Ник Харкуэй - Гномон

Из всех забегаловок всех городов во всем мире, зачем, зачем, зачем тебе нужно было оказаться именно в этой?

На вершине той же горы есть другая деревня, и в ней брадобрей бреет всех мужчин, которые не бреются сами, — и только их. Бреет он себя или нет?

Ей хочется выпалить: «Ты мне скажи». Но в том-то и суть. Хантер уже никому ничего не скажет, но умудряется оставаться невыносимо разговорчивой.

У инспектора опять болит спина, узел под правой лопаткой будто пронзила ледяная игла. Она безвольно сгорбилась. Ей нужны еда и отдых, но она не хочет ни того, ни другого.

Нейт идет на компромисс и принимает душ. В процессе оказывается, что она хочет только бесконечно долго стоять под струями горячей воды, которые ласкают больную спину, будто дружески поглаживают. В последнее время в ее жизни остро не хватало таких поглаживаний, а Нейт ничуть не более защищена от физического одиночества, чем другие.

Она вспоминает человека с собакой: непреувеличенный треугольник торса под пальто. Наверное, у него изящные руки. Ей не нравятся толстые пальцы, квадратные ногти. Она любит руки, которые говорят об упущенной карьере скрипача, сильные, как у скульптора. Исходя из этого убеждения, она экспериментировала со скрипачами и скульпторами, но без особого успеха.

Нейт позволяет себе узнать его имя — Джонатан. Хорошо. Сложные и необычные имена вызывают у нее своего рода уныние, что, наверное, обусловлено ее собственным — финско-египетского происхождения. А вот Джонатан — это хорошо. Второго имени нет, фамилия — Джонс. Милая сердцу скука. С семиотической точки зрения, Джонатан Джонс — человек среди множества других. Его индивидуальность, уникальность должна родиться из него самого, а не из фокусов со словами. Очень хорошо. Ей хочется поискать фотографии его рук, но Нейт этого не делает. Если они обыкновенные, она разочаруется, а если необычные — повысит планку ожиданий. Нет.

Некоторое время Нейт просто лениво вспоминает его выразительный профиль, но вскоре, к своему изумлению, замечает, что с хитрецой размышляет, а хороший ли массажист выйдет из Оливера Смита. Он крепко сбит, невысок, но есть в нем некоторая алчная телесность, которую трудно не заметить. И хорошо ухоженные ногти. Сколько ему лет на самом деле? Или тело у него такое же безвременное, как и лицо?

Этот вопрос настолько возмутительный, что Нейт решительно выходит из душевой кабинки и гневно смотрит на нее, будто шланг и лейка виноваты в том, что у нее в голове появились такие мысли. Дверь в коридор открыта, и холодный воздух касается ее ног, так что по ним бегут мурашки.

Массажист?

Смит?

Нейт дрожит от холода и продолжает внутренний допрос. Она находит его привлекательным? Нет, не физически. Она его хочет? Нет. Она даже прикасаться к нему не хочет. Нет особого желания. Ей не нравится даже мысль о том, чтобы оказаться с ним рядом. Однако его образ не выходит из головы.

Значит, когнитивная привлекательность? Некое интеллектуальное сродство, подавляющее низшие инстинкты? Нет, вряд ли. То, как он себя подает, его имидж ей совершенно неинтересны. Он идет по миру с ленцой и чувством власти, таким сильным, что ей оно кажется почти зловещим. Но все равно Нейт почему-то чувствует, что он внимательный, хороший собеседник, и где-то в глубине есть человек, который ей понравится. Он рад помочь. Она хочет снова его увидеть.

Это неправильная мысль, даже более неуместная, чем заимствованные воспоминания Дианы Хантер. Впрочем, он ведь написал флажок «прекрасно». Это круто. Может, он написал и другие утилиты, которыми она пользуется.

Думая, насколько это было бы забавно и насколько типично для столь запутанного дела, она заворачивается в полотенце и возвращается в комнату. Остановившись у стола, вызывает список авторов кинесического анализатора Свидетеля. Совместный проект в постоянной разработке. В списке текущих проектных менеджеров Нейт видит его имя.

Теперь это уже не забавно.

Сукин сын.

Во время встречи он не говорил с ней и точно не был объектом дознания. Он все время говорил с алгоритмом, играл на нем, как на дешевой скрипке, а тот, в свою очередь, говорил ей то, что Смит приказал.

Более того, он использовал на ней алгоритм. Разыгрывал ее. Идеальное поведение, идеальные позы. Идеальная иллюзия сотрудничества. Если бы он слегка не переборщил — Нейт подозревает, что гордыня завела его слишком далеко, — и не попытался заставить ее полюбить его, восхищаться им, она бы, наверное, ничего не заметила.

Сукин сын.

Нейт твердым шагом направляется в гостиную и снова выводит на стену доску, добавляет имя Смита в список подозреваемых и понимает — слишком поздно, — что Дорожный траст тоже фигурирует в нарративах Дианы Хантер. Да она с ума сошла. Это последствия избиения или огромного потока и разнообразия информации? Либо оба фактора вместе — в этом суть? Спрятать лист среди деревьев? Или — что еще хуже, но менее интересно — он воспользовался кинесическим анализатором лишь для того, чтобы уложить ее в постель? Для этого он его и разработал?

Сукин сын.

Если Смит здесь замешан, если нарративы Дианы Хантер не просто камуфляж, но суть, послание в той же степени, что и носитель, нужно досмотреть как можно скорее. Нейт садится за стол и закрывает глаза, прижимает к синякам пульты, чтобы продолжить распаковывать запись допроса у себя в голове.

Переход мгновенный, даже немного вывернутый, будто она прыгнула в прохладную воду бассейна, чтобы остыть, а приземлилась на доску, горячую и сухую. Чувство неправильное, вкус неправильный. Неправильный. Неправильный, неправильный, неправильный. Хантер, но не Хантер, и сердце бьется слишком часто, а теперь она не может вырваться из сна, не может его прекратить.

Неправильно. Не может.

Неправильно.

— Что-то тут неправильно…

— Еще как, твою мать, может, она еще… черт!

— Все плохо…

— Диана? Вы меня слышите?

— Да не слышит она! Она же без сознания…

— Откуда ты знаешь, что она слышит? Бесполезный тупица…

Что за блядство тут происходит?

На стене напротив я вижу слова:

QUID IPSA ACTUALIS FORNICATIO GERITUR? [23] Quid ipsa actualis fornicatio geritur? ( Лат. искаж. ) — Что за блядство тут происходит?

Где я?

UBI SUM? [24] Ubi sum? ( Лат. искаж. ) — Где я?

QUAM EGO HUC? [25] Quam ego huc? ( Лат. искаж. ) — Как я сюда попала?

CUM EX HAC MENSA EXSURGAM, O MISERUM NOTHI, TIBI FACIAMQUE NOVUM ANUM. ADHUC NOVACULA MEAM PORTO. [26] Cum ex hac mensa exsurgam, о miserum nothi, tibi faciamque novum anum. Adhuc novacula meam porto ( лат. искаж. ) — Дай только встать с этого стола, жалкий ублюдок, и я тебе новый анус сделаю. Для того и ношу с собой новакулу.

Латынь? Откуда здесь латынь, да еще с такими ошибками? Техникам это тоже не нравится, совсем не нравится. Мой мозг выключается. Наверное, вкачали мне слишком большую дозу, хотя, может, это просто помехи у меня в мозгу или инсульт. Я хочу им сказать, что никакой это не инсульт, У меня в голове — джинн, проклятый невозможный монстр, который убил Сципиона, сожрал его.