Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1983

— Это собака Фреда Смита, — поставила его в известность Большая Берта.

Фейн зашел в закусочную и уселся на табурет.

— Плевать я хотел на то, чья это собака. Если у меня вдруг появляется охота бросить камнем в собаку, я никогда не отказываю себе в этом удовольствии. Что ты скажешь на это, Смит?

Фред Смит не поднимал глаз от стойки.

Через некоторое время Большая Берта вернулась к плите. Яичница, заказанная Фредом, была готова и подана ему. Ел он поспешно, явно стремясь поскорее убраться отсюда. Берта встретилась со мной взглядом и пожала своими большими плечами.

На улице, скуля, показался пес, дожидавшийся Смита; он кружил в отдалении, опасаясь приближаться к двери закусочной на расстояние полета брошенного камня. Большая Берта вытерла руки о передник и подошла к двери.

— Иди сюда, — позвала она пса.

Пес остановился, глядя на нее своими желтыми глазами. Берта взяла из объедков кусочек мяса и свистнула; пес начал приближаться к ней, остаток разделявшего их пространства он прополз на брюхе, время от времени тихо скуля. Берта дала ему мясо и стала наблюдать.

В эф время Фейн слез с табурета и топнул ногой. Пес жалобно тявкнул и бросился наутек, Фейн захохотал. Берта повернулась к нему.

— Когда я знакомлюсь с собакой, — сказала она ровным, холодным тоном, — не люблю, если мне при этом мешают. Это хорошая собака. Ее чем-то испортили, и теперь она боится всего и всех.

Встретившись с ней взглядом, Фейн заколебался, хотя в этом маленьком городке посреди пустыни он привык делать все, что ему заблагорассудится — ведь в руках у него находился контроль над торговлей спиртным и над всеми дансинг-холлами. Разумеется, Крайдер состоял у него в доле и был с ним заодно.

— Не надо серчать, — пробормотал Фейн.

Большая Берта презрительно хмыкнула и снова позвала собаку.

— Собаке не следует связывать свою судьбу с человеком, который напуган, — сказала она, обращаясь к Смиту.

— Кто сказал, что я напуган? — спросил Смит, торопливо, большими глотками доедавший яичницу.

— Я сказала, — ответила Большая Берта.

Смит сунул через стойку монетку и поспешно покинул закусочную.

Большая Берта взяла собаку за ошейник.

— Ты останешься здесь, со мной, — сказала она псу.

Я попытался вмешаться:

— Эта собака — единственный друг Фреда Смита.

— Ничем не могу помочь, — отвечала она. — Я люблю животных. Это очень хорошая собака, ее нельзя губить только из-за того, что кто-то испытывает одиночество. Раньше эта собака была полноценной. Может, она потеряла хозяина или ее украл человек, который не знает толка в собаках. Она утратила собственное достоинство — новый владелец, вероятно, бил ее вместо того, чтобы поговорить с ней. Сначала у нее возник небольшой страх, затем еще один, потом страх стал большим, и в конце концов боязнь сделалась ее привычкой.

— Теперь ее уже не излечишь от страха, — предостерег я, сам того не желая, заинтересовавшись этими рассуждениями. — Возьмите, к примеру, Фейна — пес будет теперь бояться его до конца своих дней.

Фейн захохотал. Он принадлежал к людям того типа, которые испытывают удовольствие, если человек или животное боится их. Большая Берта фыркнула на нас обоих.

— Много же вы понимаете! Разумеется, я не могу одними разговорами или наказаниями заставить пса преодолеть большой страх. Но я выведаю его маленькие страхи и устрою все так, чтобы он смог победить их, а уж с большими песик и сам потом справится.

Большая Берта завела пса за стойку и стала говорить с ним. Голос у нее был тихий, но властный. Пес время от времени скулил, как бы пытаясь ответить ей.

На следующей неделе я дважды видел пса, оба раза улепетывающим со всех ног. В первую из этих встреч я, по правде говоря, не заметил, чтобы Фейн бросал в него чем-нибудь. Во втором случае я увидел движение его руки, бросавшей камень. Когда Фейн зашел в закусочную Берты, он самодовольно смеялся. Я проследовал за ним.

— Фейн, — сказал я ему, — оставь кобеля в покое.

Он взглянул на меня враждебными, выражающими угрозу глазами.

— Разве это твоя забота? — поинтересовался он.

— Теперь будет моя.

— С чего бы это? — сказал Фейн. — Может, он братом тебе приходится?

От моего удара левой он увернулся, правой рукой лапая кобуру с пистолетом слева под мышкой. Тут мой правый кулак попал в цель. Фейн отлетел назад, наткнулся на табурет, ударился о стену и рухнул на пол. Когда он падал, его рука оторвалась от кобуры, и я увидел блеск вороненой стали.

У меня оружия не было — люди в пустыне нынче, как правило, уже не отягощают себя металлом. Мне оставался единственный выход — бросить, если успею, один из табуретов и, если повезет, блокировать пулю. Я схватил ближайший табурет.

— На сегодня хватит, — небрежно проговорила Большая Берта, перегнувшись через стойку. В руках у нее был сделанный из дробовика обрез, оба ствола которого целили Фейну прямехонько в живот. Тому пришлось опустить свой пистолет.

На место происшествия примчался Крайдер. Как и следовало ожидать, он принял сторону Фейна. Меня оштрафовали на 50 долларов и условно приговорили к месячному тюремному заключению — за нарушение общественного порядка, нападение и оскорбление действием.

Перед Бертой я извинился, объяснив ей, что терпеть не могу, когда люди издеваются над собаками. Она пожала своими широкими плечами.

— Пес сам должен уладить этот конфликт, — сказала она мне таким обыденным тоном, будто речь шла о воспитании подрастающего ребенка. — Если собака боится пинка, то всегда найдется какой-нибудь тип, который пнет ее. Человек-то ведь должен питать уважение к самому себе, чтобы его уважали другие. То же самое относится и к собакам.

Пес лежал у ее ног. Мне казалось, он понимает каждое произнесенное ею слово. Я сказал Берте об этом.

— Разумеется, понимает, — ответила Берта. — Это умный песик, только уж больно чувствительный, в этом и состоит его главная слабость. Но он обязательно излечится от своих страхов.

Пес порывисто подвизгивал ей.

— Как назвали его? — поинтересовался я.

— Рексом, — ответила она.

— Грозное имя. Назвали бы лучше Плаксой.

Берта нахмурилась.

— Если это, как я догадываюсь, — шутка, то совсем не смешная.

Прошло недели три, прежде чем я снова увидел Фейна и пса одновременно. Рядом со мной шагал Фред Смит, заискивающим тоном старавшийся реабилитировать себя в моих глазах. Говорил он слишком много и слишком быстро, и я не очень-то внимательно слушал его длинное разглагольствование о расстроенных нервах и здоровье.

Перед закусочной Берты Фред увидал пса и свистнул ему. Тот затрусил к нам через улицу; было совершенно ясно, что он рад Фреду.

Неожиданно возле его лап взметнулось облачко пыли от упавшего камня. Я посмотрел в сторону угла дома и увидел там Фейна, подбиравшего с земли другой камень.