Джек Вэнс - Златокожая девушка и другие рассказы

«Мне просто пришли в голову кое-какие наблюдения».

«Например?»

«Тебе, наверное, это ни к чему».

«Почему же? Мне было бы любопытно прочесть твои заметки».

«Ты можешь их не понять».

«Неужели? Ты такого низкого мнения о моих умственных способностях?»

Пожав плечами, Алиса прочла вслух: «Снобы испытывают внутреннее пространство, то есть субъективное восприятие. Их координаторы – психологи. Их первопроходцы – абстракционисты. Их символ веры: восприимчивость, контроль над идеями. Их вожаки – критики. Их образцы для подражания – „начитанные люди“, „образованные слушатели“, „разборчивые зрители“. Привыканию к смаку предшествуют посещения театральных представлений, перцепты, музыка, книги – объекты культового поклонения снобов-метрополитов. Абстракция – произведение сноба. Заменитель жизненного опыта – повседневное светское существование. Субъективность – светский поток сознания».

Она взглянула на Уолдо: «Это всего лишь наброски идей. Читать дальше?»

Уолдо мрачно хмурился: «Ты на самом деле во все это веришь?»

«Вера тут ни при чем». Алиса задумалась, но вскоре продолжила: «Я просто перечислила несколько фактических наблюдений, прослеживая их закономерность. Для городских снобов эта закономерность чревата далеко идущими последствиями – по сути дела, судьбоносными последствиями. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты когда-нибудь бывал на Никобаре?»

«Нет», – отозвался Уолдо, глядя в пространство – куда-то в сторону Баунда.

«Говорят, что Утонувший Храм – любопытнейший монумент. Я хотела бы попытаться расшифровать его глифы».

«В самом деле? – Уолдо поднял брови. – Ты понимаешь древнегондванский язык?»

«Конечно, нет! Но глифы, как правило – упрощенные символические пиктограммы… Не смотри так долго на эти огни, Уолдо! Ты заснешь!»

«Что? – Уолдо выпрямился на стуле. – О чем ты? Это просто лампочки на карусели».

«Я знаю, но частота, с которой они мелькают между столбами – примерно десять раз в секунду, я подсчитала».

«И что из этого следует?»

«Когда световые импульсы генерируются с такой частотой, они резонируют с внутренними электрическими импульсами мозга. Если этот процесс продолжается достаточно долго, человек дезориентируется и впадает в гипнотический транс. По меньшей мере, так это происходит с большинством людей».

Уолдо скептически хмыкнул: «Откуда ты это узнала?»

«Это общеизвестно – к такому выводу пришли невропатологи».

«Я не врач-невропатолог. А ты?

«Я тоже не врач. Но у нас на Рампольде есть один всезнайка и мастер на все руки – он утверждает, что это именно так. Он не только врач, он еще и фокусник, и борец, способный уложить на лопатки медведя, и шифровальщик, и корабельный плотник, и собиратель целебных трав – он умеет делать десятки самых удивительных вещей. Мама считает его подозрительным чудаком, но меня он просто восхищает, потому что он знает, о чем говорит. Она научил меня множеству полезных трюков». Алиса сорвала розовый цветок с ветки кустика, растущего в кадке рядом с их столиком, положила цветок на стол и накрыла его ладонями: «Под какой рукой цветок?»

Снисходительно усмехнувшись, Уолдо указал на ее левую руку. Алиса подняла правую ладонь – под ней оказался цветок.

«Ага! – догадался Уолдо. – Ты сорвала два цветка срезу! Подними-ка другую руку».

Алиса подняла левую ладонь. На столе блеснула золотая подвеска, раньше болтавшаяся под ухом Уолдо. Уолдо моргнул и нащупал мочку уха, после чего изумленно уставился на девушку: «Как ты умудрилась стащить мою серьгу?»

«Я ее взяла, когда ты смотрел на лампочки карусели. Но куда делся розовый цветок? – она ухмылялась, как проказливый бесенок. – Ты его не видел?»

«Нет».

«Прикоснись к кончику носа».

Уолдо снова моргнул и прикоснулся к носу: «Нет у меня на носу никакого цветка!»

Алиса весело расхохоталась: «Конечно, нет! А чего ты ожидал?» Она поднесла бокал к губам и выпила глоток пунша. Слегка раздраженный, Уолдо откинулся на спинку стула с бокалом в руке – и заметил в бокале розовый цветок.

«Ловкий трюк! – смущенно пробормотал он и поднялся на ноги. – Что ж, возобновим экскурсию?»

«Подожди, я сфотографирую парочку за столиком напротив. Кажется, они тебя знают. Они часто на нас поглядывают».

«Никогда раньше их не видел, – ответил Уолдо. – Так ты готова? Пойдем!»

Они продолжили прогулку по Параду.

«Смотри, какой большой джик! – Алиса указала на шагающую перед ними фигуру. – А что он несет, интересно?»

«Наверное, мусор, чтобы суп варить. Не подходи к нему близко… Мы уже у него за спиной, в любом случае – по крайней мере постарайся его не толкнуть…»

Откуда-то сбоку протянулась рука, энергично ударившая кулаком по хвостовому рогу джика. Алиса успела увернуться – струя телесной смолы в нее не попала. Но смола забрызгала шею и грудь Уолдо.

После работы Бо Хислдайн доехал на ползущем тротуаре до станции подземки, стремительно доставившей его в Фулчок, где он снимал небольшую квартиру в древнем бетонном комплексе. Там его ждала Эрнанда Дегасто-Конфуриас – в последнее время он за ней волочился, и она отвечала ему взаимностью. Открыв дверь, Бо остановился, глядя на идеальную с его точки зрения подругу – никто лучше нее не улавливал последние поветрия моды, никто не умел лучше приспосабливаться к этим поветриям так, чтобы выглядеть образчиком стиля, самого популярного в самое последнее время, причем каждое обновление ее нарядов сопровождалось соответствующим изменением темперамента. Ее голову увенчивала прозрачная цилиндрическая шляпа без полей, содержавшая сумятицу черных кудрей, искусно перемешанных с пузырьками бледно-зеленого стекла. Ее уши представляли собой вогнутые, закругленные сверху раковины высотой почти восемь сантиметров, с изумрудными затычками. У нее была мраморно-белая кожа, ее губы были покрыты черной эмалью, черные глаза и черные брови не нуждались в улучшениях и оставались в естественном состоянии. Высокая девушка, Эрнанда хирургически уменьшила объем грудей, превратив их в небольшие пологие выпуклости, а ее довольно-таки сухопарый цилиндрический торс был обтянут, как труба, жесткой белой тканью, сжимавшей ягодицы. На плечах она носила маленькие бронзовые украшения, формой напоминавшие вазочки-флероны, каждую из которых она сдабривала несколькими каплями излюбленных духов. На руках она носила налокотники из черного металла, узорчато инкрустированные зелеными самоцветами. Ее адаптер находился под мышкой с правой стороны, причем его нижний контакт украшало розовое сердечко с инициалами «Б Х».

Эрнанда, сознававшая безукоризненность своей наружности, стояла в гордом молчании, подвергаясь инспекции со стороны придирчивого приятеля. Бо никак ее не приветствовал, и она не сказала ему ни слова. Бо прошел во внутреннюю комнату, принял душ и надел черную блузу с белыми ромбовидными узорами, свободные светло-зеленые панталоны, спускавшиеся складками до пяток, и сандалии, из которых торчали его длинные белые пальцы. Он повязал голову набекрень лиловым платком с синим орнаментом и подвесил к мочке правого уха нитку черных жемчужин. Когда он вернулся в гостиную, Эрнанда продолжала стоять в прежней позе – по-видимому, она даже не пошевелилась. Молчаливая, как обелиск, она ждала у противоположной стены. Бо тоже стоял, угрюмо задумавшись. Эрнанда подходила ему во всех отношениях. Ему повезло – не каждому удалось бы получить персональный разъем, подходящий к гнезду ее адаптера. И тем не менее… Тем не менее – что? Бо раздраженно подавил сомнения.