Ник Харкуэй - Гномон

Из трех сотен учеников и двадцати тренеров к концу года я показала самые лучшие результаты. Нет ничего, с чем я не справилась бы. Я могу заставить свой мозг выделывать такое, чего не может никто. Могу даже, как выяснилось, довести себя до смерти.

Ох, Роберт. Я на тебя так злилась, а ты на меня. И вот до чего дошло, все плохо.

ФА ЛА ДЖО РИ ДЖИ ДЖО ДЖА.

ФА ЛА.

ФА.

А.

А.

А.

А.

Нейт выронила пульты и лежит на полу. Они висят на проводах, покачиваясь над ее лицом. Она чувствует вкус инсульта, ощущает его крен, растворение «Я», когда мозг дал осечку и часть его умерла. Когда она провалилась сначала в историю, затем в физические чувства записи.

Хантер провалилась.

— Черт, — шепчет она и чуть не плачет от радости, поскольку говорит это по-английски.

Она вспоминает, как чувствовала выключение мозга, не только теряла самосознание, но видела, как в один миг текст превращался в чепуху. Раствориться во всестирающей вспышке, словно рвота или оргазм, пересозданные чудовищем. Она все еще чувствует.

Система записи и воспроизведения дознаний не была предназначена для таких крайностей. Никогда не испытывалась в подобных условиях.

Она боится, что стала калекой.

Сломалась.

Сгорела.

Инспектор запускает базовый неврологический тест, проходит его за пять минут под руководством Системы, ждет результата. Через секунду Система сообщает ей, что всё в порядке. Ей так не кажется. Она чувствует себя одурманенной или взбитой как яйцо, когда в голове всё вверх тормашками. Результаты теста навсегда останутся в ее личном файле. Ну что ж: должное усердие, забота о собственном психологическом здоровье в ходе расследования. Это вполне согласуется с ее характером. Потом приходит рекурсивная мысль: а то, что она вообще об этом задумалась, не делает ее похожей на Диану Хантер?

Но отпечаток инсульта блекнет, чувство распада уходит, сменяется благодарностью и каким-то извращенным ощущением предательства. Диана Хантер ушла по тропе, той ужасной и жуткой дороге, а Нейт ее бросила и вернулась, оставила в темноте одну.

Она не шевелится, пытается понять, может ли ходить. Может ли говорить. Вдруг она потеряла что-то, незаметное для теста? Или, наоборот, как у Хантер, что-то очевидное? Имя или способности к дедукции. Хуже того, Нейт чувствует, что знает Диану Хантер, не просто факты ее биографии, но ее саму; знает эту женщину так, как собственное тело и мысли. Знает ее, как старого друга или старое кресло, будто они давным-давно знакомы. Заимствованное знание. Краденое. Куда определяются такие вещи, когда они оторваны? Выдрали у владельца и как-то сохранили, митохондриальные данные в несущем сигнале выгорели в ней из-за потрясения, из-за того, что она стала свидетелем инсульта Дианы?

При свидетеле. Слишком много уровней, сейчас не разобраться.

Свидетельство из первых рук, изнутри. Это свидетельство или уже личный опыт?

Но мы все меняемся, постоянно, с каждым прожитым мигом. Женщина, которая проснется завтра утром, уже не та, что проснулась вчера, хоть они и связаны причинно-следственными нитями. Друг от друга их отделяет событие.

Инспектор поднимается — очень медленно, ожидая, что подведут мышцы или странный, приобретенный лабиринтит все повернет под другим углом. Но ничего не чувствует. Только всепоглощающее чувство облегчения: она в последнюю секунду отступила от воронки, которая иначе засосала бы ее.

Нейт обходит дом, называя каждый предмет. На кухне перечисляет содержимое всех ящиков по памяти, прежде чем открыть их, затем проверяет совпадения по записи Свидетеля. Она делает ошибки. Это нормально. Главное, что слова соответствуют предметам, дикция внятная, она не заикается. Главное, что руки, ноги, хребет не разучились двигаться, легкие дышат, а глаза следят. Она может читать.

Завершая круг, она называет свое любимое мягкое кресло и стопку непрочитанных журналов на столике, а затем позволяет себе задуматься о произошедшем, обработать его. В песке сверкнуло золото, правда о Диане Хантер и ее обучении. Правда — или еще одна выдумка.

— Бёртон, — говорит она вслух. — Реферировать.

— Городок на берегу реки Трент известен пивом. Таль. Ричард Френсис Бёртон, путешественник, переводчик. Ричард Уолтер Дженкинс, псевдоним Бёртон, актер. «Пойти в Бёртон» — идиома со значением умереть, исчезнуть.

— Бёртон как место для обучения спецагентов, подрывная деятельность. Возможно, прозвище.

— Нет совпадений.

Она указывает на доску:

— Перекрестные ссылки.

Стена приходит в движение, бурлящий водоворот связей. Нейт настроила ее так, чтобы машина показывала случайную выборку из работы Свидетеля на доступной человеку скорости. Результат красивый, иногда глубокий, но не репрезентативный. Вскоре движение замедляется.

— В реке Трент когда-то якобы видели акулу. Новость получила широкое распространение в СМИ, но биологи утверждают, что такое явление крайне маловероятно. Других неизвестных вам значительных связей не выявлено.

Она фыркает:

— Ладно. А сомнительные связи?

Снова короткая пауза — и опять Нейт кажется, что Свидетель обиделся или оскорбился. Но когда его голос снова звучит, интонации неизменны.

— Карл Лэдброк, 1983 — 2040, сыграл роль Элиаса Лённрота в биографическом фильме (в британском прокате фильм назывался «Эпика», выпущен «Boxlight Malibu» в 2039-м). Прежде он играл Пифагора в романтической комедии «Земля крутится вокруг солнца» («Kino-Enlai», 2022). Название, присвоенное файлу расследования обстоятельств смерти Дианы Хантер, «ГНОМОН». В одной из сцен этого фильма эрекцию Лэдброка невыгодным образом сравнивает с угольником геометра или гномоном героиня, которую играет Сара Ндибе, родившаяся в Бёртоне на реке Трент в 1999-м. Отзывы фильм получил не лучшие, но собрал кассу в Бразилии и в Китае, таким образом финансово состоялся. Хотите следовать дальше по этой линии?

Нет. Нейт ищет не это. Но она уверена, что Диана Хантер сама училась или ее учили чему-то подобному так, как она описала, довела свой мозг и его функции до опасного предела, чтобы одолеть машину.

Ну теперь скажи это. Хантер одолела машину.

Нейт молчит, и вскоре Свидетель приходит к выводу, что она задумалась и забылась.

— Хотите следовать дальше по этой линии?

— Нет, — отвечает Нейт, потому что это абсурд.

А потом почти говорит «да».

Затем она надевает пальто и выходит на улицу, предоставив машине самой догадаться, куда она идет, и все подготовить.

Где-то между Пикадилли и Гауэр-стрит, сидя в застрявшем в пробке даблдекере, — у Оливера Смита сегодня явно не лучший день — от нечего делать она набирает номер, который боится набрать.