Римма Кошурникова - Тропы «Уральского следопыта»

Приказ был странный. Но приказы руководителя полетов, а тем более особой срочности, обсуждению не подлежат. Их надо выполнять безоговорочно и в предельно короткий срок.

Нужного самолета Александр Иванович не нашел — ни одного Ила на предстартовой подготовке. «Впрочем, — проговорился РП аэропорта Домодедово, — сейчас должен взлететь Ил-18».

— Задержите старт!

И тут же, переключившись на начальника смены:

— Есть только один, в Домодедове, стартует.

— Вернуть!

Начальник смены порта Домодедово в ответ на приказ вернуть самолет со старта вскипел (это был первый случай открытого неповиновения за весь вечер, как только Козырев перешел на пароль «самолет»):

— Вы отдаете себе отчет…

Козырев не стал спорить: увидев через стекло, что Павлов не занят (тоже первый случай с тех пор, как из Толмачева поступило сообщение об аварии на траверсе Колпашева), он канал связи с Домодедовом переключил на внутренний селектор и тотчас увидел, как Павлов выбросил руку к микрофону:

— Кто говорит?

…люди привязались ремнями, ждут взлета!

П а в л о в: ЦДС, первый! Старт отменить!

Н а ч а л ь н и к с м е н ы: Но люди…

П а в л о в: Вы нуждаетесь в повторении приказа?

Александр Иванович от селектора отключился — он опять вызывал РП аэропорта Домодедово.

— Вы можете меня подключить к связи с самолетом на старте?

— Попробуем, — сказал диспетчер не очень уверенно, но через пять-шесть секунд Александр Иванович услышал голос диспетчера по старту:

— Домодедово, стартовый! Вам командира экипажа?

И еще — через томительную паузу:

— 75610, командир…

Александр Иванович сделал переключение на селектор, и Павлов опять выбросил руку к микрофону.

П а в л о в: Я не могу вам приказать — могу только просить. Над Сибирью терпит бедствие Ил-18: два двигателя зафлюгированы и залиты противопожарной жидкостью. Вы должны ответить на вопрос: можно ли и при каких условиях произвести запуск залитого и остановленного двигателя. В воздухе вас будут консультировать главный конструктор двигателей и шеф-пилот самолета. Справитесь?

К о м а н д и р: Если надо…

П а в л о в: Надо.

К о м а н д и р: Но у меня пассажиры.

П а в л о в: Высадим.

К о м а н д и р: Возвращаться к аэровокзалу?

П а в л о в: Глушите! Мы подгоним к вам сейчас трапы и автобусы, подготовьте пока пассажиров к эвакуации из самолета. Десять минут хватит?

К о м а н д и р: Сомневаюсь…

П а в л о в: Тогда — восемь. Через десять минут вы должны взлететь.

К о м а н д и р: Но я занял взлетную полосу…

П а в л о в: Вот и хорошо. Сразу после отъезда автобусов получите старт на исполнение. — Переключившись на Козырева: — Позаботьтесь, чтобы самолет через десять минут ушел в воздух. Я пока подключу шеф-пилота и главного конструктора.

После разговора с Павловым начальник смены порта Домодедово принимал все распоряжения безоговорочно, однако, когда услышал, что пассажиров надо высаживать прямо на взлетной полосе, снова взбунтовался:

— Вы отдаете себе отчет…

— Отдаю, — отрезал Козырев. — Если через десять минут самолет не уйдет в воздух, я о вашем несоответствии должности доложу министру.

Самолет был готов через шестнадцать минут, но не по вине начальника смены — долго выходили из самолета недовольные пассажиры.

— 75610, пассажиров и бортпроводников высадил, к запуску двигателей готов.

Стартовый диспетчер ответил:

— Вас понял. Ждите указаний от ЦДС.

— Запускайте, — приказал Козырев и переключил командира корабля на Павлова.

После уточнения задачи Павлов спросил Козырева, какие аэродромы готовы к приему аварийного самолета. Александр Иванович стал перечислять порты, которые он «поднял на ноги».

— Отбой, — перебил его Павлов. — Самолет мы сможем принять только на открытом аэродроме: у них нет автомата захода на полосу. Готовьте Тюмень.

Это уже было выше его выдержки — столько трудов! Столько проклятий на его голову…

— Дайте отбой всем портам, кроме Тюмени, — приказал он помощнику, вставая из-за стола. — А я пойду покурить.

00 час. 16 мин.

3 апреля.

Салон самолета № 75410

Что же произошло? Очевидно, от скуки или бессонницы Инна стала смотреть на облака, потом перевела взгляд назад, на крыло самолета, а там винт крестом торчит. А тут еще самолет тряхнуло… Инна крикнула: «Падаем!»

Людмила в это время выполняла приказ командира — развлекала читинского «зайца». Разговор с Селезневым, каким бы он ни был дурацким, помог ей преодолеть тошнотворное чувство страха и непроходящее ощущение, что пол у тебя уходит, уходит из-под ног… Наверное, дело даже не в Селезневе, а в остальных: сидят на своих местах, работают, Димочка даже улыбнулся… Вот только Геннадий Осипович хмурый. Да он весь рейс и в Хабаровск летели — хмурый… И все же, что у них, сапожников, случилось? Скрывают… Но летим ведь!

И она, поддерживая болтовню читинского «зайца», даже смеялась над его пошловатыми анекдотами. А сама все кружила, кружила по маленькой кухне, не на ходя себе места.

И вдруг — Людмила в это время была в проходе к гардеробу, отделявшему кухню от первого салона, — крик: «Падаем!»

Быстро, чуть не бегом, прошла она через салон к первому ряду и следующий вопль «Падаем!» буквально зажала рукой.

Очевидно, ее внезапное появление несколько отрезвило девушку, но только на несколько секунд. А потом девушка изо всех сил оттолкнула ее к стенке.

— Помогите! — крикнула Людмила моряку, который, видно спросонья, непонимающе таращил глаза на них обеих. — С вашей соседкой припадок! — она опять зажала рот девушке, которая от страха уже не только ничего не видела вокруг, но и не соображала, что делает.

Людмила почувствовала в ладони жгучую боль — «Укусила!». И, тоже плохо соображая, что делает, влепила ей левой укушенной рукой такую пощечину, что та свалилась на своего соседа-моряка.

Тот наконец проснулся, попытался вскочить, но ему мешали они обе — и девушка и Людмила. И тогда он быстрым, почти боксерским ударом «от плеча», отшвырнул бортпроводницу от девушки, глаза которой чернели и ширились от страха.

Неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы не вмешался майор с третьего «в».

— Сядь! — приказал он моряку с такой яростью в голосе, что тот окаменел. — Что делать? — быстро спросил майор Людмилу, та кивнула на кухню — «Туда!», а майор приказал солдату, стоявшему в нерешительности тут же, в проходе: — Вытаскивай!

Поняв, что пришла помощь, Людмила пропустила на свое место солдата. Тот сгреб девушку под мышки, одним рывком, прямо через моряка, вытащил ее из кресла…

В кухне девушка опустилась на пол, закрыв лицо руками. К ней бросилась Таня, но Людмила, выталкивая из кухни солдата, другой рукой успела удержать и ее: