Джек Вэнс - Повелители драконов. Последняя цитадель. Чудотворцы

Клагхорн, в доходивших до колен бриджах из серого домотканого сукна, рубил топором прутья, чтобы они помещались в печку. Заметив Ксантена, он прервался, опираясь на топор, и вытер вспотевший лоб: «А, Ксантен! Рад вас видеть. Как поживают наши знакомые в Хейгдорне?»

«Как обычно. Даже если бы я прилетел, чтобы сообщить вам новости, мне было бы практически нечего сказать».

«В самом деле?» – опираясь на рукоять топора, Клагхорн изучал Ксантена ярко-зелеными глазами.

«На нашем последнем совещании, – продолжал Ксантен, – я согласился допросить пленного мека. Допрос заставил меня пожалеть о том, что вы не присутствовали и не помогли мне разобраться в некоторой двусмысленности ответов».

«Говорите, – кивнул Клагхорн. – Может быть, я и теперь смогу ответить на ваши вопросы».

«Как только разошелся совет, я спустился в хранилище, куда заключили пленного мека. Он нуждался в питании; я предложил ему сироп и ведро воды. Мек выпил немного воды и выразил желание подкрепиться фаршем из моллюсков. Я велел кухонному персоналу приготовить такой фарш, и мек поглотил несколько литров этой смеси. Как я уже упоминал, это необычный мек, выше меня, и у него нет вживленного мешка для сиропа. Я провел его в другое хранилище – с креслами, обитыми коричневым плюшем – и приказал меку сесть.

Я смотрел на мека, а он смотрел на меня. Удаленные мной шипы начинали отрастать заново – по всей вероятности, он уже мог принимать какие-то сообщения соплеменников. В целом он производил впечатление представителя высшего класса своей породы – не проявлял никаких признаков подобострастия или уважения, отвечал на вопросы без колебаний.

Сперва я заметил: «Джентльмены из цитаделей поражены мятежом меков. Мы допускали, что условия вашего существования были вполне удовлетворительны. Мы ошибались?»

«По всей видимости». Он произнес именно эти слова, хотя раньше я никогда не подозревал, что меки способны к сухим ироническим замечаниям такого рода.

«Хорошо, – сказал я. – В чем именно мы ошибались?»

«Это очевидно, – ответил мек. – Мы больше не хотим на вас работать. Мы хотим жить согласно нашим собственным традиционным стандартам».

Я удивился. Не подозревал, что у меков есть какие-либо стандарты или, если уж на то пошло, традиции».

Клагхорн кивнул: «Меня тоже нередко удивлял диапазон их умственной деятельности».

«Я обратился к меку с укоризной: «Зачем же убивать? Зачем лишать нас жизни только для того, чтобы улучшить условия своего существования?» Как только я задал этот вопрос, я понял, что неудачно его сформулировал. У меня возникло впечатление, что мек тоже так считал – он тут же быстро произнес нечто в этом роде: «Мы знали, что должны действовать решительно. Ваши правила не оставили нам выбора. Мы могли бы вернуться на Девятую планету Этамина, но предпочитаем остаться на Земле. Мы сделаем эту планету своей, с удобными широкими спусками в воду, бассейнами и террасами для солнечных ванн».

Все это было достаточно ясно, но я чувствовал, что за словами мека скрывалась какая-то неясность, недосказанность. Я отозвался: «Понятно. Но зачем убивать, зачем разрушать? Вы могли бы поселиться в другом районе. Там мы вас не тронули бы».

«Невозможно, потому что вы мыслите не так. Мир слишком мал для двух конкурирующих рас. Вы хотели вернуть нас на мрачную Девятую планету Этамина».

«Смехотворно! – заявил я. – Чепуха, фантазии! Ты меня за дурака принимаешь?»

«Нет! – настаивало существо. – Два джентльмена из цитадели Хейгдорн стремились занять одну и ту же высшую должность. Один из них заверил нас, что, если его изберут, такова будет цель его жизни – вернуть нас на родную планету».

«Нелепое недоразумение! – сказал я ему. – Один человек, один безумец не может выступать от имени всех людей!»

«Нет? Один мек говорит от имени всех меков. Мы мыслим одинаково. Разве не все люди мыслят одинаково?»

«Каждый человек мыслит отдельно. Безумец, убедивший вас поверить его намерениям, совершил огромное зло. По меньшей мере теперь все встало на свои места. Мы не намерены выслать вас на Девятую планету Этамина. Отстýпите ли вы теперь от Джанейли? Можете ли вы поселиться в какой-нибудь далекой стране и оставить нас в покое?»

«Нет, – сказал мек. – Дело зашло слишком далеко. Теперь мы уничтожим всех людей. Достоверность утверждения человека неопровержима: один мир слишком тесен для двух рас».

«В таком случае, к сожалению, я вынужден тебя убить, – сказал я ему. – Мне не нравится убивать, но, если у тебя будет такая возможность, ты уничтожишь столько джентльменов, сколько сможешь, не так ли?» Мек тут же набросился на меня, и я его убил – мне легче было это сделать, защищаясь, чем тогда, когда он сидел и смотрел на меня.

Теперь вам известно содержание нашей беседы. По всей видимости, катастрофу вызвали ваши слова или слова О. З. Гарра. Но О. З. Гарр вряд ли сказал бы меку что-нибудь в этом роде. Это невозможно. Значит, виноваты вы, Клагхорн! Тысячи жизней, разрушенные цитадели – на вашей совести!»

Клагхорн нахмурился, глядя на топор: «Я ощущаю бремя ответственности. Но чувства вины у меня нет. Я проявил изобретательность – да. Стремления причинить зло у меня не было».

Ксантен отступил на шаг: «Клагхорн, ваше хладнокровие поразительно! Прежде, когда озлобленные противники вроде О. З. Гарра называли вас сумасшедшим, я…»

«Успокойтесь, Ксантен! – воскликнул Клагхорн. – Ваша экстравагантная привычка бить себя в грудь граничит с бестактностью. В чем я виноват? Только в том, что приложил слишком много усилий. Моя неудача трагична, но перспектива будущего разложения человечества еще хуже. Я собирался стать Хейгдорном – и, если бы я им стал, отослал бы рабов на родные планеты. Я проиграл на выборах, рабы восстали. Не хочу больше ничего слышать. Мне надоела вся эта история. Вы представить себе не можете, как меня раздражают ваши выпученные глаза и ваша остолбеневшая поза!»

«Ему все надоело, видите ли! – закричал Ксантен. – Его раздражают мои глаза и моя поза! А на тысячи погубленных человеческих жизней вам наплевать?»

«Сколько бы они прожили, так или иначе? Жизнь человеческая не стóит выеденного яйца – чем человек лучше любой другой твари? Вместо того, чтобы сотрясать воздух обвинениями, займитесь спасением своей шкуры. Неужели вы не понимаете, что у вас есть такая возможность? Вы глупо уставились на меня, ничего не понимаете. Уверяю вас, это именно так – у вас есть средство спасения, но от меня вы никогда ничего о нем не узнáете».

«Клагхорн! – сказал Ксантен. – Я прилетел сюда, чтобы снести с плеч вашу наглую башку…»

Клагхорн не обращал внимания – он снова рубил прутья.

«Клагхорн! – воскликнул Ксантен. – Вы меня слышите?»