Анна Пейчева - Государыня for real [litres]

— Конечно, сам, ты у меня такой большой, — снисходительно сказала мадам Столыпина, потом опять повернулась к Мустафе: — Ну, скажем, завтра дадите электричество?

Николай Константинович схватился за голову. Вот кого не хватало на границе. Мамули Семёна. С мадам Столыпиной ни один танк не сравнится. Все объяснения профессора ей были до лампочки. В буквальном смысле.

— Спасибо за вопрос, сударыня! — весело отозвался Мустафа. Он нисколько не растерялся. — Благодаря вашему вопросу мы плавно переходим ко второй части моего выступления, и она будет еще более захватывающей, чем первая. Потому что мы с коллегами нашли выход из безвыходного положения!

— Николай Константинович, к вам можно? — послышался вежливый шепот справа.

— Иван! — обрадовался государь, обернувшись. — Воронихин! Ты как здесь? Садись, садись вот сюда.

— Харитон меня пустил, помнит, — торопливо объяснил Иван, талантливый архитектор и один из бывших «женихов» Кати.

Он выбыл из реалити-шоу «Великая княжна. Live» в самом конце — а ведь как рассчитывал на такого зятя Николай Константинович! Насчет Генри у государя всегда были некоторые сомнения. Впрочем, свои соображения насчет личной жизни дочери венценосный отец старался держать при себе, с Генри общался ровно, хоть и холодновато порой. Зато с Алексеем Поповичем и Иваном Воронихиным Николай Константинович был поистине на одной волне. Не электромагнитной волне, так что никакие инверсии полюсов их дружбу разрушить не могли.

— Я был в командировке неподалеку, в Выборге, — тихо рассказывал Иван, пока Мустафа болтал что-то про «потрясающе интересную научную задачу», «невиданный практический проект» и «грандиозную лабораторную работу», которая им всем предстоит. — Изучал старый шведский замок — меня попросили построить нечто подобное в Шепси, на этом киношном острове, который я проектирую, помните, показывал вам голограмму? Словом, смотрел я коронацию Екатерины по телевизору, и как только понял, что всё плохо… и у нее, и у Алексея… бросился сюда. Повезло — там же рядом с замком гимназия. Попросил лошадь из школьной конюшни. Меня директор узнал по реалити-шоу, сразу дал жеребца Ланселота… Спокойный конь, красавец, белый, ухоженный… Мы с ним довольно быстро сюда прискакали — хорошо, что я на шоу научился ездить верхом… — Иван вдруг смешался. — Правда, теперь не знаю, зачем я вообще сюда помчался, вы же здесь, Николай Константинович, и Генри, наверное, скоро подъедет…

— Ты даже не представляешь, насколько правильно ты поступил, — искренне сказал Николай Константинович. — Молодец, Иван, всегда знал, что на тебя можно положиться. Твое появление — первая хорошая новость за последние сутки. А теперь давай послушаем, что там Мустафа придумал.

— Это вызов всем ученым и инженерам мира! — почти пел академик, кружась сумасшедшим ярким вихрем по танцплощадке. — Это опыт космического масштаба, эксперимент, равному которому нет и не было никогда!

Внезапно он застыл на месте и молитвенно воздел руки кверху. Цветастые рукава сложились на плечи, обнажив худые локти. Все завороженно следили за Верховным жрецом Храма Науки. Разве что глава Личной Канцелярии Её Величества барон Ренненкампф скептически поднял левую бровь.

— Мы восстановим прежнее магнитное поле Земли! Сделаем обратную инверсию своими руками.

И Мустафа обессиленно, как актер после величайшего монолога в своей жизни, уронил голову на грудь.

— Браво! — крикнул Левинсон в полной тишине и оглушительно зааплодировал. — Я бы даже сказал — бис!

Профессор оживился и продолжил:

— Мы до сих пор не знаем первопричину инверсии, и вряд ли когда-либо сможем ее установить, как бы ни убеждали меня в обратном некоторые мои дорогие коллеги. Есть у нас одна дама, госпожа Глаголева-Аркадьева, мы с ней до хрипоты спорили… Но большинство академиков все-таки склонились к так называемой «теории магнитного хаоса», которая гласит: смена полюсов является непредсказуемой и неотвратимой, всему виной белый шум турбулентных флуктуаций. Как бы вам объяснить, простым смертным… Представьте себе обычные качели, господа. Помните, как крутились на них в детстве? Если очень постараться, то можно сделать «солнышко», — Блюментрост на несколько секунд превратился в разноцветную мельницу, стремясь как можно нагляднее показать оборот качелей. — Так вот с полюсами то же самое. Белый шум постоянно их раскачивает, и в какой-то момент полюса оказываются в точках нестабильного равновесия. А уж куда они из этих точек свалятся — обратно, в привычное положение, или на противоположную сторону — одному Аллаху известно. И это подводит нас к важному выводу, глубокоуважаемый барон, — академик взглянул на Ренненкампфа и развел руками, — можете выпускать из заточения господина Поповича, которого лично я считаю весьма талантливым инженером, преданным Романовым в целом и императрице в частности…

— Боюсь, не все так просто, глубокоуважаемый профессор, — в том же тоне отозвался Ренненкампф. — В процессе расследования мы выяснили в отношении господина Поповича еще один достойный внимания факт. Выпускать его, поверьте, рановато.

— Что за факт, барон? — требовательно спросила Кати. Николай Константинович сразу понял, о чем речь, поэтому промолчал.

— Я полагаю, ваше величество, нам лучше обсудить ситуацию наедине, — с нажимом сказал глава Личной Канцелярии.

— Нет у меня секретов от моих ближайших соратников, — сердито сказала императрица. — В Алексее я уверена на все сто. Выкладывайте.

Ренненкампф оглянулся на Николая Константиновича. Государь обреченно пожал плечами. Отныне во дворце командовала его дочь, он не имел права отменять ее приказания.

— Ваше величество, дело в том… Даже не знаю, как сказать… Алексей обручился с вашей младшей сестрой Софьей. Мы подозреваем их в попытке дворцового переворота.

— Вот как. — Лицо Кати мгновенно окаменело. — Да, эту информацию и правда лучше было обсудить наедине, барон.

— У вас есть еще одна дочь, Николай Константинович? — Иван был ошарашен, как и все окружающие. До недавних пор о существовании Софи никто, кроме самых близких, не подозревал. — И Алексей хочет на ней жениться? Когда же он успел с ней познакомиться?

— Мы с ним вместе ездили в Испанию, искали мою пропавшую супругу Василису, — с горечью сказал Николай Константинович, жалея обо всех поступках без исключения, которые он совершил за последние полгода. — Нашли. Причем не только Василису, но и мою младшую дочь, о которой я ничего не знал. Никогда не думал, что стану героем дешевой мелодрамы…

— Бедная Катя, — сказал Иван.

— Да, — кивнул Николай Константинович. — Кати плохо приняла новость о том, что у нее есть родная сестра, и не лучше — известие о том, что я нашел ее мать спустя двадцать три года. В общем, про помолвку Алексея и Софи я ей решил пока не говорить. Очередная моя ошибка. Наверное, так и приходит старость — когда начинаешь делать один неверный шаг за другим.