Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

Пока мы плавали, в доме хлопотали, готовили застолье. На Деревянном вертеле жарили поросенка, непрерывно вращая его, пока он не покрылся хрупкой, золотистой корочкой. Самые деликатесные части — хвост и корочку — подали родителям и нам, гостям.

Авторитет старших в семье непререкаем. В детях сызмала воспитывается уважение к родителям. Но мир есть мир, и семейный панцирь не всегда от него спасает.

Колониализм на Филиппинах расшатал традиционные нравственные ценности, а новые в условиях капитализма еще не выработались.

Общество в стране делится на сильных и маленьких людей, прослойка которых неоднородна.

В городах маленьких людей делят на две группы: старожилы (мелкие служащие, продавцы, шоферы) и низший слой — «провинсиано» (это те, кто недавно из деревни, — дворники, грузчики, разнорабочие).

В среде сильных тоже различают несколько категорий. Во-первых, все белые — американцы (их около 20 тысяч), испанцы (10 тысяч), европейцы (5 тысяч). Обычно они банкиры, представители фирм, бизнесмены. Вторая категория — испанские метисы. Это местная элита. По традиции они занимаются перевозками, вкладывают капитал в промышленность, сельское хозяйство. Затем собственно филиппинская верхушка. В их руках торговля, банки, страховые компании, из их среды нередко выдвигаются политические лидеры. И наконец, немногочисленный средний слой — чиновники, интеллигенция.

Большая сила в стране — церковь. Ей принадлежат земли, школы, колледжи и университеты. Формально церковь отделена от государства, но она вмешивается во все дела, вплоть до выборов президента. Католицизм пустил здесь глубокие корни.

Испанцы обосновались сначала на Висайских островах, потом перебрались на Лусон. Отбив у мусульманского раджи Солимана поселение Мэйнила, они стали строить новый город — Манилу (в переводе название означает «там, где растет трава нила»).

Откроем «Фрегат «Паллада»» Гончарова. «…Я увидел, как велик город, — пишет он о Маниле, — какая сеть кварталов и улиц бежит по берегам Пасига. После этого не удивишься, что, здесь до ста пятидесяти тысяч жителей… Город большой, город сонный и город очень приятный».

Это написано в прошлом веке. А сегодня здесь живет свыше семи миллионов человек. По плотности населения Манила приближается к Токио. Город весьма неоднороден. Практически это семнадцать разных, непохожих друг на друга городов.

Среди них деловой центр Макати, где на широком проспекте выстроились, подобно неприступным крепостям, банки, страховые агентства, представительства иностранных фирм, где соперничают друг с другом фешенебельные отели и светятся рекламы кинотеатров. В районе китайских кварталов — «чайна тауне» — бесчисленные магазинчики, мастерские с жильем наверху. Как и во времена Гончарова, здесь «неистребим запах мыла, ваксы, чеснока, растительного масла, пряностей». Снуют велорикши, на улицах там и сям фруктовые базарчики, лавки денежных менял. Здесь всегда можно купить цветочный китайский чай и женьшень.

Административный и политический центр Кесон-сити застроен зданиями из стекла и бетона. А в самом многолюдном районе — Тондо в кое-как сколоченных из фанеры лачугах без окон, водопровода и канализации ютится беднота. У въезда в аристократические «деревни» Форбс-парк и Дас-Мариниас стоит вооруженная охрана, проверяющая пропуска. Это «деревни» для богатых. На тенистых улицах прячутся в зелени изысканные особняки с бассейнами, ароматизированными телефонами, с кортами для игры в теннис и пелоту.

В один такой особняк нас привели поиски дома для аренды. Хозяин — молодой, похожий на спортсмена бизнесмен — пригласил нас войти.

В доме царила невероятная мешанина: богемский хрусталь и китайский фарфор, старинные гобелены и современная мебель, японская миниатюра и авангардистская живопись. Из всех углов смотрели на нас закованные в латы бронзовые рыцари. Чистый лик мадонны уживался с портретами голливудских суперзвезд. Распятие Христово соседствовало с позолоченными статуями Будды… Трудно было судить о вкусах хозяина. Только потом, в баре, куда он пригласил нас отведать редкого вина из своей коллекции, нам удалось определить его пристрастие — он собирал холодное оружие всех времен и стран. В обширном собрании впечатляли три вещи: длинный, изогнутый серпом нож самураев для священного ритуала — харакири; мусульманский крис — обоюдоострый, как лезвие, нож и, наконец, нож астронавта, побывавшего на Луне. Он висел на стене под стеклом, стерильным блеском и зазубренностью форм напоминая хирургический инструмент. Но эта коллекция, как выяснилось, не столько предмет увлечения, сколько выгодный способ вкладывания капитала.

В Маниле почти нет среднего слоя населения. Есть богатые и бедные, нищета и безудержная роскошь. Простой пример: цена билета на концерт заезжей знаменитости превышает месячное жалованье служанки. Да и такую работу найти нелегко. На улицах часто можно увидеть спящего под пальмой бездомного человека. А в нескольких шагах от него в роскошных магазинах продается деликатесная еда… для кошек и собак. Четвероногие баловни судьбы получают витаминизированную пищу, а в районе трущоб Тондо тысячи детей ложатся спать голодными.

«Харисон плаза» — большой торговый комплекс с двумя кинотеатрами, ресторанами, аттракционами, фонтанами, игральными автоматами, супермаркетом и даже церковью.

Сюда приходят целыми семьями не обязательно покупать, но просто развлечься, погулять, подышать прохладным, кондиционированным воздухом, попытать счастья в лотерее. Однажды я наблюдала, как проходила такая лотерея. За столиками сидели играющие, их было, наверное, с полтысячи. Взгляды всех были прикованы к возвышению, где вращался барабан, выдававший слепое счастье. Главный приз и приманка — автомобиль «Тойота», перевязанный красной лентой, — стоял тут же. Через час картина переменилась: столики опустели, на полу валялись обрывки невыигравших билетов и пустые стаканчики из-под кока-колы. А рядом совершалось богослужение — святой отец утешал проигравшихся. Автомобиль «Тойота» по-прежнему стоял на своем месте.

Почти во всех тропических городах жизнь замирает, когда наступает «полдневный жар». Закрываются магазины, пустеют Улицы, люди спешат укрыться в тени. Манила — современный огромный город — давно отступила от этого правила. Городской пульс бьется напряженно весь день. И все же вечерние улицы не похожи на дневные: стихает деловая сутолока, ослабевает поток машин, появляется больше гуляющих, спешащих в парк Хосе Рисаля.

Это имя свято на Филиппинах. Рисаль — просветитель, врач, художник, писатель, он знал двадцать два языка, включая русский. Книги, которые писал Хосе, бичевали алчность монахов, грубость чиновников, угодничество местной элиты перед колонизаторами. Рисаля обвинили в революционной деятельности и утром 30 декабря 1896 года казнили. Ему было всего тридцать пять лет. В испанском застенке в ночь перед казнью Рисаль написал стихи «Прощание с родиной». «Прекрасная жемчужина, край, обласканный солнцем, ты станешь свободным!» — это были его последние слова. Каждый филиппинец их помнит наизусть. На площади Лунета, где казнили Хосе Рисаля, сейчас высится монумент. Днем и ночью несут почетный караул часовые, у подножия памятника всегда живые цветы.