Алексей Янкин - Наследник славы. ч.2 [СИ]

Нет, там на поверхности не возникло новой жизни и вновь народившаяся атмосфера весьма тонка и малопригодна для дыхания. Её поверхность по-прежнему носит следы космического огня и вся изрыта трещинами. Но зато из-за воздействующего на планету гравитационного поля близкой звезды в глубинах Карц-Ваала протекают тектонические процессы. Её недра играют как гармошка. Она скрипит и разогревается изнутри, брызжа сотнями вулканов. Местные ученые гадают, что будет дальше — прекратится ли со временем эта тектоническая деятельность и планета замерзнет (так как остывающая звезда не способна дать необходимого для жизни тепла). Или разогреется еще больше и всё исчезнет на её раскаленной до состояния магмы поверхности.

Гиоды, и так проведшие на родине последние десятки тысяч лет под землей, в течение столетия постепенно переселялись на Карц-Ваал, обживая его, покрывая подповерхностное пространство сетью жилых и хозяйственных помещений, зон отдыха, многочисленных ходов, приспосабливаясь к постоянным землетрясениям и оползням. Но эти землетрясения обычно весьма слабы и большой угрозы не представляли. А с оползнями научились бороться. Многие ущелья и пещеры заполнились зарослями нескольких видов растений, привезенных со старой родины и приспособившихся к новым условиям жизни. К тому же в самых глубоких галереях сохранилась и древняя местная флора — белые губчатые мхи.

Родная же планета медленно, но верно превращалась в холодное даже по космическим меркам тело с весьма и весьма разреженной атмосферой и без малейших признаков остатков жизни на ней.

Зато Карц-Ваал процветал. Его поверхность украсилась со временем большими и малыми куполами, соединенными ходами с запрятанными в глубинах поселениями. Густая сеть коридоров связывала поселения между собой. Здесь действовали эффективные системы поддержания в подземных ходах необходимого состава атмосферы.

Несмотря на небольшие сравнительно размеры Багровой звезды, благодаря тому, что планета гиодов гораздо ближе к ней, чем Земля к своему Солнцу, на небосводе Карц-Ваала Цаатун выглядит впечатляюще. Пережившая период расширения и теперь сжавшаяся звезда завораживает своим темно-малиновым цветом. Сквозь многочисленные разломы и трещины, покрывающей её поверхность тонкой (сравнительно) нестойкой углеродной корки, просвечивают малиново-желтые извилистые каналы. Края углеродных плит сливаются, спаиваются, чтобы вновь расколоться трещинами в иных местах. Их то становится больше и они покрывают тёмную поверхность звезды густой сверкающей сетью, то значительно меньше. В такие времена сумрак на Карц-Ваале особенно густ.

Чем-то жизнь на Карц-Ваале похожа на жизнь на Зар-Тенарре. Но если на втором жители ушли вглубь планеты от невероятной жары своих ярких солнц, то на Карц-Ваале спрятались от холодов. Даже в самый яркий полдень на Карц-Ваала царит багровый полумрак.

Жизнь в подземных лабиринтах не очень разнообразна. И неудивительно, что гиодская молодежь с удовольствием при случае нанималась на залетавшие сюда изредка торговые суда. Так было и с теми, что находились сейчас на пиратско-торговой посудине Братства. Они соблазнились некогда на посулы матороканцев. Честно говоря, жаловаться на жизнь им было грех. Хозяева относились к ним весьма терпеливо и щедро платили по счетам. Но на все просьбы вернуть их на родину уклончиво отвечали — позже, не сейчас, со временем.

Большинство из нескольких сотен гиодов, обитавших на корабле, родилось на нем и никогда не бывало на планете предков. Они представляли жизнь на ней лишь по рассказам родных и близких. Но даже те из древних стариков, что родились на Карц-Ваале, плохо помнили его. Они в своем старческом спинном мозгу склонны идеализировать жизнь на оставленной некогда родине.

Когда первый катер опустился на стылую поверхность, гиоды нерешительно замерли у иллюминаторов. Их обуревали противоречивые чувства — хотелось броситься наружу! Но встреча с земляками страшила. Да и осталась ли еще здесь жизнь? Что-то пусто и безлюдно кругом. Старики вчера ещё говорили о множестве ярко светящихся изнутри многогранных стеклянных куполов! Где они? Убегающая вдаль слегка холмистая поверхность сплошь покрыта ржавой слежавшейся пылью. Более светлой, оранжевой — на обращенных к рубиновому свету дня склонах, и почти черной — в тени. Судя по пыльной поземке — дует легкий ветерок. У недалекого, выгнутого пологой дугой горизонта скользят, словно неспешно прогуливаются, три — четыре полупрозрачных смерча, поднимающих завивающуюся спиралью пыль к темным в любое время суток небесам. На небе ни единого облачка. Этот унылый пейзаж сеет чувство полной безысходности.

Никто из гиодов не надеется уже встретить в живых родственников, оставшихся на Карц-Ваале. Что за жизнь теперь здесь? Как их примут? Где найти вход под поверхность? Все смотрят в иллюминаторы и ждут какого-либо знака. Выйти или остаться? Весь пыл, вся снедавшая их ностальгия растворилась в окружающей тоске. Большинству как то уже и не хотелось возвращаться в родные, ставшие для них чужими, подземелья. Пока они рассуждали так, каждый сам про себя, из беззвучно откинувшегося в паре сотен шагов от них люка показались одна за другой шесть фигур. Они легко одеты, несмотря на то, что температура за бортом весьма и весьма умеренная. Туземцы подковыляли поближе к катерам и остановились. Находящиеся внутри катеров и вне их долго рассматривают друг друга сквозь стекла. Наконец местные начинают неторопливо делать призывные жесты. На их лицах ни дыхательных масок, ни фильтров. Они свободно дышат, значит атмосфера планеты, с учетом вносимых дисками на груди у каждого из членов экипажа (за исключением гиодов) корректировок, вполне пригодна для дыхания. Шуке, бывший в этой экспедиции за старшего, переглянувшись с товарищами, нажимает рычаг у двери, придерживая ее за ручку и попытавшись приоткрыть крышку люка как можно медленнее. Створку вырывает из его рук ринувшейся наружу тугой струей воздуха. Сквирг, невольно зажмурившись, тщетно на ощупь ищет ручку двери, желая её захлопнуть.

Но излишек воздуха уже вышел. Взамен него в салон проникает бодрящий морозец. Шуке непроизвольно вздохнул — удалось заполнить едва половину лёгких. Но дышать можно. Один вздох, другой… В висках стучит. Грудь защекотало. Это вступил в работу диск и через секунды самочувствие улучшилось. Стали слышны, словно сквозь вату, голоса друзей. Первоначальный испуг у всех прошел и они друг за другом спускаются на землю. Холодно, но вполне терпимо.

Стоявшие в сторонке местные с интересом разглядывают прибывших. Один из них, чуть приоткрыв хищный клюв, заговорил, издав серию быстрых вибрирующих трелей. Даже гиоды корабля поняли его с трудом. Тогда другой обратился к пришельцам на межгалактическом хэге: