Виталий Бабенко - На суше и на море 1984

Проект Дружбы, стройка Дружбы — эти слова я часто слышал в Демократическом Йемене. В те дни, что я был там, вошел в строй причал Аденского рыбного порта, который сооружался совместно советскими и аденскими рабочими. В городе Эль-Мукалла вышел на проектную мощность рыбоконсервный завод — тоже совместная стройка. Одесские моряки обучают йеменских рыбаков промысловому океаническому лову. Советские музыканты преподают в недавно открывшемся в Адене Институте изящных искусств…

Дружба советского и йеменского народов — действенная, эффективная дружба!

Центральный район Адена называется Крейтер, то есть кратер. Кратер вулкана. Это трудно себе представить: ряды белостенных домов, забитые машинами улицы, красивейшие дворцы — и все в кратере потухшего вулкана? Да, именно так. Практически каждая улица здесь непременно упирается в черные, до неба нагромождения вулканической породы. Когда произошло тут извержение вулкана, не знает никто. Геологи предполагают, что это случилось несколько миллионов лет назад.

Ну да не в хронологии суть. А в том, что этот главный район города выглядит запертым со всех сторон неприступными стенами. На вершинах этих стен еще возвышаются старинные крепостные башни. И кажется, нет сюда никому входа и нет отсюда никому выхода.

Много веков назад так оно и было. Боясь вражеских осад, аденцы, естественно, позаботились о свой безопасности, а значит, и о воде, о ее сохранении на долгие месяцы. И они придумали оригинальное громадное сооружение, о котором мир узнал еще шесть веков назад. В вулканической породе аденцы прорубили каскад гигантских водохранилищ для сбора дождевой воды: резервуаров наполнялись поочередно, один за другим и могли сохранять 45 миллионов литров чистом питьевой влаги.

Эти великолепные сооружения сохранились но сей день — каждого гостя непременно привозят посмотреть на чудо, сотворенное Предками. Резервуары и сейчас крепки — струи чистой воды тихо переливаются из бассейна в бассейн, навевая прохладу. Гигантские тропические деревья широкой листвой закрывают водную гладь от солнца и пыли. Банальная фраза — райский уголок, но именно это сравнение приходит на ум, когда поднимаешься по каменным ступеням от бассейна к бассейну.

С высоты черные скалы уже не кажутся грозными. За ними-видна сияющая под солнцем, слепящая глаза морская ширь. Но едва снова оказываешься на улицах Крейтера, чернота гор опять окружает тебя со всех сторон и на душе становится неуютно. Гулять по Крейтеру мне нравилось вечером.

Темнота уже закрыла небо — горы растворились в ней, исчезли, зато безлюдные улицы, напротив, ожили. Горожане, переждав дневное пекло за опущенными решетками дверей, за наглухо закрытыми ставнями, валом валят на улицы.

У входов в бесчисленные лавки и магазинчики продавцы зажгли гирлянды разноцветных электрических лампочек, белые неоновые трубки, а то и просто керосиновые фонари. Владелец крошечного кафе примостил на тротуаре деревянный стол и пяток стульев. Они уже заняты, а он, возбужденный наплывом посетителей, все кричит:

— Заходите! Кто отведает мой кофе, всю жизнь будет вспоминать Абдуллу, да благословит вас и меня аллах!

Рядом с кофейней седой старик, тихонько позванивая тяжелыми допотопными весами, продает бурые длинные листья табака — для кальянов. Старик никого не зазывает, просто тихо позванивает весами, ожидая, что те, кому надо, услышат его. Но услышать на улицах Крейтера можно либо все, либо ничего. Бурлит людской водоворот, и все звуки жизни смешались, перепутались. Гортанный голос муллы забивает лихая джазовая мелодия, рвущаяся из лавчонки, где торгуют транзисторами и магнитофонными кассетами. Гудки автомобилей, еле ползущих по загруженным улицам, перекрывают голоса мальчишек, гоняющих в этой тесноте и сутолоке футбольный мяч.

Продавец восточных сладостей, дабы заманить покупателей, выставил прямо на улицу телевизор. Идет какой-то фильм, и на весь квартал слышится то стрельба, то визг тормозов. Нет, оказывается, тормоза визжат не с телеэкрана. Это никак не может пробиться сквозь толпу у телевизора старенький «фиат», в который — разве что чудом! — набилось не менее десятка пассажиров. Только на Востоке умеют так эффективно, «на полную катушку» загружать транспорт. На велосипеде ездят по четверо, не считая детей. На ослика навьючивают столько, что, кажется, и грузовик не потянет. А уж в кузов грузовика залезает население целой деревни или городского квартала. Приходится, конечно, стоять, вминаясь в соседей, ну да не беда: в тесноте — не в обиде!

А какие запахи плывут по улицам Крейтера! От терпкого лукового до нежных, тонких, ароматных. Сук (рынок) уже закрыт, но площадь перед ним все равно извергает запах рыбы и моря.

А какое в Крейтере разнообразие лиц и одежд! Кудрявые чернокожие бедуины кажутся бледнолицыми рядом с черными до синевы выходцами из Сомали. Вот промелькнуло широкоскулое светлое лицо малайки, о чем-то переговаривающейся со смуглым индийцем…

Большинство женщин в Адене ходит по улицам в черных просторных накидках на яркое платье. Голова покрыта черным платком. Не очень «по сезону», то бишь по климату, но очень изящно.

Подлинным разнообразием в цветах одежды отличаются мужчины. Их юбки — это соединение всех цветов радуги, как и широкие пояса, что удерживают эти юбки на бедрах. Пестрый платок небрежно и с какой-то даже лихостью повязан на голове. Мне казалось раньше, мужчина в юбке — это странно. Теперь могу свидетельствовать: это красиво и вполне естественно в условиях супержаркого климата.

Все смешалось на улицах Крейтера — звуки и запахи, цвета и одежды. И еще стили жизни, образы жизни. Вот вышагивает впереди жены респектабельный мужчина. Светло-коричневые брюки «с иголочки», модная куртка на «молнии», извергающие блеск мокасины. Он словно только что из Европы. Да так оно, возможно, и есть. А сзади жена — черное глухое покрывало до пят, черный платок. На лице темно-синяя мелкая сетка — тропический вариант чадры. Мужчина идет медленно, важно, печатая каждый шаг, а жена робко семенит за ним, словно крадется вдоль тротуара.

Еще одна пара — лицо женщины тоже закрыто синей сеткой. А за руку с ней дочь лет семнадцати — красивое открытое лицо, задорные косички, джинсовые брюки в обтяжку, туфельки на шпильках… Это уже смешение не стилей жизни. Это смешение эпох, а точнее, их противоборство. И уже видно, на чьей стороне победа.