Виталий Бабенко - На суше и на море 1984

При всем этом я хожу по современному городу, который не отказался ни от чего нового ради заповедной старины, строит баржи, теплоходы, катамараны, возводит многоэтажные жилые корпуса на окраине, называемой Гора, учит молодежь в десятке училищ и техникумов, асфальтирует улицы, принимает и отгружает речные грузы, сортирует лес, вяжет его в плоты, перекинул транспортный мост через Сухону, упразднив медлительный малопропускной паром…

Выглянуло солнце — и Устюг стал ослепительно белым, нет, бело-зеленым — березовые рощи, затопившие город, и белые храмы с зелеными куполами подчеркнули белизну и зелень друг друга, а рябины с горящими кистями перекликнулись с темно-красными крышами домов.

В Успенском соборе по узкой, как щель, лестнице, иногда ощущая себя замурованными в камне, мы поднимаемся на высокую колокольню, ныне смотровую площадку. Вечернее солнце, выбрасывая из-под тучи снопы лучей, покрывает золотистой пыльцой белокаменные стены на крутояре этого берега, а на противоположном берегу — избы Дымковской слободы с двумя прекрасными церквами, а еще — далеко влево — выхватывает маленькие отсюда, металлически блещущие купола Троице-Гледенского монастыря.

Все это как строки старой книги, рассказывающие о былом величии древнего города — более древнего, чем Москва. Три солнца мы видим с колокольни: одно под тучей, второе — колышущееся на самой стремнине широкой Сухоны и третье — на спокойной глади вод, где сейчас женщины полощут белье, а летом горожане купаются и оглашают берега веселыми криками.

Одно солнце садится, гаснут два других, темнеют, коричйевеют воды полюбившейся нам реки. По ним расплывается меркнущий задумчивый свет. Волнующе прощание с Великим Устюгом, с кусочком Севера, на который нам удалось взглянуть.

У каждого города, края, народа свои образы — свои Дракова-новы Кулиги. У Северодвинского края его кулига уже позади. Будет сюда прибывать народ, будут здесь шуметь свои кедры, в цветах льна заголубеют просторы полей, откроют свои богатства недра.

Словно бьющий из-под земли родник струится здесь ключ России, может быть наиболее глубинный, добрый и вечный ее источник. И мне хочется верить в Север как в исток будущей великой, еще неведомой человеческой реки.

Очерк

Худ. В. Костин

Я не променяю Среднюю Россию на самые прославленные и потрясающие красоты земного шара… Всю нарядность Неаполитанского залива с его пиршеством красок я отдам за мокрый от дождя ивовый куст на песчаном берегу Оки…

Всего сто километров к югу от столицы, а какая перемена в природе! Случается, придет в самый разгар лета в Центральный район северо-западный циклон. Заволочет московское небо сплошной серой пеленой, нависнут низко над землей хмурые тучи, и зарядят на неделю дожди. Здесь же, на Оке, ненастье вроде даже незаметно — в посветлевшем небе, высоко над землей, торопливо бегут облака. За дальнюю дорогу они уже изрядно порастратили свои водяные запасы и берегут теперь остатки для той стороны, куда их гонит ветер. Заметно «похудев», они стали напоминать клочья старой серой ваты с обтрепанными бахромчатыми краями. Сквозь эту «бахрому» и небольшие лазейки в самих облаках все чаще прорываются горячие лучи солнца. И кажется, небо готово вновь улыбаться земле…

Достаточно пожить где-нибудь на Оке, чтобы ощутить, что здесь по сравнению с ближайшим Подмосковьем и зима короче, и лето длиннее. Дождей и снега выпадает меньше, и солнце сияет дольше. И хотя разница всего в нескольких днях, а заметна. Весной сюда раньше прилетают перелетные птицы, раньше зацветают те же деревья и травы.

У живой природы, чуткой ко всякой перемене в климате, по Оке пролегла четкая граница. К северу от нее простирается зона хвойно-широколиственных, а к югу — чисто широколиственных лесов, сменяющихся дальше лесостепью. Сколько ни ищи настоящих ельников, за Окой уже не встретишь.

Ну а на границе зон и леса, и лесная живность, как водится, смешанные. На левом берегу живут бок о бок зайцы беляк и русак, «северянка» лесная мышь встречается бок о бок с «южанкой» желтогорлой, таежная дичь — глухарь и рябчик — с обычными обитателями широколиственных лесов — зеленым дятлом и хохлатой синицей.

Юг Подмосковья, конечно, не Крым и не Кавказ, но и не условное географическое понятие. Поезжайте и убедитесь: среднерусская красавица-природа, сделав всего один шаг по градусной сетке Земли, но шаг к югу, уже успела «расшить» свой сдержанный наряд многокрасочным узором.

Вот и мне захотелось убедиться во всем этом воочию, испить полной чашей все обаяние приокской природы в местах, наименее затронутых человеком.

Вспомнились слова одного приятеля-зоолога:

— Если хочешь побыть наедине с природой, повидать непуганых зверей и птиц, поезжай в Приокско-террасный заповедник. Два часа езды на электричке до Серпухова, а там на автобусе всего восемь километров. Впечатлений хватит надолго.

Так я и поступил.

Разумеется, заповедник (кстати, он единственный в Московской области) стоял в плане, моего путешествия первым пунктом. О том, как спасают здесь от вымирания зубра, мне приходилось много читать и слышать, но хотелось увидеть самому этих громадных доисторических животных в их естественной среде.

Невелик Приокско-террасный заповедник — всего около пяти тысяч гектаров. В плане это почти правильный квадрат: семь на семь с небольшим километров. Но на такой небольшой территории сконцентрирована львиная доля живого богатства Подмосковья: 130 видов птиц, 53 вида млекопитающих, свыше 800 видов растений, в том числе 60 уникальных.

Уже несколько лет заповедник официально именуется биосферным. Такое название — не прихоть ученых. В нашу эпоху все усиливающегося натиска человека на природу, когда на земном шаре остается все меньше нетронутых уголков, очень важно., чтобы в каждой географической зоне был абсолютно заповедный участок — эталон первозданного ландшафта, по которому можно было бы оценивать последствия хозяйственной деятельности людей. Ядро биосферного заповедника должно находиться в центре зоны, в самых типичных для нее условиях. От влияния городов, промышленного и сельскохозяйственного производства его должен предохранять «буферный» пояс, где происходит восстановление нарушенных человеком естественных сообществ.

Приокско-террасный заповедник, расположенный в лоне «Русского леса», как нельзя лучше удовлетворял этим требованиям. Высокий статус биосферного этому заповеднику дали на широком международном форуме ЮНЕСКО в Париже.