Джек Вэнс - Повелители драконов. Последняя цитадель. Чудотворцы

Нынешнюю Экспозицию задержали на полчаса, так как в связи с отсутствием меков устроителям пришлось поспешно импровизировать. Но джентльмены и леди цитадели Хейгдорн не были расположены критически и согласны были смотреть сквозь пальцы на некоторые упущения по мере того, как дюжина молодых самцов-смердов выполняла непривычные функции. Фаны выглядели восхитительно, как всегда – изгибались, раскачивались и вращались на помосте в такт заунывным аккордам лютни, перебирая пальцами в воздухе так, будто ловили дождевые капли, внезапно припадали к земле и скользили, затем вскакивали, вытягиваясь в струнку, после чего, наконец, каждая фана раскланивалась и вприпрыжку убегала с возвышения.

Программа еще далеко не закончилась, когда смерд неуклюже протиснулся в Ротонду и что-то настойчиво пробормотал кадету, вышедшему навстречу спросить, чтó тому понадобилось. Кадет тут же поспешил к полированной черной ложе Хейгдорна. Хейгдорн выслушал его, кивнул, сухо произнес несколько слов и спокойно откинулся на спинку кресла – так, как если бы полученное сообщение ни к чему его не обязывало, чтобы благородные зрители ни о чем не беспокоились.

Развлекательное представление продолжалось. Прелестная пара фан О. З. Гарра выступила превосходно, но в целом публика склонялась к тому, что Лирлин, молодая фана, принадлежавшая Иссету Флою Гейзунету и впервые выступавшая официально, произвела наилучшее впечатление.

Фаны появились на помосте в последний раз, двигаясь вместе и словно исполняя почти импровизированный менуэт, затем опустились в глубоком реверансе и с шаловливым сожалением покинули ротонду. Некоторое время джентльмены и леди оставались в ложах, пробуя эссенции и обсуждая спектакль, договариваясь о встречах и назначая свидания. Хейгдорн сидел, нахмурившись и ломая руки. Неожиданно он поднялся на ноги. В ротонде сразу наступила тишина.

«Очень неприятно вносить диссонанс в столь приятную для всех минуту, – сказал Хейгдорн, – но мне сообщили известия, о которых следует знать всем и каждому. Меки атакуют Джанейль. Их очень много, они располагают сотнями самоходных фургонов. Они окружили цитадель насыпью, препятствующей эффективному использованию лучевых пушек.

Джанейли не угрожает непосредственная опасность – трудно понять, на что надеются меки, так как высота стен Джанейли больше шестидесяти метров.

Тем не менее это тревожная новость, означающая, что рано или поздно нам следует ожидать такого же нападения – хотя еще меньше поддается представлению, каким образом меки могли бы надеяться нанести нам ущерб. Вода подается в цитадель из четырех глубоких колодцев. У нас большие запасы провизии. Энергию нам дает солнце. Если потребуется, мы можем конденсировать воду и синтезировать пищу из воздуха – по меньшей мере в этом меня заверил наш выдающийся специалист-биохимик, К. Б. Ладиснейм. И все же – таковы новости. Делайте выводы сами. Завтра соберется Благородный Совет».

«Что ж, – сказал Хейгдорн, обращаясь к совету. – На этот раз обойдемся без формальностей. О. З. Гарр, вы проверили пушки?»

О. З. Гарр, в роскошной зеленой с серой оторочкой униформе Драгунов Овервеля, аккуратно положил на стол гребенчатый шлем – так, чтобы плюмаж стоял вертикально: «Из двенадцати пушек четыре, судя по всему, функционируют надлежащим образом. У четырех пушек саботажники оторвали подающие энергию провода. Еще четыре пушки выведены из строя каким-то способом, который не удалось определить в ходе тщательной проверки. Я выбрал шестерых смердов, демонстрирующих некоторые технические способности, и дал им исчерпывающие инструкции. В настоящее время они соединяют разорванные контакты. Такова, на данный момент, вся имеющаяся информация, относящаяся к пушкам».

«В какой-то мере это удовлетворительные новости, – заключил Хейгдорн. – Как насчет предложенного вами отряда вооруженных смердов?»

«Проект осуществляется. А. Ф. Малл и И. А. Берцелиус уже проводят инспекцию смердов с целью их вербовки и обучения. Не могу представить оптимистический прогноз боевой результативности таких вооруженных сил, даже если ими будут руководить такие джентльмены, как А. Ф. Малл, И. А. Берцелиус и я собственной персоной. Смерды – покорная, безынициативная раса, прекрасно выполняющая такие задания, как выпалывание сорняков, но не испытывающая ни малейшего стремления драться».

Хейгдорн обвел взглядом советников: «Кто-нибудь может предложить что-нибудь еще?»

Бодри произнес, резко и раздраженно: «Если бы мерзавцы оставили нам самоходные фургоны, мы могли бы смонтировать на них лучевые пушки – по меньшей мере на это смерды способны. А тогда мы подъехали бы к Джанейли и спалили бы всю эту сволочь с тыла!»

«Меки, однако, оказались способными на невообразимые подлости! – заявил Ауре. – В чем может состоять их конечная цель? И почему, после стольких столетий, они вдруг обезумели?»

«Мы все задаем себе эти вопросы. – заметил Хейгдорн. – Ксантен, вы вернулись из разведки с пленником. Его уже допрашивали?»

«Нет, – сказал Ксантен. – По правде говоря, с тех пор я о нем даже не вспоминал».

«Почему бы его не допросить? Возможно, это поможет нам о чем-нибудь догадаться».

Ксантен кивнул: «Попробую. Не ожидаю, однако, что мне удастся что-нибудь выведать».

«Клагхорн, вы – специалист по мекам, – напомнил Бодри. – Вы могли себе представить, что эти существа способны замыслить организованный мятеж? Чтó они тем самым надеются приобрести? Наши цитадели?»

«Они несомненно способны к точному, тщательному планированию, – ответил Клагхорн. – Их безжалостность удивляет меня – пожалуй, больше, чем следовало бы. Никогда не замечал, чтобы меки завидовали нашему материальному благополучию, причем они не проявляют никакого стремления к тому, что мы рассматриваем как преимущества цивилизации – их не интересуют чувственные удовольствия и вообще тонкости такого рода. Я нередко предполагал – теперь мои заблуждения уже не заслуживают наименования «теории» – что логическая структура мозга имеет большее значение, чем ей обычно придается. Человеческий мозг в этом смысле достопримечателен – в нем полностью отсутствует рациональная основа. Учитывая хаотический характер формирования наших мыслей, их регистрации, сортировки и ассоциативного извлечения из памяти, любое рациональное действие человека следует рассматривать как чудо. Возможно, мы вообще не способны к рациональному поведению. Возможно, все, что мы называем «мышлением» – не более чем последовательность импульсов, генерируемая одной эмоцией, контролируемая другой и ратифицируемая третьей. Напротив, мозг мека кажется чудом тщательного проектирования. Он имеет приблизительно кубическую форму и состоит из микроскопических ячеек, соединенных органическими волокнами, каждое из которых представляет собой элементарную нить с пренебрежимо малым электрическим сопротивлением. Внутри каждой ячейки находятся кремнеземная пленка, жидкость переменной электропроводности, обладающая диэлектрическими свойствами, и острый контакт из сложной смеси окисей металлов. Мозг мека способен хранить огромное количество упорядоченной информации. При этом ни один факт не теряется, если не забывается намеренно – меки способны стирать данные из памяти. Кроме того, мозг мека функционирует как приемопередатчик, а также, возможно, как радиолокационный передатчик и детектор – хотя это, опять же, не более чем предположение.