Валерий Строкин - Флибустьеры [СИ]

Толпой, чем-то напоминающей клоунов на прогулке, наш экипаж десантировался на берег. Один я отказался, к неудовольствию Власова, от маскарада. Солдаты и «полковник Блад» были наряжены в соответствующие данной эпохе костюмы. На бойцах — серые длиннополые камзолы, из-под которых торчали маскировочные солдатские штаны, заправленные в высокие ботфорты. На головах сидели черные широкополые шляпы, украшенные перьями. Настоящие мушкетеры… Поверх камзолов на груди, безжалостно смяв брабантские кружева, висели короткие автоматы. Пояса стягивали кожаные солдатские ремни с подсумками, заполненными автоматными рожками и гранатами.

Власов признался, что экипировка ему обошлась дешево. За пять электрофонариков, блок «Мальборо» и зажигалку «Зиппо» Ожерон приказал выдать со складов обмундирование.

Полковник выглядел не столь смешно, как остальные. Он оделся со вкусом и уверенно держался в новом черном камзоле с серебряными позументами. На расшитой золотом перевязи висела шпага с позолоченной рукояткой и красивой гардой. Я был уверен, что он умеет фехтовать не хуже задир пиратов, вспомнив его упражнения с мечом Артура. Пояс он обвил зеленым шелковым шарфом, из которого торчала длинная черная рукоятка пистолета-пулемета. В руках он небрежно держал черную трость — вылитый денди с бульвара Аламеды или Плаца-Майор, если бы не черные очки от солнца, скрывающие глаза. Власов хозяйски постукивал тростью по голенищу черных ботфорт, дожидаясь, пока все не высадятся.

Под любопытными взглядами праздно шатающихся пиратов и их подружек «полковник Блад» построил команду и придирчиво осмотрел каждого. Остановился напротив меня с недовольной миной.

— Хорошо, пусть вы отказались от камзола, изготовленного в Нидерландах из английской шерсти, но не думайте, что прогулки здесь безопасные. Вам надо было взять у сержанта если не «калашникова», то хотя бы «макарова». Удивляюсь, как вы путешествовали со своим дядей?

— Так и путешествовали.

Оставив у лодки часового — самого здоровенного крепыша с мрачной физиономией садиста, у которого пулемет на груди выглядел детской игрушкой, мы строем зашагали в таверну «Белая лошадь». Она находилась недалеко от причала.

Двухэтажное белое здание чем-то напоминало ковбойский салун. Окна и двери распахнуты настежь, только игры тапера не слышно. Внутри царил полумрак, пропитанный спиртными парами и резкими кухонными ароматами. Если их идентифицировать, то можно было с уверенностью сказать что сегодняшнее меню в себя включало жареную рыбу, подгоревшие отбивные из свинины, чеснок, кольца жареного лука, кислое пиво и вино. От общего зала кухню отделяли тонкая зеленая ширма и длинный стол, за которым стоял мордатый целовальник. Возможно, он являлся дальним предком часового, поставленного у лодки. Бармен торговал пивом, вином, компотом пиратов — настоящим ромом из сахарного тростника — и распоряжался тремя молоденькими негритянками-официантками.

Помещение таверны было заставлено простыми, потемневшими от времени и употребления, тяжелыми деревянными столами и скамьями. Все просто и без претензий на роскошь. Пол посыпан прошлогодними стружками и опилками. Винтовая серая лестница вела на второй этаж в номера.

Посетители таверны были одеты в камзолы всех мыслимых и немыслимых расцветок. Они бравировали трофейными золотыми перстнями и цепями, при виде которых новый русский обязательно превратился бы в старого савковца. Зал шумел и кричал. Клиенты, дошедшие до кондиции, стучали по столам большими деревянными кружками, азартно грызли говяжьи мослы, лущили сушеную рыбу, кусали бананы, сплевывая кожуру под ноги или бросая шкурки в сторону дверей и прокопченных серых стен, играя в замысловатую игру — чья банановая шкурка провисит на стене дольше. У части пиратов на коленях сидели, смеясь и повизгивая, свободные женщины. В общем, обычная тусовка того времени.

Власов вошел первым, по-хозяйски огляделся и всплеснул руками, поскользнувшись на банановой кожуре. Носком сапога он брезгливо отшвырнул её в сторону, поправил на носу солнцезащитные очки.

Грянул дружный залп хохота, постепенно сменившегося тяжеловесным, гнетущим и настороженным молчанием. Нас с интересом разглядывали. Пьяницы вызывающе тыкали заскорузлыми пальцами и что-то смеясь комментировали собутыльникам.

Власов невозмутимо водил головой в поисках свободного стола. Солдаты, сжав рукояти автоматов, напряженно замерли. Наконец Власов увидел самый дальний, спрятанный в углу стол, за которым сидели трое изрядно выпивших флибустьеров. Полковник, играя тростью, направился к столу. Солдаты, шаг в шаг, — за ним.

— Занято, — вызывающе объявил один из троицы — широкоплечий громила, с красным рубином, покачивающимся в мочке уха. Его серые грязные волосы были стянуты на затылке оранжевой лентой.

Власов, скривившись, осторожно взял молодца за косичку и приподнял над столом. Пират удивленно и широко раскрыл глаза. Власов улыбнулся и профессиональным хуком отправил корсара в угол зала. Корсар стукнулся о стенку, сполз на пол и уснул. Друзья пострадавшего схватились за рукояти ножей, но не успели вмешаться — солдаты выдернули их из-за стола, молча пронесли через таверну и выкинули на улицу.

Молчание в таверне стало осязаемым, так бывает перед бурей, когда природа замирает в настороженном безмолвии, а по небу начинают плясать малиновые зарницы. Мы расселись за освободившимся столом. Власов посмотрел в сторону трактирщика и ударил кулаком по столу, сметая на пол кружки, миски, кости. Тишину сменил ропот удивления, пронесшийся по залу.

— Эй, человек, вина и еды, — звучно приказал «полковник Блад».

Трактирщик не торопился, а из-за соседнего стола поднялся долговязый франт, в белом камзоле, украшенном малиновой перевязью. Букли завитого белого парика падали на плечи и спину, распространяя по залу дорогой парфюм. Он подошел к нашему столику, улыбнулся, подкрутил тонкие ухоженные усики и демонстративно подбоченился. Из-за красивого, лимонного цвета, пояса торчали две рукояти пистолей, инкрустированные крупными жемчужинами, на бедре в ножнах висел широкий палаш.

— Господа, вы обидели моих людей, — франт вызывающе посмотрел на Власова. — Вы должны заплатить штраф и убраться из этого трактира, — долговязый хищно улыбнулся. Я понял, почему он шепелявил — у него не было двух передних зубов, как у нашего поп-певца Шуры. — Вам крупно повезет, если в будущем я вас больше не увижу.

— Иди к черту, — ответил Власов. — Хозяин, вина и мяса, не заставляй нас ждать!

Улыбка франта стала шире:

— Господа, если вы так несведущи и глупы, я должен раскрыть свое имя…