Римма Кошурникова - Тропы «Уральского следопыта»

Десять дней мы блаженствовали. За это время и работа на планете продвинулась. Облетели четыре материка Милены, побывали в батискафе на океанском дне. Взяли геологические, биологические, гидрологические пробы и образцы. Главное — жили раскованно, без скафандров, под солнцем и облаками.

Беда нагрянула неожиданно.

Завтракали. Был редкий завтрак, когда вся команда — четырнадцать человек — оказалась в сборе. Накануне из южной полярной области вернулись Сытин и Лазарев и теперь рассказывали о виденном.

— Царство осени, постепенно переходящее в царство зимы, — характеризовал обстановку Сытин.

Один из материков Милены — условно его назвали Южным — подходил к полюсу. Речь шла о границе ледовой зоны.

— А потом сразу — ледники на суше и айсберги в море…

Рассказывал Сытин неинтересно, с паузами, будто выдавливал из себя слова. Поэтому, наверное, слушали его рассеянно. Может быть, рассказчик устал в нелегкой экспедиции, может быть, у слушателей не было настроения, — за бортом «Радуги» начинался серый дождливый день. Так и вел Сытин — от слова к слову. Остальные неторопливо прихлебывали кофе.

Вдруг астронавигатор Кольцов сказал:

— Друзья, мне сегодня приснился странный сон…

Все взгляды остановились на нем. Казалось, случайная фраза навигатора заинтересовала команду.

— Капитан, можно?.. — попросил разрешения Кольцов.

— Вы кончили? — спросил капитан Сытина.

— Да… — ответил тот, неопределенно махнув рукой.

— Говорите, — разрешил капитан Кольцову. Похоже, и капитана заинтересовало, какой же сон приснился навигатору.

— Мне снилось… — воодушевился Кольцов. — Необыкновенный сон, Сергей Петрович! Я все видел настолько ясно, как вижу стол и всех нас!

Навигатор повертел головой, наслаждаясь вниманием, которое ему оказывали капитан и команда «Радуги».

— Я видел, — продолжал он, — что на планету опустился чужой звездолет — странное сочетание конусов и цилиндра. Опустился он плавно, будто на крыльях, хотя ни крыльев, ни стабилизаторов у него не было. Так может приземлиться гравитационный корабль… Опустился он на таких же песчаных дюнах. — Кольцов кивнул на стекла иллюминаторов, где под дождем мокли округлые, уходившие к горизонту холмы. — Могу поспорить на что угодно, что это были холмы Милены и все последующее, что мне приснилось, происходило здесь, на Милене! Из корабля вышли люди, исследователи. Они были без скафандров, и я мог хорошо рассмотреть их. Рост их немного ниже, чем наш, но головы больше, массивнее. И глаза — большие, выпуклые, похожие на стекла подводных очков. На руках по четыре пальца. Это я заметил по тому, как они держали приборы: три пальца снизу и один сверху, в обхват. Назначение приборов, с которыми они вышли из корабля, я могу определить лишь приблизительно, но это было примерно то же, что и у нас в руках, когда мы первый раз вышли из «Радуги». Один из пришельцев, долговязый, повыше других, не сделав и трех шагов, наклонился и взял пробу песка…

Кольцов не замечал, как слушатели, один за другим, оставив кофе, ловили каждое сказанное им слово. В столовой повисла такая тишина, что стало слышно, как снаружи хлещет дождь по стеклам иллюминаторов. Вряд ли Кольцов рассчитывал на такое внимание: люди перестали дышать.

— Раскрылись люки, — продолжал он, — по наклонным пандусам сползло несколько машин…

— Стой! — прервал Кольцова механик Берг. — Мне снился этот же самый сон!..

— И мне, — сказал Тройчев.

— И мне!.. — оживился Сытин.

Кольцов замер на полуслове.

— И мне снился этот же самый сон, — сказал капитан.

— Одна машина была летательная, с прозрачной кабиной, — сказал Берг. — Ее тут же запустили, и трое пришельцев улетели на ней. Отмечу: видимость к кораблю была лучше, вдали все затягивала дымка. Летательный аппарат исчез сразу — растворился в тумане.

— Совершенно верно, — согласился Кольцов. — Дальше…

— Дальше, — вступил в разговор Сытин, — двое исследователей отошли от корабля. Впечатление было такое, что они шли по направлению ко мне… к нам, — поправился Сытин. — Можно было рассмотреть их лица, глаза…

— Бр-р!.. — не выдержал врач Гринвуд. — Не хотелось бы мне второй раз увидеть эти глаза!

За столом наступило молчание. Стало ясно, что один и тот же сон приснился всему экипажу. Каждый чувствовал недоумение, даже страх, хотя робких на «Радуге» не было.

— Однако, что же это все значит? — растерянно спросил кто-то.

Этот вопрос мог задать любой из четырнадцати членов команды…

Весь день только и было разговоров, что об удивительном сне. О корабле, о пришельцах, о машинах, выползавших из люка. Никто никогда не слышал, чтобы одинаковый сон приснился двум или трем людям одновременно, всему экипажу — тем более. В чем причина? В одинаковых условиях жизни? Но в полете условия все время были одинаковыми для всех! В однообразной пище? Вздор! Чужая планета? Может, она действовала на психику людей? Космонавты видали планеты похуже и неуютнее. Может быть, всеми овладел психоз, наваждение? Люди перед сном говорили о чем-то одном, смотрели фильм? Тоже нет. Часть команды была занята разговорами о работе, другие играли в шахматы и триктрак. Ничего общего!.. Может, и прежде снились одинаковые сны, но не было о них разговора?..

Никто пока не ставил вопрос, действительно ли четырехпалые посещали Милену, никто еще не связывал сон с прогулками без скафандров.

На следующую ночь сон приснился экипажу «Радуги» снова. Этот же самый — со звездолетом, пришельцами, машинами. Может быть, чуточку ярче, явственнее. Теперь все увидели, что конусы звездолета синие, а цилиндр золотистого цвета. Кожа на руках и лицах пришельцев серая, глаза черные, с синеватым металлическим блеском. Не было дымки на горизонте, о которой говорил Берг. Даль была чистой, словно вымытая дождем. Некоторые из членов команды различали звуки голосов, шум машин, заметили, что пальцы на руках у пришельцев гибкие, точно щупальца, без костных суставов.

Это походило на массовую галлюцинацию, и если прошлым утром нами владело недоумение, то сейчас на лицах можно было прочесть тревогу: что это за штучки и чем все это может кончиться?.. Встал вопрос о природе сна: отражение это действительности или наведенное состояние — внушение на расстоянии? Если внушение, то кто внушает, зачем и откуда? Игра это, предупреждение или попытка контакта?

Сон повторялся и в следующие ночи. Совсем как кинофильм — от и до. С той только разницей, что с каждой ночью становился более ярким, объемным, будто входил в нас и вообще был не сон, а явь, свидетелями которой мы были все до единого. Теперь мы видели не только цвет корабля, машин и приборов в руках пришельцев — замечали вмятины на корпусе звездолета, деления на шкалах приборов, ромбы фасеток в глазах исследователей. Эти глаза! Врач оказался прав: взгляд проникал в душу, оставлял там страх и холод металла. Пришельцы были людьми, как мы, но они были другими: с серой, металлического отлива кожей, с жесткой щетиной на голове, щелью рта и треугольным отверстием вместо носа. Может быть, мы к ним привыкли бы, если бы контакт был настоящий, но когда они являлись во сне, манипулируя с приборами, разговаривая между собой и не обращая на нас никакого внимания, когда это повторялось из ночи в ночь — это действовало потрясающе. Мы уже не сомневались, что все происходило здесь, на Милене: пришельцы побывали на планете раньше нас, исследовали ее и сумели оставить после себя запись о своем пребывании. Передавалась ли запись с не замеченного нами спутника или с другой планеты — неизвестно. Спутник вокруг планеты наши приборы, пожалуй, засекли бы, радиоизлучение тоже обнаружили бы.