Джек Вэнс - Лунная Моль и другие рассказы

«Правильно! – отозвался Роджер Уэйл. – Том, как всегда, отлично справился с вертелом».

Вола взгромоздили на стол. Раздельщик энергично взялся за работу. Дюрэй подошел к Алану Робертсону, беспокойно моргнувшему при его приближении: «Ты понимаешь, зачем устраиваются эти вечеринки? Ты с ними снюхался?»

Адан Робертсон ответил, отчетливо выделяя каждое слово: «Я ни в коем случае ни с кем не „снюхивался“, как ты изволил выразиться». Немного поколебавшись, он продолжил: «Эти так называемые „чудаки“ не будут снова вмешиваться в твою жизнь или в жизнь твоей семьи. Могу тебя в этом заверить. Боб позволил себе излишество, неправильно оценил ситуацию – я намерен поговорить с ним наедине. По сути дела, мы уже обменялись мнениями по этому поводу. В данный момент я рекомендую, в твоих же интересах, отстраниться и не беспокоиться».

Дюрэй отозвался со зловещей вежливостью: «Таким образом, ты считаешь, что я и моя семья должны служить мишенью для жестоких шуток Боба и безропотно их терпеть?»

«Ты сформулировал положение вещей в очень неприятных выражениях, но я вынужден дать положительный ответ».

«Не уверен, что могу с тобой согласиться. Мои взаимоотношения с Элизабет претерпели существенные изменения, и в этом виноват Боб».

«Позволь мне напомнить тебе старую поговорку: «Слово – серебро, молчание – золото».

Дюрэй сменил тему разговора: «Когда Уэйл показал фотографию гостиничного персонала, некоторые лица показались мне знакомыми. Но проектор выключили прежде, чем я успел как следует их разглядеть».

Алан недовольно кивнул: «Давай не будем обсуждать эту тему, Гилберт. Лучше…»

«Я по уши завяз в той каше, которую вы тут заварили, – настаивал Дюрэй. – Я хочу знать правду!»

«Ну хорошо, – глухо ответил Алан Робертсон. – Инстинкты тебя не обманывают. Руководство отеля „Сапфировое озеро“, в условиях родственных миров, приобрело незавидную репутацию. Как ты догадался, те же действующие лица были руководителями национал-социалистической партии в Германии, примерно в 1938 году. Директор отеля, разумеется – Гитлер, регистратор – Геббельс, метрдотель – Геринг, коридорные – Гиммлер и Гесс, и так далее, по порядку. Конечно, они не знают о том, что делали их родственные персонажи в других мирах. Большинство постояльцев отеля – еврейского происхождения, что придает нездоровый юмор всей ситуации».

«Тошнотворный юмор, – заметил Дюрэй. – Как насчет футбольного матча, который мы наблюдали на другой вечеринке?»

«Ты имеешь в виду победу на чемпионате Техаса в 1951 году? – Алан ухмыльнулся. – Они вполне ее заслужили. Боб перечислил для меня состав команды. Тебя он интересует?»

«В высшей степени».

Алан Робертсон вынул из кармана листок бумаги: «Кажется, здесь был список… Да, это он!» Алан передал бумажку Дюрэю:

«Левый крайний защитник: Ахилл

Правый крайний защитник: Билли Кид

Левый блокирующий защитник: Карл Великий

Правый блокирующий защитник: Ричард Львиное Сердце

Левый защитник: Геракл

Правый защитник: Самсон

Центральный защитник: Голиаф

Левый полузащитник: сэр Галахад

Правый полузащитник: Джеронимо

Центральный полузащитник: Макиавелли

Нападающий: Кучулаин»

Дюрэй вернул список: «И ты одобряешь подобные развлечения?»

«Лучше всего было бы выразиться таким образом, – с оттенком смущения ответил Алан Робертсон. – Однажды, болтая с Бобом, я заметил, что человечество можно было бы избавить от множества бедствий и катастроф, если бы самых знаменитых убийц и злодеев можно было поместить в раннем детстве в условия, способствующие конструктивному выходу их энергии. Я предположил, что, так как мы располагаем информацией, достаточной для внесения таких изменений, возможно, в этом заключается наш долг. Боб заинтересовался этой концепцией и сформировал свою группу „чудаков“, чтобы она выполняла рекомендованную мной функцию. Не могу не признаться, что Боба и его приятелей возможность поразвлечься привлекала гораздо больше, чем альтруистические цели, но на результаты это не повлияло».

«Не все перечисленные футболисты – злодеи, – возразил Дюрэй. – Сэр Галахад, Карл Великий, Самсон, Ричард Львиное Сердце…»

«Ты совершенно прав! – откликнулся Алан. – И я упрекнул за это Боба. Он оправдывался на том основании, что все эти персонажи были драчунами и забияками – возможно, за исключением сэра Галахада – что Карл Великий, например, завоевал огромную территорию без каких-либо полезных последствий, что Ахилл, национальный герой греков, был, в сущности, разбойником, организовавшим жестокое ограбление и разрушение Трои, и так далее. Вероятно, его доводы нельзя назвать достаточно убедительными или даже благовидными… Тем не менее, бегать с мячом, толкаясь на футбольном поле, лучше, чем разбивать головы на поле боя, не так ли?»

Немного помолчав, Дюрэй спросил: «Как организуются такие развлечения?»

«Точно не могу сказать. По-моему, выбранные младенцы тем или иным способом подменяются другими, сходной внешности. Полученный таким образом ребенок воспитывается в надлежащих условиях».

«Такие шутки требуют приложения немалых усилий и больших затрат времени».

«Вот именно! – заявил Алан Робертсон. – Разве можно придумать лучший способ занять сверх головы такого человека, как Боб, чтобы он не придумал что-нибудь кошмарное?»

«Можно, – сказал Дюрэй. – Заставить его бояться ответственности за свои поступки». Он нахмурился, заметив происходящее на террасе. Боб задержался у скамьи, чтобы поговорить с Элизабет. Элизабет и три девочки встали.

Дюрэй поспешил подойти к ним: «Что тут происходит?»

«Ничего особенного, – ответил Боб. – Элизабет и девочки помогут обслуживать гостей». Он взглянул в сторону разделочного стола: «А ты не поможешь раскладывать порции ростбифа?»

Рука Дюрэя двинулась сама по себе. Он врезал кулаком Бобу в нижнюю челюсть; Боб взмахнул руками и повалился на спину, под ноги азиату, который нес поднос, нагруженный деликатесами. Азиат упал на Боба, тарелки и деликатесы рассыпались по террасе. Шокированные, «чудаки» пристально, с удовольствием наблюдали за происходящим.

Боб сумел подняться на ноги, сохраняя какое-то достоинство, и помог подняться азиату. Оглянувшись на Дюрэя, он горестно покачал головой. Встретившись с ним глазами, Дюрэй заметил, что взгляд Боба на мгновение вспыхнул, как отблеск бледно-голубого пламени – но уже в следующий момент он стал таким же любезным и жизнерадостным, как всегда.

Элизабет с отчаянием тихо сказала: «Почему ты не удержался? Тебя же просили! Все было бы так просто, если бы ты набрался терпения».