Рэки Кавахара - Васильковый гуру меча

— К тому, что система не может предугадать будущее?

— Именно! — Сентри хлопнула себя по коленям и подалась вперёд. — Строго говоря, предугадывание сбивается лишь на миг, но этого уже достаточно, чтобы захватить преимущество. Кроу, ты не видел моего удара, потому что в нарисованном системой мире я стала незначительной.

— Незначительной?..

Пожалуй, Харуюки и сам бы не смог лучше описать то, что она проделала, когда отрубила часть его наплечника. Но он пока не мог до конца переварить логику её слов.

— Нет, подожди… Разве можно погасить контур воображения? И если да, то как тогда двигаться, если он и отвечает за движение аватара?

— Это хорошие вопросы, но вспомни: ты упустил меня из виду, когда я стояла в боевой стойке и не двигалась, не так ли?

— Ага… Получается, если аватар вообще не двигается, предсказания будущего начинают сбоить?

— Не совсем. Когда ты собираешься стоять на месте, ты посылаешь в контур воображения сигнал “я не двигаюсь”. Ты должен полностью освободить свой разум и не думать даже о том, чтобы стоять неподвижно. Полное затухание всех мыслей, превращение в часть окружающего мира — вот секрет Синтеза.

— Освободить разум…

“Стоять и тупить — это я хорошо умею”, — хотел пошутить Харуюки, но он уже понимал, что всё далеко не так просто. Одно дело стоять столбом в одиночестве, другое — перед лицом противника, который хочет тебя убить.

— А это… Когда сражаешься, ни о чём не думая — это ведь не оно, да?

— Не оно. Конечно, когда ты в таком состоянии, ты не думаешь о том, что именно собираешься делать, но это всего лишь означает, что ты теперь управляешь аватаром целиком через контур воображения, а не через нервные импульсы. Иначе говоря, в твоих движениях проявляется воображение, хотя ты не можешь выразить его словами и мыслями. А я говорю о такой пустоте, которую можно достичь, лишь заглушив даже подсознание.

— Заглушить подсознание? Перед врагом? — пробормотал Харуюки, выпрямился и замотал головой. — Нет-нет, это совершенно невозможно! Даже когда я дерусь с друзьями, у меня сердце колотится как бешеное от адреналина, а уж в настоящей битве с настоящим врагом…

— Поэтому я и назвала это вершиной стиля, — мягко парировала Сентри, протянув руку и щёлкнув Харуюки по маске. — Чего бы я стоила, будь мой стиль простым? Я не говорю, что ты должен научиться этому прямо сейчас… Но ты должен освоить Синтез. Без этого ты не сможешь постичь Разрез, вторую вершину Универсального Омега-стиля.

“Сколько в этом стиле вершин?” — Харуюки так испугался, что вместо этого вопроса торопливо задал другой:

— Кстати… А в Ускоренном Мире есть другие стили?

— Разумеется, — Сентри невозмутимо кивнула и начала загибать пальцы. — Если брать самые известные, то первый среди них, разумеется, Бесконечный стиль Блу Найта, которому он учил Кобальт и Манган. Далее есть Айнский стиль Графит Эджа и его ученицы Лотос. Наконец, Платинум Кавалер вроде бы назвал своё искусство Фемто-стилем…

Харуюки было знакомо название только одного из этих трёх стилей — Айнского стиля Графит Эджа. Должно быть, это название означает “стиль света и тьмы” в честь двух мечей аватара — Люкса и Умбры, названия которых переводятся как “свет” и “тьма” соответственно. Если Черноснежка стала его наследницей, то рано или поздно придёт черёд Харуюки записаться в адепты Айнского стиля…

— Сентри…

“Ничего, если Омега-стиль не будет для меня единственным?” — думал спросить Харуюки, но понял, что даже ответ “нет” ничего не изменит.

— Можно мне ещё конфету? — спросил он вместо этого.

— Проси сколько хочешь.

Сентри что-то нажала в инвентаре, и на блюдечке появились две новых. Харуюки принялся хрумкать угощением, думая о далёком будущем.

После отдыха Харуюки по приказу Сентри до конца дня разминался, размахивая клинком вхолостую перед собой. Ночью он спал в одной из свободных комнат.

Настоящие тренировки начались со следующего дня и оказались намного труднее, чем Харуюки мог себе представить.

Первую половину дня он отрабатывал удары во дворе павильона с перерывами на тренировочные битвы против Сентри. После обеда они выходили наружу, где Харуюки либо рубил мечом крепкие объекты, либо охотился на Энеми Малого Класса, чтобы набирать очки и опыт настоящих битв. Это выматывало донельзя, однако после возвращения в павильон ему ещё предстояла полноценная дуэль против Сентри, в которой Харуюки неизбежно проигрывал и умирал. Через час, после его воскрешения, они ужинали, и дальше Харуюки спал до утра без задних ног.

Прошла неделя, вторая, а Харуюки по-прежнему не мог победить Сентри. Она больше ни разу не пользовалась Синтезом, но Харуюки не мог отразить ни единого удара мечницы, не говоря уже об успешных контратаках.

Центореа Сентри сражалась совсем не так, как прежние враги Харуюки.

Харуюки привык к тому, что в обычных битвах бёрст линкеры перемежали этапы движения и затишья. Секунды, когда они нападали, и секунды, когда замирали. Так повелось ещё с двумерных файтингов прошлого столетия, и только у Сентри граница между движением и затишьем была размытой. Даже нападая, она казалась неприступной, словно скала, и даже защищаясь, могла в любой момент перейти к атаке под неожиданным углом. Как бы Харуюки ни старался, она отражала его удары с такой лёгкостью, словно он нападал по написанному ей сценарию. Если бы Харуюки попросили описать движения Сентри, он бы назвал их “совершенно неуловимыми”.

Прошла третья неделя, затем четвёртая.

Харуюки продолжал ежедневно умирать. Случилось несколько Переходов, “Солонцы” сменились “Первобытным лесом”, “Эпидемией”, затем “Заводом”. Сентри прекрасно знала особенности каждого уровня, ставя крест на любых попытках Харуюки воспользоваться ими в своих целях.

Два месяца пролетели в мгновение ока. Третий тоже.

Харуюки никогда ещё не проводил в Ускоренном Мире так много времени подряд, и конечно же, он никогда так долго не тренировался. Тем не менее, ему казалось, что он топчется на месте, и из-за этого его постепенно одолевала паника.

У них имелось всего четыре месяца, вернее, сто двадцать пять дней. Ещё через тридцать пять сервер квартиры автоматически отключит их. Но Харуюки до сих пор не научился ни Синтезу, ни чему-либо ещё, что помогло бы ему достойно исполнить доверенную роль.

На девяностый день Харуюки вдруг проснулся посреди ночи.

Какое-то время он лежал в футоне, слушая пение жуков. Три дня назад Переход перенёс их на уровень “Эпоха Хейан”. Безусловно, это был самый подходящий уровень для самурайского павильона Ому, но Харуюки было не до любования пейзажами. Он лишь смотрел в иссиня-чёрную тьму у потолка и раздумывал.