Рафаэль Лафферти - Лучшее [Сборник фантастических рассказов]

Вдруг Пантера (Человек ли он? Или чудовище?) непонятно как оказывается прямо в ее фургоне, прямо позади нее, хотя она не видит его. Он приближается к ней, но Пейшнс в этот момент совершает решающий ход. Ловко и храбро управляя фургоном и следуя своему плану, она поднимает высоко в воздух металлический ключ. Ослепительная молния ударяет в фургон, и сено вспыхивает. Пейшнс в последнюю секунду выпрыгивает из полыхающей колесницы, и огнедышащий ад на полной скорости врезается в замок. Замок Зла, все его постройки и город вокруг охватывает очищающий огонь — таков пылающий финал одной из величайших драм на свете.

Кстати, этот финал мы еще встретим не раз. Благодаря «медленному свету», свойственному селену, эта живая яркая сцена просачивается за рамки себя самой и накладывается, иногда слабо, иногда сильно, на призрачные эпизоды всех двенадцати последующих драм.

Это вторая из телевизионных драм Аврелиана Бентли, снятая в 1873 году. Кларинда Каллиопа, одна из самых талантливых актрис своего времени, здесь исполняет роль Мод Тренчант, девушки-детектива. Лесли Уайтмэншн, Кир-бак Фуайе, X. Пол Маккоффин, Хаиме дель Дьябло, Торрес Мальгре, Инспиро Спектралски и Хуберт Сент Николас играют опасных героев и зловещих персонажей, хотя невозможно точно понять, кто они и какие цели преследуют. Так что вживаться в эту кровавую и захватывающую драму приходится, практически не зная деталей.

«Жадные кинжалы» еще в большей степени, чем «Злоключения Пейшнс», кажутся совершенно свободными от рамок времени и последовательности событий. Все это — одно разворачивающееся перед нами большое мгновение, полное растущей интриги и напряженности, но не подчиняющееся какому-либо порядку действий. Вкупе с отсутствием краткого содержания это часто приводит к непониманию происходящего.

Честно говоря, краткое содержание все же есть, но его невозможно прочитать — листок очень темный и весь испещрен пятнами. Химический анализ показал, что это — человеческая кровь. Мы предполагаем, что Бентли специально рассылал своим клиентам листки, запятнанные свежей кровью, чтобы, так сказать, настроить на нужный лад. Но с течением времени пятна расплылись, и содержание теперь не читаемо вообще. В любом случае, драма чрезвычайно интересна, и, кстати, это первая драма с убийством, поставленная на телевидении. Вряд ли нужно объяснять, что Мод Тренчант, девушка-детектив, побеждает всякое зло, встречающееся на пути, и раскрывает всевозможные преступления, но подробности ее приключений, увы, утрачены навсегда.

Третья драма Бентли демонстрирует нам разноплановую Кларинду Каллиопу в роли юной Джули Мидоублум. Фильм повествует о радостном и глубоко аллегоричном «путешествии в лето». Это первая из те ле драм Бентли, где появляется звук. О да! Мы слышим звуки окружающего мира, вначале слабые, затем более отчетливые. Звуки природы, деревенской обыденной и праздничной жизни, сельской ярмарки. И хотя кажется, что звуки возникли случайно (еще один призрачный побочный эффект селеновой магии), они совершенно точно указывают, что оригинальное название драмы должно звучать так: «Большая велогонка. Пастораль». Судите сами: блеянье овец и коз, мычание коров, ржанье лошадей, хрюканье свиней, гогот гусей, кряканье уток и прочие милые сельские звуки: птицы, кузнечики, мельницы, фургоны, пение и восклицания людей, крики зазывал, бормотание игроков, визг и хохот молодежи…

Впрочем, мелькают там и другие звуки — голоса. Иногда молящие, иногда злые, иногда высокомерные или угрожающие. Остановимся на них. Это звуки совершенно иного рода, они вторгаются в общую канву так, будто были записаны отдельно и затем наложены. Голоса в основном звучат на улице, но иногда в помещении, — быстрые словесные перепалки, заглушаемые шумом толпы.

— Нет, нет и нет. Да за кого ты меня принимаешь?

— Клари, смотри, все это я отдам тебе. Никто не одарит тебя такими сокровищами. Никто не позаботится о тебе так, как я. Сейчас самое время. Это же наше цветущее лето. Мы вовсю косим траву!

— Давай сначала выясним, Аври, сколько стоит хороший амбар для этой травы. И документально все оформим. Я имею в виду прибыль этого лета, эту цифру, длинную-пред-линную, как само лето. А еще я имею в виду акт распоряжения твоей собственностью, оформленный на мое имя, в котором будут обозначены все последующие сезоны.

— Ты что, не веришь мне, Клари?

— Конечно, верю, малыш Бенти. А еще я верю, что ты сегодня же оформишь документы. Я вообще очень доверчивая женщина. Я верю, что у нас будет капитал, который поможет выстоять в любой ситуации и при любых условиях.

Странный разговор, особенно в контексте остального звукового сопровождения «Большой велогонки».

Гонка охватывала три округа — Кэмден, Глочестер и Атлантик — и продолжалась пять дней. Велосипедисты преодолевали ежедневно по тридцать километров, и время отмечалось очень точно. Букмекеры принимали ставки на итог каждого дня, но чаще ставили на победителя в общем зачете, и кубышка росла с каждым днем. С большой ярмарочной трибуны можно было видеть почти всю трассу — следить за велосипедистами и поднимающимися клубами пыли. Трибуна была высокая, и с нее открывался вид на окрестности — поля, рощи, сады, деревенские домики. Перед трибуной до, во время и после гонки проводили мулов и крупный рогатый скот, судьи оценивали животных. Так что велогонка (которая занимала ежедневно около часа) была событием безусловно знаменательным. В пробеге участвовали семеро велосипедистов, и все они — мировые знаменитости.

Лесли Уайтмэншн шел на добротном «Специале» работы барона фон Зауэрброна. Эта машина, известная в народе как «вертушка», считалась надежной, как все немецкое, безопасной и на удивление быстрой.

Кирбак Фуайе выступал на чудесной машине «Мажись-ене» инженера Эрнста Мишо. У этого велосипеда был специальный разъем для крепления небольшого паруса, чтобы развивать большую скорость в ветреную погоду.

Пол Маккоффин восседал на Британском Королевском велосипеде. Сильно сказано, но у этой машины были две вещи, к которые вполне можно применить столь патетические эпитеты: колеса из монолитной резины (впервые в мире) и ощущение, что перед тобой нечто первоклассное. Аппарат отличался невероятным аскетизмом и прямизной линий, что, как известно, свойственно только лучшим британским творениям.

Хаиме дель Дьябло ехал на «Костотрясе» Пьера Лалмана. Деревянные колеса этой машины были с покрышками из стали, переднее колесо — гораздо больше заднего.

Торрес Малгре вступил в гонку на «американце», «Роуд-раннере» Ричарда Уоррена Сирса. Это первая машина, изготовленная только из металлических деталей. «Единственное деревянное — это головы наших критиков» — так звучала реклама «Роуд-раннера».