Артур Дойль - Затерянный мир; Отравленный пояс; Рассказы о профессоре Челленджере; Туманная земля

— Все в порядке, — сказал он. — Сегодня отличные условия. В воздухе уже ощущается холодок. Призываю вас помолиться вместе со мной.

Простая, идущая от сердца молитва торжественно зазвучала в темноте — почти полной, если не считать слабый блеск догорающей свечи.

— Отец наш Небесный, — раздалось во тьме. — Непостижимый и вездесущий, сделай так, чтобы Зло не коснулось нас сегодня вечером, и мы вступили в связь, пусть только на время, с теми, кто пребывает на более высокой ступени бытия. Ведь ты — отец всем нам. Позволь на краткий миг пережить радость братообщения и узнать больше о вечной жизни, ожидающей нас. Это поможет твоим детям прожить достойно отпущенное им время в этом бренном мире.

В заключение Болсоувер вместе с остальными членами кружка прочитал «Отче наш». Затем воцарилось выжидательное молчание. Снаружи доносился уличный шум, иногда скрип автомобильных тормозов. В комнате же никто не нарушал тишины. Энид и Мелоун, держась настороже, напряженно вглядывались в темноту.

— Ничего не поделаешь, — произнес, наконец, Болсоувер. — Это требовательная публика. Нужно еще музыки. С ее помощью они настраиваются на нужную волну. Сыграйте нам еще, мистер Смайли.

Фисгармония вступила вновь. Музыка еще не смолкла, когда одна из женщин вскрикнула:

— Довольно! Тише! Они здесь!

Все замерли, но ничего не произошло.

— Вот! Вот! Я ощущаю присутствие Уи Ван. Она в комнате. Поверьте мне.

Вновь тишина, и наконец вот оно, чудо, — впрочем, чудо только для гостей, для постоянных членов кружка — вполне рядовое событие.

— Добрый вечер! — звенел нежный голосок. Раздались ответные приветствия, дружелюбный смех. Все заговорили разом: «Добрый вечер, Уи Ван! — Вот и ты! — Я знала, что ты придешь! — Умница, девочка!»

— Желаю всем доброго вечера! — повторил голосок. — Уи Ван рада видеть Папочку, и Мамочку, и всех остальных. О, какой великан с бородой! Мейли! Мистер Мейли, я ведь уже видела вас. Мейли — великан, а я малышка. Рада вас видеть, мистер Великан!

Энид и Мелоун сидели как громом пораженные. Но общение между невидимым существом и остальными членами кружка проходило так непринужденно, что напряжение быстро спало. Голосок был очень высокий и тонкий — такой фальцет взрослому недоступен. Нежный голос девочки. Да, именно так. Но среди присутствующих не было никакой девочки, разве только она пробралась в комнату, когда потушили свет? Что ж, возможно. Однако голос шел из центра стола. Как ребенок попал туда?

— Успокойтесь, мистер, — проговорил голосок, как бы отвечая на мысли Мелоуна. — Папочка сильный. Он поднял Уи Ван и поставил на стол. А вот сейчас я покажу вам такое, чего Папочке не сделать.

— Смотрите, рупор поднялся в воздух, — вскричал Болсоувер.

Фосфоресцирующее пятно бесшумно взмыло вверх. Теперь оно бесшумно покачивалось над головами людей.

— Поднимись выше и постучи по потолку, — попросил Болсоувер.

Пятно послушно поплыло выше, и все услышали металлическое постукивание. Затем снова послышался голосок:

— Какой умный Папочка! Взял удочку и забросил рупор к потолку. Но как ему удается говорить таким голосом? Что вы думаете, молодая леди? А это вам подарок от Уи Ван.

Что-то мягкое упало на колени Энид. Девушка ощупала «подарок».

— Это цветок — хризантема. Спасибо, Уи Ван.

— Дар небес? — спросил Мейли.

— Нет, мистер Мейли. Она стояла в вазе на фисгармонии. Поговорите с ней, мисс Челленджер. Связь не должна прерваться.

— Кто ты, Уи Ван? — спросила Энид, не сводя глаз со светящегося пятна над ее головой.

— Маленькая темнокожая девочка. Мне восемь лет.

— Что ты говоришь, милочка? — вмешалась мать семейства, урезонивая девочку своим глубоким грудным голосом. — Тебе было восемь, когда мы познакомились, а ведь с тех пор прошло много лет.

— Это для вас много. Для меня — миг. Пока я работаю на вас, мне всегда будет восемь лет. Когда же кончу, сразу вырасту. У нас здесь другое время. Мне все время восемь лет.

— Обычно они взрослеют точно так же, как мы на земле, — сказал Мейли. — Но если им поручают работу, которую должен исполнять непременно ребенок, они не взрослеют до ее завершения. Что-то вроде задержанного развития.

— Вот-вот. Именно «задержанного развития», — гордо подтвердил голосок. — Этот великан всегда учит маленькую девочку изысканным английским выражениям.

Все засмеялись. Общение было удивительно легким и искренним. Мелоун расслышал шепот Энид:

— Ущипните меня, Эдуард, а то мне кажется, что я сплю.

— Меня тоже нужно ущипнуть.

— А песенку ты споешь, Уи Ван? — спросил Болсоу-вер.

— А то как же! Уи Ван споет для вас. — Она начала петь какую-то простенькую песенку, но вдруг, слабо пискнув, замолкла, тут же раздался стук упавшего на стол рупора.

— Ушла энергия, — констатировал Мейли. — Думаю, пение поможет. Смайли, сыграйте «Дивный Свет, укажи нам путь!»

Вновь зазвучало чарующее пение. Оно еще не прекратилось, как чудеса возобновились, но опять только для гостей, для всех остальных это было делом привычным.

Хотя светящееся пятно говорило, что рупор по-прежнему лежит на столе, два голоса, мужской и женский, подхватили мелодию. Последние звуки смолкли, и в комнате вновь воцарилось напряженное молчаливое ожидание.

Его прервал низкий мужской голос. Говорил образованный англичанин: ни его интонацию, ни саму манеру выражаться Болсоувер никогда бы не смог воспроизвести.

— Добрый вечер, друзья. Сегодня неплохая энергия.

— Добрый вечер, Люк! Добрый вечер! — послышалось со всех сторон. — Это наш покровитель, — объяснил Болсоувер. — Высокий дух из шестой сферы. Советы его всегда поучительны.

— Вам я, может быть, и кажусь высоким, но бесконечно мал для направляющих меня! Не своей мудростью делюсь я с вами. Не заблуждайтесь. Я только передатчик.

— Он всегда держится скромно, — сказал Болсоувер. — Никакого хвастовства. Это только подчеркивает его величие.

— Вижу среди вас двух новых людей. Добрый вечер, мисс. Вы, полагаю, ничего не знаете о собственной энергии и вашем предназначении. Ничего, скоро узнаете. Добрый вечер, сэр. Вы находитесь в преддверии величайшего открытия. Может быть, хотите задать мне вопрос? Я вижу, вы делаете записи.

Мелоун действительно пытался как мог стенографировать в темноте происходящее.

— Так о чем же мне рассказать вам?

— О любви и браке, — предложила миссис Болсоувер, кокетливо подталкивая локтем мужа.

— Хорошо, постараюсь кое-что объяснить. Но долго говорить не смогу: к вам здесь установилась целая очередь. Комната кишит духами, жаждущими пообщаться с вами. Прежде всего хочу, чтобы вы поняли: для каждого мужчины есть только одна женщина, а для каждой женщины — только один мужчина. Встретившись, они больше не расстаются и, став одним целым, парят в вечности. Все предыдущие союзы случайны и бессмысленны. Раньше или позже каждый находит свою половину. Не обязательно на земле, возможно, в следующей сфере, где мужчины и женщины общаются между собой точно так же, как и на земле. Главное — у каждого мужчины и каждой женщины есть тот родной человек, с которым они обязательно воссоединятся. В будущей жизни сохраняется часть земных браков. Все остальное — случайно. Настоящий брак — союз душ. Секс — всего лишь материальный символ любви, ровным счетом ничего не значащий, смешной и даже вредный, если отсутствует то главное, что он символизирует. Моя мысль ясна?