Юрий Киселев - Ступень 5. Бегство в Эдем

— Вы хотите сказать, что для того, чтобы брать такую высокую цену за свои изделия, вы сначала затратили десятилетия упорного труда? — переспросила девушка.

— Совершенно верно, — улыбнулся продавец, — и поверьте, что вы сами, потратив столько сил, времени и средств на овладение какой-нибудь профессией, не будете оценивать дёшево результаты своего труда.

— Что ж, спасибо за познавательный рассказ, — вежливо поклонился я артефактору, — но мы, пожалуй, пойдём. Время обеда уже давно прошло, а нам хотелось бы ещё попасть на предстоящее мероприятие.

— Не спешите, молодой человек, — ответил Шассор, — туда пойдут все жители посёлка, так что время ещё есть. Вы ничего не купили в моей лавке…

— Да откуда у нас столько денег! — воскликнула моя спутница.

— И я хочу предложить вам небольшой подарок, — не обращая внимания на возглас Ирумы, сказал мне артефактор, протянув мне тонкий изящный браслет. — Оденьте его на левую руку и носите, не снимая. Надеюсь, что вам он пригодится.

— И что он умеет? — заинтересованно спросила Ирума, ревниво глядя, как я одеваю на левую руку металлический обруч.

Покрытая мелкой гравировкой и искусной резьбой полоса бледно-жёлтого металла тут же, стоило ей оказаться на моём запястье, плотно обхватила мою руку, вжавшись в кожу. Как будто живая… Я поднёс запястье к лицу, внимательно рассматривая украшение — нет, внешне браслет выглядел как обычная металлическая полоска. Я бы даже сказал — золотая полоска, если бы не её вес… Но названия настолько невесомого металла я не знал. Быть может, браслет полый? Я тут же озвучил своё предположение.

— Нет, молодой человек, браслет не полый. А металл, из которого он изготовлен… Когда-то давно основной компонент этого сплава носил название селенит. Нет, к металлу под названием селен он не имеет никакого отношения, а его современное название ничего вам не скажет. Пусть же моя небольшая тайна останется со мной.

— Но вы так ничего и не сказали о том, что умеет этот артефакт! — нетерпеливо притоптывала ножкой Ирума.

— Пусть его свойства окажутся для вашего молодого человека приятной неожиданностью, — улыбнулся артефактор, — но вот теперь нам, кажется, действительно пора. Пойдёмте, жрец и Иттана уже на месте, ритуал скоро начнётся…

Пока мы общались с артефактором, погода успела испортиться. Небо заволокло тучами, подул прохладный, сырой ветер. Возможно, ночью даже пойдёт дождь, но пока погода была предельно комфортной для пребывания на улице — не холодно, но и не жарко. Мы с Ирумой вышли на поселковую площадь, когда она уже полностью оказалась забитой народом — здесь собралось, на мой взгляд, не менее полутысячи аборигенов. Возможно, и больше — я не считал. Взяв Ируму за руку, я стал аккуратно пробираться в центр площади, избрав для себя ориентиром торчащий над людскими головами высокий шест с привязанным к его вершине белым полотнищем. На развевающемся под лёгкими порывами ветерка стяге аккуратными скупыми чёрными стежками была искусно вышита голова рурха, в точности повторяющая рисунок, изображённый на алтаре. Символично… Любой сразу же догадается, что мероприятие посвящено местному божеству.

Подобравшись к стягу почти вплотную, я чуть было не вылетел на свободный от людей пятачок поросшей травой земли, на котором, рядом с алтарём, стоял Арн, держащий за руку Иттану. Женщина, обрядившаяся в нарядную, расшитую разноцветными рунами одежду, которые с такой любовью вышивала ещё вчера, гордо стояла, положив вторую руку на алтарь и прижавшись спиной к вкопанному в землю шесту со стягом. На лице её отражалось спокойствие и какое-то умиротворение, явно поселившееся сейчас в её душе. Весь вид женщины говорил о том, что она осознаёт близкое окончание её жизненного пути и уже согласилась с этим обстоятельством. Нет, во взгляде Иттаны не было даже намёка на какое-либо принуждение — её выбор являлся осознанным и, по мнению самой жертвы, абсолютно верным. Что для меня оказалось не сказать чтобы удивительным, но, по крайней мере, непонятным — вчера, при разговоре, женщина абсолютно не походила на религиозного фанатика, и я втайне надеялся, что она в конце концов откажется от ритуала. Не отказалась…

Тем временем на площадь подошли последние жители посёлка, и Арн поднятой рукой призвал односельчан к вниманию. Тут же на площади установилась вязкая, тяжёлая тишина, в которой ударом молота по наковальне разносились густые, рокочущие слова жреца. Он говорил о том, что земля вокруг обильна и плодородна, лес наполнен разнообразной дичью, мужчины посёлка сильны и отважны, а женщины — красивы и плодовиты, и за всё это он благодарит свою покровительницу, богиню смерти, не обделяющую свой народ божественным вниманием. Жрец говорил много, и в словах его не было лести или преклонения, как не было жалоб или угроз. Он ни о чём не умолял и ничего не просил, он просто благодарил. Благодарил за то, что у них есть всё, что им нужно, и всё это они сделали своими руками. Речь жреца не была похожа на молитву, она походила скорее на общение ученика со своим наставником. Лишь в последних словах своей речи жрец выразил надежду, что покровительница не оставит посёлок без своего внимания и поможет его жителям, ищущим новых знаний, в их обретении.

Когда жрец замолк, слово взяла Иттана. Её слова не повторялись, но смысл был один и тот же — она благодарила богиню за подаренную жизнь и вручала свою душу ей в дар с надеждой на то, что та распорядится ею с максимальной эффективностью. Взамен Иттана просила дать ей возможность прожить следующую жизнь вместе с погибшим год назад мужем… Интересно, Иттана действительно искренне верит в то, что говорит? И если да, то откуда такая уверенность? Как я уже отмечал ранее, религиозный фанатизм ей явно не свойственен. Но, раз жертва настолько уверена в собственных словах… Кстати, я как раз планировал проверить истинность религиозных верований аборигенов, пожелав для себя чего-нибудь нужного. Богиня, кажется, наделяет своих последователей знаниями, но знания без инструментов мне не нужны — зачем мне информация о рунах, если я не только не могу их плести, но даже их не вижу! Так пусть богиня, если она действительно существует, наделит меня магическим зрением и возможностью плести заклинания, как аборигены, умениям которых я в тайне завидовал. Интересно, подобное вообще возможно? Или я желаю достать луну с неба? Вот, кстати, и попробуем… И я, устремив мысленный взгляд в небо, пожелал для себя невозможного — обрести силу, которой никогда не обладал.

Пока я предавался мыслям о сюрреализме наблюдаемого мною действа и моём осознанном в нём участии, Иттана закончила свою речь, которая оказалась намного короче речи жреца, и воскликнула: