, но проглотить ее не может, так как на шею ему надето узкое кольцо. Когда птица появляется на поверхности, улов у нее в буквальном смысле вытаскивают из горла.

Одорико посетил ряд других больших городов Южного Китая, в том числе Нанкин. Отсюда по Великому каналу он добирается до Хуанхэ. «Река проходит через самую середину Китая, — пишет он, — и, когда разливается, производит громадные разрушения, подобно реке По у Феррары».

Сравнивая китайские города с итальянскими, реку Хуанхэ с хорошо известной европейцам рекой По, Матиуш не делает и намека на научное осмысливание увиденного. Но сам подход Матиуша к характеристике тех или иных объектов примечателен. Здесь мы сталкиваемся, хотя и в самой элементарной форме, с методом географического сравнения, которым наука стала широко пользоваться лишь в прошлом столетии.

По Великому каналу Матиуш прибыл в конечный пункт своего путешествия — Пекин, тогдашний Ханбалык (город хана). В Пекине он прожил три года, много узнал о Китае и китайцах нового, о чем не пишет даже Марко Поло. Он рассказывает, например, о том, что «признаком знатности у мужчин служат длинные ногти, а у красивых женщин… маленькие ножки; по этой причине матери, как только у них рождаются девочки, так сильно перевязывают им ступни, что те более не растут». Кстати, никто до Матиуша не описывал также судоходство на Великом канале.

Вместе с другими католическими монахами, находившимися в Пекине, Матиуша по праздникам приглашали в императорский дворец. Наблюдая придворную жизнь, он отмечает, что у престола богдыхана, проявляющего большую веротерпимость, толпятся и молятся за него люди разных народностей и вероисповеданий — христиане, магометане, буддисты, даосисты, последователи Конфуция и другие. Но Одорико понимал, что дело не столько в веротерпимости хана, сколько в его хитрости. Окружая себя представителями покоренных народов, позволяя им молиться за «свыше данного владыку», формируя из них свою гвардию, делившуюся на подразделения по языку, происхождению и религии и этим самым разобщенную, великий хан обеспечивал прочность своего трона.

Любопытна картина тронного заседания. Одорико говорит и о порядке его ведения, и о степени близости каждого человека из окружения богдыхана к своему владыке. Необычен блеск их одежд, головных уборов, тщательное записывание каждого слова Хубилая четырьмя сидящими у его ног секретарями. Раболепно склоняется перед владыкой тысячная придворная толпа. В столице богдыхан живет лишь зимой. Летом же весь двор переселяется на север, в его родную Монголию.

Есть у Одорико некоторые сведения об административном устройстве страны, средствах связи, хорошо организованных монгольскими правителями. Вся империя делится на 12 частей. Везде имеются подставы и гостиницы. Если донесение очень срочное, гонцы передвигаются на дромадерах, а не на лошадях. Приближаясь к подставе, гонец трубит в рог, и из гостиницы сразу же выезжает следующий гонец. Таким образом донесение доставлялось великому хану вместо месяца за один день. Приносили известия и скороходы. Подставы для них располагались через каждые три мили. Скороходы носили пояса с колокольчиками, звон которых извещал об их приближении.

В обратный путь Одорико шел через провинции Шаньси, Сычуань и через Тибет — самое высокое и обширное в мире нагорье, отличающееся крайней суровостью климата. «Жители этой страны живут в шатрах из черного войлока», — пишет он, имея в виду кочевников-скотоводов. Одорико интересуют своеобразный быт и религия тибетцев — ламаизм, то есть северная ветвь буддизма, приближенного к местным, сходным с шаманскими верованиям. Его многое удивляет, вызывает в душе различные чувства. Он, например, не может спокойно смотреть на то, что людей в Тибете не хоронят, как принято у христиан, а, разрубив на части, оставляют на съедение священным птицам — грифам.

Одорико, по-видимому, посетил Лхасу (у него — Гота) — столицу Тибета, и если не был первым европейцем, побывавшим в ней, как считает английский исследователь Дж. Бейкер, то по крайней мере первый ее описал. Обобщая свои наблюдения о Лхасе, Одорико говорит: «Их (тибетцев. — Б. Ю .) главный город очень красив и построен весь из белого камня, а его улицы хорошо вымощены».

Точных сведений о пути Одорико на родину из Тибета нет. Из-за преждевременной кончины он не успел ничего об этом сказать. Предполагают, что он шел через Кабул (Афганистан), затем Хорасан (Северный Иран), Тебриз, а оттуда прежним маршрутом в Венецию. На родину он вернулся через 14 с половиной лет «изнуренным и больным человеком».

В мае 1330 г. Одорико продиктовал в Падуе собрату-монаху рассказ о своих путевых наблюдениях и приключениях и в самом начале 1331 г. поехал с незаконченным отчетом к римскому папе. Однако на пути 14 января в Удинеском монастыре он скончался. Здесь же, в монастыре, в присутствии множества людей его похоронили под алтарем как святого, хотя приобщили к лику святых значительно позже.

Венецианский скульптор Филиппо де Санти изваял на его могиле мраморный памятник.