Виталий Бабенко - На суше и на море 1984

— Самая главная проблема заповедника — это браконьерство, — говорил между тем Салим Содыкович. — За два последних года 17 тысяч рублей на штрафах набрали. Кто приходит? Жители соседних кишлаков. Кабана стреляют, коз, а то и медведя свалят.

— Как же они проходят сюда?

— Пешком, на лошадях добираются… У нас егерей не хватает, чтобы справиться со всеми.

В первый же день организовал Салим Содыкович экспедицию на лошадях «для прессы» — кроме меня приехали режиссер и оператор Ташкентского телевидения, чтобы снять фильм, — а был с нами еще лесник Парда Рустамов. Для меня, как и для режиссера телевидения Соттара Далабаева, путешествие верхом было первым в жизни…

Признаюсь, с каким-то необычным чувством, почти мистическим, смотрел я на гнедого с густой светлой гривой жеребца, на которого мне предстояло забраться. Спросил, как его зовут.

— Лошадь Турсунбая, — был ответ. Другого имени не было- здесь не принято давать имена лошадям, как в России.

Седло оказалось широким, удобным, отчасти оно даже напоминало кресло с очень маленькой спинкой. Но таким оно казалось лишь поначалу… Мы покинули двор конторы, покачиваясь в седлах, миновали вымерший Ташкурган, спустились к реке, поднялись на противоположный берег.

— Видите, какая красота у нас, — повторял Салим Содыкович, широко поводя рукой, как гостеприимный хозяин.

А я… я изобрел для себя психологический прием, при котором мысленно берешь свое сердце рукой и мягко сжимаешь его, чтобы оно не выпрыгнуло. Перед глазами и под свисающими с седла ногами то и дело разверзались обрывы и пропасти, а тропинка была узенькой и ненадежной, а то еще и усыпанной срывающимися в бездну камнями, и даже лошадь опасливо и медленно переставляла копыта, и так легко было вообразить себе, что она оступилась и висит на передних ногах, а я, разумеется не удержавшись в седле, лечу в пропасть вместе со всеми своими фотоаппаратами и объективами…

Самый героический подвиг я совершал тогда, когда, мучительно превозмогая себя, отрывал руки от уздечки и брался за фотоаппарат. Но удивительно, что именно тогда жизнь начинала потихоньку возвращаться в мои затекшие до бесчувствия части тела.

Снежные вершины постоянно виднелись впереди — один раз до снега было рукой подать, — мы пересекали то рыже-бурые, выжженные солнцем, то изумрудно-зеленые склоны, поросшие травами. Среди них высокими желтовато-белыми свечами стоял эремурус Кауфмана. Встречались и коричневато-розовые, менее эффектные соцветия эремуруса Ригеля. То чаще, то реже толпились вокруг не очень высокие, похожие на аккуратные елочки деревца арчи, этого выносливейшего из деревьев, растущего очень медленно — за год ствол древовидного можжевельника становится едва ли на миллиметр толще. Дерево это вечнозеленое, как ни странно. Каково же ему хранить свою мужественно зеленую хвою и в сумасшедшую среднеазиатскую жару, доходящую до сорока градусов в тени (да еще и под лучами горного солнца!), и в трескучие морозы, когда температура опускается до минус сорока пяти!

Ствол арчи, морщинистый, жилистый, покрытый шершавой, потрескавшейся корой, почти не виден за густой хвоей. Но если доведется встретить высохшее, не выдержавшее превратностей жизни дерево, то здесь-то и видна его особенная, мужественная красота. Ствол перекручен, перекорежен, покрыт мозолями и наростами, однако необычайно крепок. Даже умершее, засохшее дерево, иссеченное ветрами, дождями, морозами и жарой, стоит, не шатаясь, скелет его словно бы по инерции сопротивляется жизненным невзгодам.

Но — увы! — то, чего не могут сделать жара, мороз, ветры и жестокие засухи, очень просто делает человек. Хотя и прочна древесина арчи, цепко держатся, впиваясь, кажется, в самый крепкий камень, корни ее, однако спилить это дерево пилой или срубить топором можно. Несколько сот, а то и тысячу лет растет арча, прежде чем достигнет достаточно «взрослого» состояния. А человек может срубить или спилить ее за минуты. В непосредственной близости от Ташкургана склоны гор безнадежно облысели. Хотя и есть рядом с конторой небольшой лесопитомник в 0,15 гектара, хотя и высаживают работники заповедника до 2 гектаров арчи ежегодно, однако для того, чтобы восстановить лесной покров на склонах, потребуются десятки, а то и сотни лет. Так что да здравствует заповедник!

…И началась жизнь экспедиции на берегу реки Кызылсу, в широком ущелье, прозванном нами «чертовой сковородкой», потому что с утра до вечера солнце палило нещадно, а тени не было, разве что привезенный, к счастью, полог хоть как-то защищал от прямых лучей, но и то ненадежно, тем более что под ним свободно гулял знойный ветер. Деваться от солнца было буквально некуда, и тот, кто оставался в лагере, изнывал до бесчувствия. Однако ночью после короткой и блаженной вечерней прохлады наступал дикий холод, и мы мерзли в палатках и спальных ватных мешках, хотя и натягивали на себя всю одежду, и я благодарил судьбу за то, что она подсказала мне взять шерстяной свитер. Вода в Красной реке ледяная, а ночью со снежников стекал и ледяной воздух, и все мы ходили простуженные, шмыгая носами и беспрестанно натирая переносицу вьетнамским бальзамом «Золотая звезда».

Экспедиция была организована Ташкентским музеем природы, в задачи ее входил сбор зоологических, ботанических и геологических образцов здешней природы — в непосредственной близости от границ заповедника, а также знакомство с самим заповедником. Ташкентский музей природы — крупнейший в Средней Азии, особенно ценна его энтомологическая систематическая коллекция, которая уникальна по полноте и включает практически все отряды насекомых, этого крупнейшего класса беспозвоночных. Насекомые, как известно, самые разнообразные существа на Земле, численность их видов превышает количество всех остальных видов животных и растений, вместе взятых. В сущности именно они истинные «хозяева» Земли. А в последнее время интерес к этому классу беспозвоночных особенно возрос. И произошло это в какой-то мере неожиданно. Раньше считалось, что насекомые — наши враги. Теперь все чаще и чаще можно слышать совсем обратное: «Насекомые — наши друзья!» Польза, приносимая шестиногими, как подсчитали, значительно превышает вред, и в новое издание «Красной книги» нашей страны будет занесено уже почти двести видов этого класса, и среди них сто четыре вида чешуекрылых, то есть бабочек.

Сбором насекомых занимался начальник экспедиции Георгий Федорович Колюх, и именно его занятие было для меня самым близким, ибо хотя я и принял участие в экспедиции как журналист и писатель, однако основной моей целью было фотографирование шестиногих созданий, а главным образом бабочек.