Виталий Бабенко - На суше и на море 1984

В архитектуре малых деревень не так остро стоит вопрос взаимоотношения традиций народного зодчества и новаторства Связано это прежде всего с тем, что строят здесь новых домов меньше. Крепки еще дедовские избы, надежны русские печи. А уж если строят новый дом, то из множества предлагаемых типовых проектов выбирают наиболее близкий к традиционной избе: чтобы наружных углов было не больше четырех — сильно изрезанный контур дома влечет за собой огромный перерасход топлива; чтобы дверей было поменьше, тогда тепла больше останется в доме; чтобы стоимость не была фантастически высокой.

Каким же быть современному селу? Ответ во многом дают сами труженики сельского хозяйства. Они не хотят, чтобы деревня превращалась в маленький город. Село должно сохранить самобытность. Крестьянину нужен дом, а не квартира или дача. Он предпочитает одноэтажные дома усадебного типа или двухэтажные с квартирами в двух уровнях. Крестьянина тянет к земле, он не может обходиться без огорода и сада. Он хочет держать корову, поросенка, домашнюю птицу, и ему необходимы хозяйственные постройки, погреб, гараж. Он доволен, если поблизости будет работа, магазин, клуб, школа. Словом, деревне нужен единый архитектурный ансамбль, и застраиваться она должна комплексно.

Как видите, желания сельских жителей во многом совпадают с идеями архитекторов и инженеров, проектирующих для села. Дело за тем, чтобы умело воплощать их в жизнь.

Очерк

Перевод с немецкого Евгении Геевской

Фото автора

Худ. В. Родин

Огромная бухта, образовавшаяся всего лишь 187 лет назад и ставшая самым большим национальным парком США.

Не скрою, что ехали мы в эту знаменитую бухту Глетчеров [6] Глетчер ( нем .) — ледник; на карте — английское название «бухта Глейшер» ( Прим. ред .). на Аляске с каким-то чувством затаенного страха. Мы — это мой сын Христиан и я.

Над нами пасмурное небо. Воздух довольно прохладный — семь градусов. По мере того как мы заплываем в бухту, волнение воды постепенно затихает. Вокруг нас плавают айсберги всех размеров. На них и на торчащих из воды утесах — повсюду лежат тюлени. О том, что здесь полно рыбы, можно догадаться и по наличию больших бакланов, а также по сидящим рядом с ними чайкам-бургомистрам, серебристым чайкам, кайрам и тупикам, а также куликам-сорокам. То тут, то там из воды выпрыгивают афалины, а вскоре мы замечаем и горбатых китов, или горбачей, как их здесь называют. Удается мне высмотреть даже такую редкость, как косатка. А «обшаривая» биноклем берег, мы обнаруживаем на прибрежных соснах белоголовых орланов — знаменитое американское «гербовое животное» (его изображение на гербе США. — Прим. ред.). Увидели мы у самого берега и бурого медведя, а потом еще двух черных медведей — барибалов.

Одних только птиц в этих местах насчитывается двести видов.

Потом наше суденышко скользит вдоль отвесных стен утесов, вдоль облесенных горных склонов, мимо ревущих водопадов, низвергающихся с высоты, проплывает мимо устьев ручьев, впадающих в залив и окружающих их зеленых мшистых лужаек со множеством цветов. Однако не этим знаменита бухта Глетчеров — самый большой из национальных парков Америки, площадь которого составляет 11 400 квадратных километров (почти столько же, сколько занимает вся земля Шлезвиг-Гольштейн). Знаменит он, разумеется, своими глетчерами.

Когда мы огибаем очередной утес, перед нами внезапно вырастает белая ледяная стена, около трех километров шириной и почти сто метров высотой! А поскольку лед уходит еще на 200 метров под воду — значит, высота всего глетчера составляет 300 метров. На поверхности воды мы видим только его конец, сползший в воду, а протяженность всего глетчера составляет 160 километров.

От ледовой стены нас отделяет еще примерно 700 метров, но ближе подплывать нельзя: поверхность воды буквально усеяна льдинами и целыми айсбергами.

Вот это панорама! Мы долго стоим ошеломленные.

Внезапно раздается треск и грохот — кусок ледовой стены обламывается и шлепается в воду. И такое зрелище повторяется каждые десять — пятнадцать минут. Нам объяснили, почему это происходит: ледовая стенка внизу, под водой, тает быстрее, чем на воздухе.

Высоченный вал приподнимает наше суденышко (кану) и угрожающе его раскачивает. В таком маленьком кану не следует подплывать близко к глетчеру. Соскальзывающие в воду глыбы приводят в движение плавающие на ее поверхности айсберги — попади мы меж ними, и лодочка расколется, как орех. Поэтому мы решили не искушать судьбу и, найдя на берегу необледенелое местечко, выбрались из лодки и стали карабкаться меж скал вверх по облесенному склону, чтобы попасть на «спину» глетчера.

Обламывание крошащегося языка глетчера, свидетелями которого мы сейчас являемся, производит достаточно внушительное впечатление, во всяком случае шум от него слышен на расстоянии 15 километров.

Шестнадцать глетчеров сегодня спускаются в бухту Глетчеров. На окружающие залив горы (самая высокая вершина — гора Фэруэ-тер достигает 4663 метров) влага с неба большую часть года выпадает в виде снега, а не дождя. Следовательно, ледовая стенка спускающегося в воду глетчера в свое время тоже была снегом. А это означает, что снег, точно так же как и вода в ручьях, в конце концов попадает в море, только с той разницей, что у. ручьев на это уходит пара дней, а снегу на то же самое требуются столетия. Свежий снег, выпадающий на вершины гор, поначалу превращается в фирновый, состоящий из круглых ледяных крупиц, а затем снежные слои становятся все толще и тяжелее, все сильнее спрессовываются, пока наконец не станут твердым льдом. Слой льда, делаясь все массивней и тяжеловесней, постепенно начинает сползать с вершин в долины, захватывая по пути обломки скал, камни и булыжники — из всего этого и состоят морены. У отдельных глетчеров срединная, следовательно, самая толстая часть продвигается ежедневно на полтора — три метра вперед. Скалистые же края задерживают лед, и он продвигается медленней. Здесь, в бухте Глетчеров, эти странствующие ледники все еще достигают моря, как это было когда-то и у нас в Европе в эпоху оледенения. Теперь же наши альпийские глетчеры и даже гималайские тают уже на полпути в горах, как только попадают в более теплые воздушные слои. А тут один только глетчер Мьюра (Muir), впадающий в бухту, содержит столько льда, сколько все 1100 швейцарских глетчеров, вместе взятые.