Джек Вэнс - Повелители драконов. Последняя цитадель. Чудотворцы

О. З. Гарр заявил: «Дайте мне шесть бригад смердов и шесть самоходных фургонов, оборудованных лучевыми пушками, и я захвачу ангары – с этим не будет никаких проблем!»

Бодри сказал: «По меньшей мере с этого можно начать. Я помогу обучить смердов и, хотя не разбираюсь в конструкции лучевых пушек, предоставлю любые рекомендации в меру своих способностей».

Хейгдорн обвел взглядом сидевших вокруг стола, нахмурился, погладил подбородок: «Предлагаемая программа связана с определенными трудностями. Прежде всего, у нас под рукой только один самоходный фургон – тот, на котором Ксантен вернулся из разведки. Затем – как насчет лучевых пушек? Кто-нибудь проверял, в каком они состоянии? Обслуживание пушек было поручено мекам – вполне возможно, что и в этом случае они устроили какой-нибудь подвох. О. З. Гарр, вы пользуетесь репутацией военного теоретика. Что вы могли бы сказать по этому поводу?»

«До сих пор я не производил такую проверку, – ответил О. З. Гарр. – Сегодня, вплоть до наступления Часа Закатных Смотрин, мы будем заняты на Экспозиции Древних Камзолов, – он взглянул на часы. – Может быть, уже сейчас следовало бы распустить совет до тех пор, когда я смогу предоставить подробную информацию о пушках». 5 5 «Экспозиция Древних Камзолов» и «Час Закатных Смотрин»: буквальный смысл первого термина все еще имел какое-то значение, тогда как смысл второго потерялся в сумраке времен и превратился в чисто формальное выражение, означавшее вечерний час обмена визитами и дегустации вин, ликеров и эссенций – другими словами, время отдыха и бессодержательных разговоров, предшествовавшее более церемонным развлечениям праздничного ужина.

Хейгдорн кивнул большой головой: «Действительно, мы задержались. Мы увидим сегодня ваших фан?»

«Только двух, – отозвался О. З. Гарр. – Лазуль и Одиннадцатую Тайну. Не могу найти ничего подходящего ни для Лакомых Призраков, ни для моей маленькой Голубой Феи, а Глориане все еще требуется наставление. Сегодня самое пристальное внимание привлекут Варифлоры Б. З. Максельвейна».

«В самом деле! – согласился Хейгдорн. – Мне уже приходилось о них слышать. Ну что же – тогда до завтра? Э… Клагхорн, вы хотели что-то сказать?»

«Да, хотел, – мягко кивнул Клагхорн. – У нас слишком мало времени. Нужно использовать оставшееся время наилучшим образом. Я сильно сомневаюсь в эффективности вооруженных смердов. Выставить смердов против меков – все равно, что послать кроликов воевать с волками. Нам нужны не кролики, а ягуары».

«Да-да, – рассеянно откликнулся Хейгдорн. – Вы совершенно правы».

«И где, в таком случае, мы найдем ягуаров? – Клагхорн окинул собравшихся вопросительным взглядом. – Кто-нибудь может предложить подходящий источник таковых? Нет? Жаль. Значит, в отсутствие ягуаров придется обойтись кроликами. Поэтому давайте займемся превращением кроликов в ягуаров, и безотлагательно. Предлагаю отложить фестивали и представления до тех пор, пока наше будущее не станет более определенным».

Хейгдорн поднял брови и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его, устремив напряженный взор на Клагхорна – не пошутил ли он, случаем? Затем председатель с сомнением посмотрел на остальных советников

Бодри отозвался довольно-таки резким смешком: «Возникает впечатление, что эрудит Клагхорн паникует».

О. З. Гарр заявил: «Было бы несовместимо с нашим достоинством, конечно, если бы дерзость прислуги заставила нас торопиться и хлопотать. Меня смущает даже необходимость отметить это обстоятельство».

«Меня она нисколько не смущает, – парировал Клагхорн исключительно самодовольным тоном, выводившим из себя О. З. Гарра. – Не вижу причины, по которой она должна была бы смущать и вас. Нашей жизни угрожает опасность, в связи с чем некоторое смущение или какие-либо иные соображения становятся второстепенными».

О. З. Гарр поднялся на ноги и отрывисто поклонился в сторону Клагхорна так, чтобы его жест можно было рассматривать как расчетливое оскорбление. Клагхорн тоже поднялся и ответил сходным поклоном, настолько тяжеловесным и церемонным, что он выглядел, как намеренная пародия на жест Гарра. Ксантен, который терпеть не мог О. З. Гарра, громко рассмеялся.

О. З. Гарр поколебался, но решил, что в сложившихся обстоятельствах дальнейшее развитие конфликта могло рассматриваться, как нарушение этикета, и решительно удалился из зала.

Экспозиция Древних Камзолов – ежегодное шествие фан в роскошных нарядах – проводилась в Большой Ротонде к северу от главной площади. Фан содержала примерно половина джентльменов, но меньше четверти женской половины благородного сословия. Существа эти, родом из пещер на луне Седьмой планеты Альбирео, послушные, понятливые, одновременно игривые и привязчивые, после нескольких тысяч лет селекции превратились в сильфид пикантной красоты. Облаченные в тонкую полупрозрачную ткань, выделявшуюся из пор за ушами и ниспадавшую по предплечьям и спине, это были самые простодушные создания, искренне стремившиеся угодить, невинно тщеславные. В большинстве своем джентльмены нежно заботились о своих фанах, но время от времени ходили слухи о том, что леди вымачивали особенно ненавистную фану в нашатырной настойке, что делало ее кожу матовой и навсегда уничтожало ее полупрозрачную ткань.

Джентльмен, одержимый привязанностью к фане, считался персоной, достойной насмешек. Несмотря на то, что в результате тщательного скрещивания фана могла напоминать грациозную девушку, сексуальное использование делало ее изможденной и сморщенной, ее поникший полупрозрачный покров обесцвечивался – и каждому становилось ясно, что хозяин-джентльмен неприлично обошелся со своей фаной. В этом отношении, по меньшей мере, женщины цитадели могли демонстрировать превосходство и вели себя с такой провокационной экстравагантностью, что фаны по сравнению с ними казались всего лишь изобретательными и хрупкими призрачными шутками природы. Фана могла прожить примерно тридцать лет, причем на протяжении последнего десятилетия, потеряв былую красоту, фаны облекались в мантии из тонкой серой ткани и выполняли различные функции обслуживания в будуарах, на кухнях, в кладовых для провизии, в яслях и гардеробах.

На Экспозиции Древних Камзолов посетители любовались в основном фанами, а не камзолами, хотя сплетенные из полупрозрачных покровов фан камзолы сами по себе отличались достойной восхищения красотой.

Хозяева фан сидели в нижнем ряду, полные трепетных надежд и гордости – торжествуя, когда та или иная фана изумляла публику блестящим выступлением, но погружаясь в черные глубины отчаяния, когда ритуальные па исполнялись фаной с недостаточной грацией и элегантностью. Каждая демонстрация сопровождалась строго регламентированной церемониальной музыкой, исполняемой на лютне джентльменом, происходившим не из того клана, из которого происходил хозяин фаны – хозяин ни в коем случае не имел права аккомпанировать на лютне выступлению своей собственной фаны. Демонстрация фан никогда не толковалась открыто как соревнование, и никакие официальные призы или места не объявлялись, но зрители сами решали, какую из фан следовало считать самой изящной и обворожительной, и репутация ее владельца тем самым возвышалась.