Виталий Бабенко - На суше и на море 1984

Пришлось начать с копытными борьбу. Вот уже двадцать лет ведут отстрел лосей, кабанов и оленей, но ведь в заповеднике стрелять нельзя. Нашли приемлемый вариант: приманивают животных прикормочными площадками на окраину заповедника и там отстреливают. Но, несмотря на эти меры, копытных по-прежнему остается слишком много. Между тем совершенно ясно, что для нормального возобновления сосны ее нужно изолировать от лося на 20–25 лет.

Проблема сосны встала во весь рост, ведь если не принять сейчас решительных мер, нынешние поколения сосновых лесов здесь станут последними. Где же выход из создавшегося положения?

Ограждения? Но огораживать пришлось бы третью часть территории. Что же осталось бы тогда от заповедника?

Мне думается, для того чтобы спасти древние и прекрасные сосновые леса на Оке — а сделать это совершенно необходимо, надо действовать в двух направлениях: отстреливать и вывозить столько копытных, сколько требуется по расчетам, и параллельно расширять их кормовую базу за счет зимнего подкорма и, где это возможно, посадок осины.

В заповедных окских лесах природа приготовила немало диковин для ботаников.

Уже с первого дня знакомства с сотрудниками заповедника запало в памяти интригующее слово «Долы». Обозначает оно понижения между дюнами, протянувшимися вдоль берега. В этих «Долах» как раз и сохранились единственные в Московской области островки настоящей степной растительности, дошедшей до нас с незапамятных времен и представляющей огромную научную ценность.

Двадцать минут неторопливой езды на «уазике» по хорошо утрамбованной лесной дороге — и мы с ботаником В. И. Даниловым возле большой поляны. Перед нами цветущий луг, обнесенный такой же высокой металлической сеткой, как и сам заповедник, с юга и запада. Ограда в ограде, заповедник в заповеднике! Иначе нельзя: все перероют кабаны. Лакомые коренья и луковицы, растущие здесь, так и притягивают их сюда, словно магнитом. Были уже случаи «кабаньих подкопов» под сетку.

Узкой тропой, чуть заметной в едва примятой траве, выходим на середину луга. Какое изобилие зелени, какой разительный контраст после скупого однообразия сосняков! Сколько цветов и оттенков в прихотливом узоре пышного ковра! Даже в пасмурный день на лугу ощущение такое, будто попал на праздник Флоры, устроенный для того, чтобы на небольшом, но удивительно уютном клочке земли продемонстрировать миру всю щедрую коллекцию подмосковных цветов и трав. Равноправными участниками «праздника» стали посланцы южнорусских степей, альпийских высокогорий и даже далекой Сибири.

На пологий кольцевой вал поднялись сосенки и окружили луг со всех сторон. Дружно взявшись за «руки», они словно приготовились повести вокруг плавный хоровод — славить «диво дивное».

С ботаником Владимиром Ивановичем у нас с первой встречи установилась взаимная симпатия. Высокий плотный мужчина средних лет с открытым и вместе с тем строгим взглядом, он сразу привлек мое внимание широтой своих знаний, той неподдельной, искренней любовью к своему предмету, которой невольно выдает себя увлеченная натура. У Владимира Ивановича большой практический опыт исследователя. В свое время он был руководителем знаменитого степного ботанического заповедника «Галичья Гора» и с тех пор, вероятно, питает особую слабость к степным и луговым травам.

В «Долах» он уже не первый год наблюдает за сложной диалектикой растительной жизни. Регулярные промеры и подсчеты на опытных участках, записи сроков цветения и созревания, результатов безмолвной, но постоянной борьбы растительных сообществ со стихийными силами природы и непременная публикация всего достойного внимания в научных журналах.

Прервав торжественное молчание, Владимир Иванович начинает свой рассказ тихим голосом, словно боясь нарушить тишину:

— По богатству флоры «Долы», пожалуй, единственное место в Подмосковье. На 36 гектарах здесь растет 270 видов растений, не считая мхов. Когда изучали растительность вдоль полукилометрового профиля, проложенного через «Долы», то насчитали 182 ассоциации, а на одном квадратном метре — до 30–38 видов — в два-три раза больше, чем на обычном лугу. Свыше 50 видов растений — редчайшие, уникальные для средней полосы.

От Владимира Ивановича я узнал, что «Долы» меняют свой красочный наряд пять — семь раз за сезон. В тот памятный день первой встречи он был небесно-голубым с ажурным бордовым узором. Я увидел в полном цвету редкое теперь даже в черноземных степях растение — рябчик русский. Приокские луга — самая северная точка его распространения.

До чего же хороши эти «цветики степные»! С верхушки прямого стебелька свисают в завитках изящных усиков один, два или три крупных колокольчика. Только они не «темно-голубые», как в стихотворении Алексея Толстого, а шоколадно-бордовые, внутри с более светлыми пестринками (отсюда и название растения). В пару рябчику искусная природа подобрала нежные голубые незабудки и целыми полянами рассыпала их по изумрудному ковру. А где-то неподалеку попадаются цветки еще более редкого вида — рябчика шахматного. Их учет ведется поштучно.

Свой первый наряд «Долы» надевают ранней весной. Они тогда сплошь желтые от дружно цветущих степного чистяка, песчаной лапчатки и бурачка Гмелина. Кое-где к ним присоединяется еще и первоцвет. Чем ближе к июлю — макушке лета, тем все более богатым и многокрасочным становится цветущий ковер.

В начале лета, когда сойдут рябчик и незабудки, «Долы» окрасятся в красно-бело-желтые тона: зацветут смолка и клубника; желтоватый оттенок будет создавать уже пазник крапчатый. В эту пеструю палитру красок надолго впишутся ярко-синие пятна вероники седой. В середине лета распустят свои цветки козелец пурпуровый, герань кровяно-красная, зопник клубненосный, мышиный горошек, горный клевер, таволга шестилепестная, подмаренник настоящий, и сиренево-розовые луга будут отливать синевой и пурпуром.

В августе — сентябре «Долами» завладеют белый и фиолетовый цвета: наступит пора массового цветения однолетней жабрицы, распускающей изящные белые зонтики, астры, похожей на ромашку, со светло-лиловыми лепестками и ярко-желтой сердцевиной и болонского колокольчика. Местами заросли черной чемерицы, выбросившей кисть мелких темно-пурпурных цветков, ворвутся в общий светлый колорит эффектным контрастным узором. Пойдут частые дожди — присоединится к их компании борец волкобойник, или аконит с желтыми, по форме как у дельфиниума, цветками.

Через две недели я снова посетил «Долы». И теперь они были совсем другими. В буйно цветущее разнотравье на едва возвышенных местах и скатах, обращенных к солнцу, вплелись длинные серебристые пряди ковыля, и эта часть луга обратилась в дикую, первозданную степь. Достаточно малейшего дуновения, чтобы его тонкие, воздушные, почти невесомые перья пришли в движение и, словно порываясь улететь, покатились по полю беззвучными седыми волнами.