Анджей Чеховский - На суше и на море 1981

Волна за волной набегала на равнину, быстро затапливая низкие места. Под напором ветра уровень моря поднялся, и побережье скрылось под водой.

Сарыг успел удрать от наводнения. Из-за усталости и непогоды у него пропал аппетит, только мучила жажда. Зверь поживился арбузом на заброшенной бахче и залег отдыхать. Ночью он пустился дальше по кромке тростниковых зарослей. Вскоре шакал увидел стада коров, овец, табуны коней и верблюдов. Между ними разъезжали пастухи, бегали собаки, а за полем начинался лес.

Привычная картина обрадовала Сарыга. Он залег в кустах и стал дожидаться вечера. На закате пастухи съехались к стану, стреножили лошадей, установили марлевые пологи и развели костер. Запах дыма и горячей похлебки дошел до шакала. Он почувствовал голод, встал, потянулся и под покровом темноты безбоязненно направился к тугаям, к границе недавно созданного здесь заповедника.

Пасшиеся недалеко кони учуяли хищника и заржали. Встрепенулись и подали голос собаки, но шакал успел нырнуть в заросли. Запоздало прогремели выстрелы дежурного пастуха.

Появление нового шакала не прошло незамеченным. Оберегая свой участок, егерь вышел на досмотр еще в темноте и до рассвета спрятался в засаде. Едва стало светать, его внимание привлекли два шакала, занятые обследованием коряги на отмели. Крупный самец с необычайным оттенком шкуры уверенно разгребал лапами кучу плавника. Изящная самка суетилась рядом, поглядывая по сторонам. В бинокль отлично была видна ее лукавая мордочка.

Шакал добрался, наконец, до спрятанной в корягах рыбы, вытащил ее и предложил подруге.

Егерь был стар. Он многое повидал в жизни. Семейная сцена четы шакалов заставила его добродушно улыбнуться.

Днем егерь побывал в конторе и рассказал о пришельце. Необычным по окраске шакалом заинтересовались. Директор заповедника поручил установить особое наблюдение за редким зверем. С тех пор закон стал охранять Сарыга.

Солнце село за ажурную кромку леса. Наступившая темнота гасила краски, смазывала детали. Зато высветилась дорожка лунного света, перечеркнувшая водную гладь. Ослепительный блеск Венеры затерялся в россыпи высыпавших звезд. Только на западе еще продолжала светиться оранжевая полоска вечерней зари. Просвистели крыльями последние табунки диких уток, закончился перелет степенных цапель. Чайки и кулики угомонились на отмелях. Далеко-далеко прокричали и затихли гуси. На болоте ухнула выпь. Для хищников настала пора охоты.

Матерый шакал, дремавший в примятой траве, приподнял голову, потряс ушами, отгоняя комаров, и легким движением выскочил на поляну. В свете луны засеребрилась необычно светлая шкура зверя.

Ветерок принес хорошо знакомые запахи трав, нагревшейся за день земли. Сильный аромат исходил от растущих вокруг полыни, зубровки, мяты… Пахло мелкими птицами, ночевавшими в кустах, лягушками, ящерицами, жуками… Все это скользило мимо, не вызывая интереса.

Внезапно возник резкий запах ядовитой змеи — гюрзы. Зверь слегка повел мордой, следя за шелестом ночной охотницы. Еще один порыв капризного ветра донес аромат рыбы и почти неуловимый, сладковатый — падали.

Хищник потянулся, отгоняя остатки сна, отряхнулся, чтобы сбросить колючки и репей, и хрипло взлаял.

В ближних кустах послышался шорох, появился шакал. Недалеко тявкнуло несколько молодых голосов. Матерый зверь поднял морду и уверенно кинул клич тачала охоты.

— Нныы-ы-ы-ы… — пел он.

— Ыы-ы-ы-ы… — на разные голоса подхватил выводок.

— Ыы-ы-ав!.. — закончил вожак и деловито потрусил к добыче.

Хищники не ринулись прямо к падали. Стая двинулась к цели против ветра, маскируясь зарослями и складками местности. Запах павшей лошади постепенно усиливался. Он, как обычно, переплетался с опасными запахами человека, дыма, пороха… Вожак остановился, стая замерла. В заповеднике, конечно, никто не ставил капканов, но уроки прошлого Сарыг запомнил крепко. Осторожно шакалы подобрались вплотную к темневшей на песке туше. Никто, кроме ворон и сорок, еще не трогал ее, и перед стаей лежало богатое угощение. Однако звери замерли.

Низкий угрюмый вой повис над тугайными дебрями. Неизвестно откуда шел звук, наполнявший пространство.

— У-у-у-у… — предупреждал невидимый волк. — У-у-ов, — закончил он грозно. — Не трогать!

Чуть дрогнули тростники, и из зверового лаза в их стене выскользнула тень. Крупный волк, опустив лобастую голову, провыл повторно и уверенно направился к падали. Затем появилось еще три серых.

Как пригоршня сухих листьев от порыва ветра, разлетелись в разные стороны шакалы и затаились в кустах. Они молча выжидали развития событий, но, когда затрещали кости в крепких челюстях пришельцев, не стерпели. Звери выскочили на отмель, закружились вопя и причитая.

Пока волчья стая расправлялась с тушей лошади, шакалы были вынуждены держаться в сторонке. Однако на этот раз счастье улыбнулось Сарыгу и его семейству. Волки не были очень голодны. Насытившись, они хотели было залечь поблизости, посторожить остатки добычи. Однако опытная волчица, ведущая стаю, решила по-иному и увела ее.

Шакалы далеко не каждый день лакомились мясом. Они жадно набросились на остатки. Лучшие куски волки съели, но и осталось немало.

Солнце позолотило вершины деревьев. Певчие птицы начали утренний концерт. Начинался новый день.

Очерк

Фото автора

Мы сидим на втором этаже в баре международного аэропорта Шереметьево в ожидании рейса. Впереди Афганистан, будни археологических экспедиций, знойные пыльные бури, сменяющиеся дождливым ветреным ненастьем.

Вот и посадка. Пока самолет пересекает просторы нашей страны, в памяти встают полевые работы первой советско-афганской археологической экспедиции. Вот уже десятый год отправляемся мы на три месяца на север Афганистана, в древнюю Бактрию, где ведутся раскопки.

Пешком, верхом, на автомашинах проделаны многокилометровые маршруты. Вспоминаются радости первых счастливых открытий и горечь разочарований — словом, все то, что составляет нашу работу.

Кабул встретил нас ясным октябрьским утром. Быстро заканчиваются необходимые формальности, и уже через несколько дней мы выезжаем в город Шиберган, на север страны. Направляемся в те же места, что и десять лет назад, в первый полевой сезон. Тогда наше внимание привлекли величественные руины огромного античного города Емши-тепе. Территория его оказалась обнесенной мощными, оборонительными стенами, усиленными боевыми башнями. В северной части располагалась высокая цитадель, возможно с дворцом — резиденцией местных правителей. Взобравшись на оплывшие бугры былой цитадели, нетрудно было представить, где вдоль прямых улиц некогда располагались дома горожан, лавки купцов, мастерские ремесленников. Но пока все это оживало лишь в нашем воображении. Только раскопки могли внести необходимую ясность, и вскоре они начались. Десятки рабочих-землекопов ежедневно вскрывали все новые и новые древние помещения, извлекая из-под обрушившихся стен и крыш то обломки сосудов, то сломанную детскую игрушку, то случайно закатившуюся под циновку монету. Вот эти-то находки и помогли установить, что город Емши-тепе был построен на рубеже нашей эры.