Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

Уцелевшие до наших дней античные рукописи действительно не дают никаких оснований считать, что финикийцы, греки или римляне сумели хоть раз добраться до берегов Нового Света и благополучно вернуться назад.

Правда, современные знания об античной культуре имеют серьезные пробелы. Многие выдающиеся достижения древних философов, путешественников и ученых были безвозвратно утрачены. Бесценные рукописи — хранители информации — безжалостно сжигались религиозными фанатиками, втаптывались в грязь копытами варварской конницы, гибли от наводнений и пожаров, разрушались от ветхости. Кто знает, может, там содержались сведения о далеких морских походах в западную часть Атлантики?

Множество сложных и запутанных проблем встает перед учеными, когда они обращают свой взгляд в прошлое. Наука не может строить свои выводы лишь на беспочвенных догадках. Для создания любой достоверной гипотезы нужны твердые, обоснованные факты. Есть ли они у нас, когда речь идет о плаваниях античных мореходов в Америку? В конце 1933 года мексиканский археолог Хосе Гарсиа Пайон производил раскопки древнего индейского поселения Калиш-тлахуака в долине Мехико. Под тремя непотревоженными слоями глинобитных полов одного из зданий ему удалось обнаружить несколько погребений ацтекского времени (XIII–XV века нашей эры). Находки были богатые: глиняные расписные кувшины и чаши, украшения из раковин и горного хрусталя, золотые пластины, фигурка оцелота и тому подобное. Среди всей этой роскоши внимание археолога привлек один необычный предмет: из угла гробницы на него глядели широко раскрытые глаза какого-то бородатого существа в шутовской конической шапочке. Это была голова небольшой терракотовой статуэтки диаметром два с половиной сантиметра. Весь ее облик резко отличался от древних скульптур индейцев. «В течение многих лет, — вспоминает Пайон, — головка хранилась у меня, и я иногда показывал ее знакомым как некий курьез». И только в 1959 году о находке случайно узнали европейские ученые. Они и помогли установить, что терракота из Калиштлахуаки относится к хорошо известному типу римских статуэток II века нашей эры. Но как мог столь древний предмет оказаться в ацтекском погребении? Видимо, еще в далекие времена индейцы обратили внимание на столь необычную вещь. Не исключено, что первые ее владельцы знали кое-что и относительно обстоятельств появления статуэтки на берегах Мексики. Во всяком случае ясно одно: римскую находку как особо почитаемую реликвию бережно передавали из поколения в поколение, пока она не очутилась в гробнице грозного ацтекского вождя.

Открытие в Калиштлахуаке знаменательно тем, что перед нами первое бесспорное привозное изделие доколумбовой эпохи, найденное в Центральной Америке во время научных раскопок, что исключает всякую возможность подлога. Оно придает большую достоверность и другим сообщениям о случайных находках античных вещей в различных районах Мексики; среди них головка эллинистической статуэтки из Керетаро, позднеримская терракота (торс Венеры) из области Хуастека и римская же фигурка из Северной Мексики(хранится сейчас в музее Чикаго, США). Заслуживает внимания и такой любопытный факт: на одной из фресок античного города Помпеи было изображено чисто американское растение — ананас, о котором, как считалось прежде, Европа узнала только после плаваний Колумба, то есть не ранее XV века.

Итак, скупые, но вполне достоверные данные позволяют утверждать, что по крайней мере один раз предмет римского производства II века нашей эры пересек(разумеется, вместе с человеком) Атлантику и очутился на берегах Нового Света, в Мексике.

Как это случилось? При каких обстоятельствах?

Во II веке после гибели Карфагена Рим стал единственным и абсолютным властелином всего Средиземноморья, превратившегося на целые столетия во внутреннее «римское море». Море в буквальном смысле слова кормило Рим. Гигантские потоки грузов вливались на Апеннинский полуостров из Северной Африки, Передней Азии и Причерноморья. Легионы Цезаря с помощью флота захватили Галлию и высадились в Британии. Римские суда бороздили просторы Атлантики в районе западноафриканского побережья и к северу от Гибралтара.

Именно к этому времени и появляются в трудах римских историков туманные сообщения о затерянных в океане островах западнее «Столбов Геркулеса». Правда, римляне могли узнать о них из греческих или финикийских источников. Поэтому для нас важно знать, ходили ли римские корабли хотя бы до ближайших к Африке островов — Мадейры, Канарских и так далее?

В 1964 году на прибрежном мелководье, близ островка Грасьоса (группа Канарских островов), была обнаружена хорошо сохранившаяся античная амфора так называемого финикийского типа, которыми пользовались только на римских судах во II–III веках нашей эры. Известно также, что подобных амфор на торговых кораблях не было и, стало быть, речь идет скорее всего о визите на остров Грасьосу военного корабля.

Сопоставив все эти факты, можно предполагать, что Канарские острова были известны римским мореплавателям и иногда посещались ими, но, видимо, чаще всего это происходило при случайных или вынужденных обстоятельствах. То, что на острове Грасьоса побывал когда-то не торговый, а военный корабль, который гораздо хуже был приспособлен к далеким морским путешествиям, указывает как раз именно на такого рода возможность.

Отсюда становятся более понятными и отдельные находки римских вещей в Мексике. От западного побережья Африки к берегам Мексиканского залива идут мощные Канарское и Северное пассатное течения и дуют попутные ветры (северо-восточные пассаты). И если римляне выходили за «Столбы Геракла» в океан и бывали на Канарских островах, то нет ничего удивительного в том, что отдельные их корабли во время бурь относило далеко на запад, вплоть до американского побережья. Но пока нет ни малейшего намека на то, что эти «путешественники поневоле» когда-либо возвращались назад.

Новеллы

Художник Е. Ратмирова

Случилось это в один из полевых сезонов много лет назад.

Вечерело, когда я возвращался из маршрута верхом. Собаки громким лаем встретили меня у околицы хутора Ёда. Поводя ушами, лошадь устало шагала к ближайшему дому. Здесь жил промысловик Гурич. Я увидел через низкий забор, что он торопливо перебежал двор, отогнал собак. Я слез с седла, привязал лошадь.