Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1983

Таежные друзья.Когда читаешь отчеты, записки, доклады и ходатайства Арсеньева, видишь, как он убедительно и страстно, а порой с негодованием заступался за угнетенные народы Окраины. Много добра сделал он орочам, гольдам, удэгэ, тазам, нивхам. И лесные люди всегда помнили своего «капитана». Зимой они приезжали в Хабаровск на нартах к Арсеньеву в гости. Гольды, удэгэ и тазы ставили палатки во дворе Арсеньева, где и ночевали в любой мороз, не желая спать в душных комнатах, где «лесом не пахнет», где «дышать нечем». Арсеньев угощал их пельменями, крепким чаем, борщом со сметаной, компотом, который гости особенно жаловали. К больным он приводил русских врачей, покупал им лекарства. Анна Константиновна вспоминает, что, если представители удэгэ, орочей, тазов и гольдов ходили к генерал-губернатору или другим представителям власти в Хабаровске, Арсеньев сопровождал их. Порой он был переводчиком.

Крепкая дружба с местным населением позволила Владимиру Клавдиевичу записать рецепты многих народных лекарств и снадобий, названия целебных трав. По крупицам собирал он ценный лечебный опыт людей тайги, начисто отвергая шаманство. Наиболее эффективные методы лечения Арсеньев давал для проверки известным хабаровским врачам.

Рождение дилогии.Из дневников видно, что Владимир Клавдиевич даже во время таежных походов неустанно занимался литературным трудом. У него существовало даже специальное расписание на этот счет. Близкие считают, что он начал писать дилогию после 1906 года. В 1910 году он сообщает этнографу Штернбергу: «Я думаю, что в два года закончу свои две книжки «По Уссурийскому краю». В 1912 году Арсеньев пишет, что отменил все дальнейшие походы, дабы литературно отчитаться за прошлые экспедиции. А в июле 1915 года уведомляет ботаника Комарова: «Я только что закончил свой большой труд «По Уссурийскому краю».

О некоторых деталях рождения дилогии рассказывают близкие. «Умей работать для науки и умей ясно писать для народа», — перефразировал Тимирязева Владимир Клавдиевич. И он стремился создать общедоступную книгу о своих лесных странствиях. Жена и сын переписывали его черновики. Порой Владимир Клавдиевич писал при свечах: это напоминало ему тайгу. Арсеньев был требователен и к точности изложения, и к научной правдивости. «Не могу пустить в печать, пока не проредактирую все, что касается растительности», — писал он Комарову. Рукопись своей книги он дал на рецензию этнографу Лопатину, ботанику Десулави, лингвисту Азадовскому, естественнику Гамаюнову, биологу и охотоведу Дзюлю, краеведам Михельсону и Глуздовскому и другим. Каждое дельное замечание Арсеньев учитывал и немедленно вносил исправление в текст.

Дилогия Арсеньева вышла в свет в 1921–1923 годах во Владивостоке. Советская власть поддержала автора. Приморский совнархоз выдал автору несколько сот экземпляров книги. Владимир Клавдиевич отправил их молодежи столицы с призывом осваивать Дальний Восток. Многие дальневосточники говорят, что приехали сюда после знакомства с произведениями путешественника.

Вокруг дилогии завязались споры. Строгие документалисты считали, что первое издание дилогии вышло именно в указанные выше годы. Но вот близкие Арсеньева — жена, сын, брат, сестры, дочь, племянники — утверждают, что книга выходила в Петрограде или Москве еще в 1916–1917 годах. Так ли это? Не верить свидетельству близких нет оснований. Надо думать, что, может быть, где-то сохранились экземпляры этого редкого издания, выпущенного, вероятно, мизерным тиражом.

Маньчжурия.В 1916 году Арсеньев ездил в Маньчжурию и прочел в Харбине серию лекций об Уссурийском крае, бассейне Амура, сибирских народах и шаманах. Выступал он в Обществе русских ориенталистов. В Маньчжурии он завязал связи с русскими специалистами, работавшими на Китайской восточной железной Дороге. С их помощью он пополнил коллекции Хабаровского музея и был избран почетным членом Общества изучения Маньчжурского края.

«Ледовой поход».Нет цены воспоминаниям сына Арсеньева Владимира Владимировича о «Ледовом походе». В отличие от Тибетского, Маньчжурского, Корейского или Монгольского гипотетических путешествий экспедиция на Север к Ледовитому океану была задумана всерьез. С весны 1911 года, после возвращения из Петербурга, Арсеньев стал обдумывать масштабный поход. Вспоминая советы Гека и Кирилова, он выбрал Север. Владимир Клавдиевич стал перечитывать документы, книги и статьи о Дежневе, Лаптевых, Атласове, Стадухине, Беринге, Чирикове, Врангеле, Шелихове и других первооткрывателях. «Я удивился, — вспоминали Владимир Владимирович, — что в рассказах отца на наших вечерних занятиях вдруг появились холодные места Окраины: Лена, Яна, Индигирка, Охотье, Гижига с ее 15-метровыми приливами, Якутия, Чукотка, Колыма, Ледовитый океан, море Беринга. На полках отца теперь прибывали книги и справочники, вырезки журнальных и газетных статей о северо-восточных землях России. Я терялся в догадках». «Хочу пойти в Ледовитый поход», — наконец объявил Арсеньев сыну. Началась долгая и тщательная подготовка. Анна Константиновна стала выписывать мужу нужные места из словарей и справочников, касавшиеся народов, обитавших вдоль «Угун Аяна» (Дальнего Пути). Так Арсеньев назвал свой Северный поход. Он решил проложить маршрут строго по 135-му меридиану, на котором стоит Хабаровск.

В 1913 году знаменитый норвежский полярный путешественник Фритьоф Нансен приезжает в Хабаровск. Здесь он знакомится с планом «Ледового похода» и дает Арсеньеву советы, как победить мороз и льды. У Арсеньева уже готова к этому времени подробная цветная карта «Угун Аяна». На ней красным пунктиром обозначен весь огромный собако-оленный путь из Хабаровска к Ледовитому океану. В эту рискованную экспедицию Арсеньев хотел взять 12 выносливых и смелых людей, готовых отдать жизнь для достижения цели. Анне Константиновне этот «Угун Аян» очень не нравился, и она называла его «Поход навстречу смерти», «Поход на тот свет». Путь из Хабаровска к Ледовитому океану можно было проделать проще — выйдя в верховье реки Лены или реки Колымы, а затем сплавиться по ним в океан. Однако Арсеньев разработал более сложный маршрут — река Алдан, его притоки, река Адыча, мало изученная река Яна и по ней — в Янский залив моря Лаптевых. Помогать Арсеньеву в 4000-верстном походе должны были русские, якуты, орочены, тунгусы, ламуты» эвены-эвенки. Владимир Клавдиевич знал, что участников экспедиции ждут 50-градусные морозы, гнус, болота, заломы, болезни, непропуски, безлюдье и голод. «Ледовый поход» делился на «пешую часть» — в 4000 верст и «морскую часть» — в 7000 верст. Проделав всю запланированную научную работу, можно было вернуться во Владивосток морем. Даже сейчас, в век радио, развитого ледокольного флота и полярной авиации, такой путь представляется тяжелым и опасным. «Ледовый поход» должен был стать самым длинным меридиональным путешествием за всю историю. Арсеньеву советами и средствами помогали множество людей. Арсеньев намеревался отправиться в путь в 1915 или 1916 году, после сдачи в печать своей дилогии. Но начавшаяся первая мировая война нарушила все планы.