Валерий Строкин - Флибустьеры [СИ]

— Ну, раскрывай, как тебя зовут? — Власов устало вздохнул.

— Лолонуа, — горделиво объявил франт.

— А-а-а, — протянул Власов, — так это ты тот тип, который отказался платить губернатору Ожерону за гостеприимство и безопасность?

Лолонуа положил ладони на пистолеты.

— Это у тебя тридцатипушечный фрегат «Роза ветров»?

Лолонуа торжественно кивнул и произнес:

— Убирайся, грех убивать слепого, но от любого греха можно откупиться, купив папскую буллу.

Власов снял очки, положил их на стол. Задрав рукав, взглянул на часы.

— Хочу сказать, Лолонуа, что у тебя нет больше старого тридцатипушечного корыта под именем «Роза ветров».

— Что?

С моря донесся взрыв. Стены таверны вздрогнули, посетители бросились к окнам и дверям — посмотреть, что случилось. Расталкивая пиратов, Лолонуа побежал к выходу.

— Приготовились, — процедил сквозь зубы Власов.

Лолонуа обернулся. Длинная тень протянулась к нашему столу, вырастая из светлого прямоугольного провала дверного косяка. Пираты, стоящие рядом, мигом раздались в стороны.

Глаза и лицо франта были такого же цвета, как и камзол с париком — белыми от ярости и бешенства.

— Смерть собакам! — взвыл Лолонуа, выхватывая из-за пояса тяжелые кремневые пистоли.

Власов оказался быстрее. Выстрел его «пушки» вышвырнул в дверной проем тело пирата, лишенное головы. Я закрыл глаза, такие зрелища не для меня, в свое время я насмотрелся их предостаточно. И я не то чтобы боюсь кровавых картин — я их ненавижу. Коротко прогрохотали автоматы…

Выстрелы сменила робкая тишина…

Резкий стук кулака по столу.

— Хозяин, черт тебя дери, ты что, прирос к стойке? Вина и мяса! Сергей Петрович, не расстраивайтесь, пираты, сами знаете, — отбросы общества. Одному Богу известно, сколько они загубили невинных душ. В них нет ничего святого. Такой век. Как говорят: «Век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки». Их смерть — ничто для истории, а нам необходимо показать себя и зарекомендовать в этом обществе крутыми парнями, с которыми лучше не шутить. Здесь уважают силу и характер.

Я открыл глаза.

— А вам это нравится? — В таверне, кроме нас, никого не было. К нашему столу спешили мордатый бармен, одноногий повар-китаец и трое официанток с подносами, доверху груженными снедью и бутылками с вином.

— Однажды дядя показал мне, как крестоносцы брали Иерусалим…

— Да? Это интересно… — Власов впился зубами в баранью ногу.

— Они сжигали на центральной площади города трупы, чтобы потом извлечь из горячей золы проглоченные или спрятанные в одежде драгоценности, после чего шли молиться к Господнему Гробу.

— Практичные люди, — кивнул Власов. — Хм, крестовые походы — интересное предложение…

Я прикусил язык. Аппетит пропал. С тоской подумал о дяде и его неясных замыслах. Что он предпримет и когда? Понимал, что ему сейчас нелегко под пристальным оком коммивояжера Зубрикова и ядовитой завистью профессора Любомудрова. Ведь пришлось решить проблему с топливом, наверняка предложение Любомудрова и теперь — увеличение срока командировки. Это после первых золотых дублонов и перстней, а что будет потом, когда аппетит разгуляется? Прибудут новые катера с самозваными Бладами и подводная лодка с майором Немо? Появятся танки и самолеты? Великолепная возможность поднять экономику республики — ограбить и опустить парочку стран Старого и Нового Света. Дядя тысячу раз прав — наука и политика несовместимы.

— Не унывай, герой, — Власов дружелюбно толкнул меня в бок.

Я поморщился.

— Наши методы в этом мире не новы, — он отхлебнул из кружки алого, похожего на кровь, вина. — Хорошая выпивка и бараньи мослы. Попробуй что-нибудь.

— Спасибо, не хочется что-то.

— Напрасно, — он отрезал от окорока кусок мяса и с набитым ртом поинтересовался: — Нравится, ребятки-солдатки?

— Так точно, — ответили, пережевывающие пищу ребятки.

— Вот и губернатор Ожерон пожаловал, — объявил Власов.

В таверну вошел невысокий толстяк в голубом камзоле, украшенном на груди пышными пенными кружевами. Он держал в руках голубую шляпу с алым плюмажем, украшенным бриллиантовой фибулой. Красное лицо апоплепсика и беспробудного пьяницы улыбалось в обрамлении буклей каштанового парика. Концы тараканьих усиков напомажены и подкручены вверх.

Губернатор подошел к нашему столу. Протянул Власову руку:

— Благодарю вас за службу французской короне, капитан Блад. Вы избавили остров от нахального и самоуверенного пирата. Король Людовик Четырнадцатый в моем лице берет вас под свою защиту и опеку.

— Спасибо, — Власов крепко пожал пухлую ладонь Ожерона. Губернатор тихонько охнул.

— Приятно с вами сотрудничать.

Ожерон дотронулся до усиков и снисходительно улыбнулся.

— Взаимно. Хочу вас и ваших друзей пригласить в гости к себе домой. Там обсудим наши дела. Знаете, я подумал, что…

— Да, — недовольно перебил Власов, поднимаясь из-за стола. — Я готов набрать людей, а вы снарядите корабли для похода в Панаму или Картахену. Это вы хотели предложить?

— Капитан, от вас ничего нельзя скрыть, — лицо Ожерона сморщилось в улыбке, как печеное яблоко.

— Подъем, — отдал приказ Власов. Солдаты синхронно поднялись, я вслед за ними.

На улице нас ожидал почетный эскорт из десяти солдат французского гарнизона, вооруженных мушкетами и шпагами. Начищенные кирасы ярко блестели на солнце.

Власов и Ожерон пошли впереди, ведя неторопливый диалог. Я устало тащился позади всех.

«Алчность, — думал я, — чувство понятное и одинаковое для всех времен и народов. Дядя-дядя, где ты?» Кожа под браслетом невыносимо зудела, вероятно, от жары и пота; если бы мог, с радостью снял бы подарок…

Поздним вечером мы вернулись на борт катера. Солдаты сытно и пьяно отрыгивали, ковыряли спичками в зубах. Кто-то гнусаво напевал:

— Четыре храбреца на сундук мертвеца. Ий-хо-хо и бутылка рому!

На плече Власова сидел большой изумрудный попугай — подарок губернатора. Птица возбужденно вертела головой и иногда, под громкий смех полковника и команды, хрипло кричала: «На абордаж! Пиастры! Пиастры! Полундра!». Я грустно улыбался, вспоминая роман Роберта Стивенсона — писатели великие провидцы.

Нас встретил бледный, трясущийся сержант. Он едва смог выговорить:

— Товарищ полковник, беда…

Власов рывком притянул его к себе. В его кулаках собралась вся свободная материя от пятнистой рубашки сержанта. Служивый задыхался.

— Что!?

— В рубке, по невыясненной причине, произошло возгорание, — прохрипел сержант.

— И?!

— Это из-за сейфа — он расплавился. Мы все затушили, больше ничего не пострадало…

— Идиот! — Власов отпихнул сержанта. — Там лежал наш обратный билет.