Рафаэль Лафферти - Лучшее [Сборник фантастических рассказов]

— Ты действительно знаешь, как построить все эти штуки?

— Конечно. Только я содрогаюсь при мысли, что будет, если этот секрет попадет в руки безответственных людей.

— Я тоже содрогаюсь, Кларисса. А зачем тебе понадобились химикалии?

— Для моих химических опытов.

— А черный бархат?

— На платья моим куклам.

— А фунт леденцов?

— Как вы сумели стать мэром города, если не понимаете таких простых вещей? Как вы думаете, для чего существуют леденцы?

— Последний вопрос, — сказал мэр. — Зачем тебе понадобилось разбивать молотком мои золотые часы?

— О-о, — ответила Кларисса, — для драматического эффекта.

В «Бумеровых отмелях», рассказе, впервые напечатанном в журнале «И» в 1971 году, Лафферти расширяет внутреннюю мифологию своей прозы и вместе с тем возвращается к знакомым темам. Эволюция и то, как люди приспосабливаются к спонтанным эволюционным скачкам, — эти вопросы поднимаются и в других его рассказах, таких, как «Джинни, окутанная солнцем» или «Во глубине стекла». Лафферти утверждал, что рассказывание историй — прерогатива предков, и эти рассказчики принадлежат к «народу с красными костями». Путешествие к Бумеровым Отмелям приводит читателя в странный городок, где красно-костные люди свободно расхаживают по улицам при свете дня.

Тот, кому известно имя Иван Сандерсон, идея ясна с первой же строчки: видные ученые Арпад Аркабаранян, Вилли Макд-жилли и д-р Великоф Вонк, считающие Сандерсона своим «духовным отцом», заняты поисками паранормальных феноменов, в частности, ДИСЧа (Доисторического Снежного Человека). Или, как замечает Вилли Макджилли, журавля в небе, тогда как кругом одни синицы в руке.

Лингвистические игры такого рода, метафоры, изображаемые буквально, проходят красной нитью через весь рассказ, иногда даже приобретая свойства поэзии. Например, повторяющиеся слова Лангустии Сом о напитках, заказанных видными учеными: «Сейчас приготовят, и я принесу».

Бумеровы Отмели — теневой городок, эхо города Бумера. «Что-то немного странное и доисторическое чувствовалось в этих собаках, как и во всем остальном», — предупреждает Лафферти читателя, который, впрочем, уже знает, что вступил на сомнительную территорию.

Три видных ученых тоже знают об этом. Д-р Великоф Вонк «даже осклабился от прилива глубинной народной памяти», когда начал пить то, что принесла ему Лангустия: напиток, от которого «ощутимо несло рекой, возможно, даже межледниковой». Напиток «Шноркель зеленой змеи» переносит ученую троицу в странный мифологически-поэтический мир, шаг за шагом приоткрывая его сущность — так в телешоу пропуски и вставки постепенно открывают и добавляют все более удивительные детали истории. И текст тоже становится все более странным, будто погружается в глубокие воды игры слов. Вон тот оборванец-доминошник на самом деле оказывается медведем. А из человека по имени Комета сыпется всякая мелочь. А потом в зал заходят гиганты и становятся по углам, мрачные, в черных шляпах. В этом городе оживают легенды, как будто Бумеровы Отмели — самое сердце вселенной Лафферти.

Три видных ученых — словно три волхва. Но они не находят ответа в образе новорожденного Младенца Иисуса. Наоборот, из окружает все больше вопросов о мире и его устройстве. Финал возвращает читателя к сердцевине истории, затягивает вглубь, но и продвигает вдаль. Это кульминация Лафферти люминофорного, плывущего в тангенциальном потоке, пусть даже в то время этих терминов еще не существовало.

— По следам нашего духовного отца Ивана Сандерсона мы сегодня можем выйти на целый выводок ДИСЧей прямо в их лежбищах, — вещал громовым голосом знаменитый ученый Арпад Аркабаранян. — И лежбища могут оказаться не в горных кряжах, ни в экваториальных лесах, ни в гиблых болотах, а на банальных красноглиняных отмелях. Я, конечно, жизнь готов отдать за успех нашей экспедиции, но мне все же кажется, что они могли выбрать место обитания и подостойнее.

— Журавль в небе, — сказал знаменитый ученый Вилли Макджилли.

Нет-нет, Вилли не хотел ставить под сомнение успех экспедиции. Он имел в виду журавлей, которые, курлыча и хлопая крыльями, с шумом взмывали с края отмели. Чтобы не остаться с одной только синицей в руках, надо уметь летать. На самом деле журавлей было много — сотни — и на фоне отмели их мог разглядеть всякий, у кого острый глаз.

— Илистые журавли, — продолжал Вилли. — Сейчас их уже не так много, как в пору моего детства.

— А я не верю и, боюсь, не хочу верить в ДИСЧей, — проговорил знаменитый ученый доктор Великоф Вонк, задумчиво почесывая свой почти не существующий подбородок. — И все же было бы неплохо, чтобы, наконец, нашлось это недостающее звено, и все те, кто думал иначе, были бы посрамлены.

— За звеньями мы не видим самой цепи, — сказал Вилли Макджилли. — Я вообще не считаю, что какое-то звено пропущено. Звеньев и так много для такой короткой цепи. В том-то и проблема.

— Чтобы найти его, я проделал путь в миллион километров, — вздохнул Арпад. — Я исследовал все бренные останки мира. Меня неотвязно преследует страх, что я пропустил или — по немыслимому стечению обстоятельств — не узнал или не узнаю, когда найду его. Но это же просто насмешка, если мы найдем его в уголке вроде этого — не диком и недоступном, а просто заброшенном и забытом!

— А у меня другая фобия, — признался Великоф. — Я боюсь, что когда мы найдем то, что ищем, я с содроганьем проснусь и обнаружу, что смотрю в зеркало. Должно быть, это символ, вот только чего символ? А ты как их представляешь, Вилли?

— Да как обычных людей. Таких раньше было много на окраине моего родного города, — ответил Вилли Макджил-ли. — Если подумать, раньше их было много на окраине любого города. А теперь их встретишь скорее в центре. Это простой люд, основа породы.

— О чем ты, Вилли? — резко спросил Арпад.

Все они говорили об одном — о ДИСЧах.

У каждого городка на юге той страны был свой двойник, своя тень. У Мигана — Миганова Слободка, у Перкинса — Перкинсова Слобода, у Бумера — Бумеровы Отмели. Трем знаменитым ученым осталось проехать всего пять километров — от Бумера до Бумеровых Отмелей. И там они надеялись найти ископаемые останки легенды, а если повезет, то и встретить ее во плоти. Недостающее звено эволюции — Доисторический Снежный Человек — ДИСЧ. Страна та была совсем не снежная, но и сообщения о так называемом Снежном Человеке приходили из самых разных климатических зон со всех уголков земли.

В одной местной легенде, недавно обнаруженной Арпадом, говорилось, что некие «цветные», не индейского и не американского происхождения, проживают в окрестностях Бумеровых Отмелей, «между зарослями песчаного кустарника и рекой». Говорилось, что они живут на красноглиняных берегах, а отчасти и в самой реке.