Отто Мюльберг - Где-то в Конце Времен. Кинороман

Ребята промолчали, слишком скользкая была тема, слишком много всплывало у них сейчас в памяти. Правильно, когда сердце не на месте, лучше промолчать, а то наговоришь на эмоциях, потом всю жизнь жалеть будешь.

По промзоне пришлось ползать долго. Пока добрались, пока обходили стороной два лагеря окончательно заигравшихся косплееров, пока обшаривали закоулки – прошло часа четыре, а то и все пять.

– Хорошо подчистили, небось еще и ряженые психи эти потом все по три раза проверили, – Мила с грустью пнула ногой пустой контейнер с эмблемой какой-то земной военной конторы.

– Погоди, – вдруг оживился Терри, – Хайдаров, когда мы только прилетели, вход заваривал и уронил резак между перегородками. Достать не смог, ругался страшно, но потом просто махнул рукой и взял другой.

– Это в первом лагере у старых реакторов?

– Ага. Метнемся?

Повезло. Поддетая блошиным домкратом наспех сваренная перегородка наконец-то отошла, и Верещагина, как обладательница самых длинных и худых рук, выудила из щели вороненый, коренастый плазменный резак.

– Что теперь, Маш? Пушки работают только при мануальном управлении, нужно найти точку доступа.

– Едем в Нью-Мюних в рекламный центр. Раз они могут на Луне слоганы писать, то и допуск к пушкам оттуда точно есть.

Я не нервничал, правда. Страх и сомнения остались на Земле.

Просто сел за руль и поехал, куда сказано.

– О чем задумалась?

Машка уже минут пятнадцать озадаченно озиралась по сторонам и грызла ногти.

– Это не к добру, Голли. За нами не гонятся.

Я посмотрел на монитор заднего вида, пустое шоссе обыденно извивалось и исчезало в темноте.

– Надо же, какое разочарование. А ты ожидала, что нас будет преследовать адепт Шин лично? По пояс голый, с ножом в зубах, весь в неприличных татуировках и зеленом тактическом макияже? Староват он для тебя, честно скажу. А еще он влюблен в мою маму, поэтому забудь, гекатонхейр Котт тебе не по зубам.

Шутки-шутками, но я частично понимал, почему Верещагина нервничает. Я и сам был не в своей тарелке, хоть виду и не показывал. Да, я подготовил стоящий план, но всякие мыслишки сухими горошинами барабанили в стенки черепа просто потому, что это был первый в моей жизни настоящий поступок. Не ясно еще – хороший он получится или плохой, но что полновесный это однозначно.

И, понятное дело, я даже не представлял, чем он нам аукнется, но золотая овчинка стоила того, чтобы попробовать.

– Бадендорф, ты просто выбешиваешь меня порой своей безголовостью. Если нас не останавливают здесь, то на месте будет только хуже.

– С чего ты взяла? Что за загоны, на твоем примере уже можно по психиатрии докторскую написать.

– Потому что Молох все видит, а раз не вмешивается, то мы что-то не доглядели.

– Молох вмешается только при явном нарушении закона, резак у тебя за поясом не в счет, пока ты его не применила. Так что никаких сирен, до Нью-Мюниха доедем как запланировали, можешь откинуться и хлебнуть из минибара. Если тебе нужны паладины, начни проповедовать что-нибудь вроде православного христианства, и тебя мигом скрутят, до ближайшего перекрестка доехать не успеем.

– Кстати, а что за фигня у вас с религиозной пропагандой? – поднял голову задремавший было Терри.

– Она входит в раздел насилия над личностью. Ты можешь верить хоть в черта лысого, но только сам с собой. И в специально отведенных местах, где тоже должен быть один. Разговор с кем бы то ни было на эту тему или открытое ношение религиозных символов мгновенно приводят мученика веры на Тиамат, если не дальше. Поэтому у нас верующих практически нет, а во втором и третьем поколении есть только левиафаниты и иудеи, c которыми все в точности наоборот. Иудей обязан соблюдать все внешние признаки, предписанные Торой, даже если он не религиозен. Короче, самому с собой тяжело и скучно делиться божественными откровениями, поэтому все конфессии, кроме иудаизма, у нас вымерли очень быстро. Хотя я видел одного транстаймера-буддиста, но это единичное явление.

– Прикольно. А я в баптистскую церковь ходил.

– Сочувствую, возьми тоже в мини-баре бутылку. А лучше отбери у Машки, а то зачем она нам в хлам на деле. Гляди, как присосалась.

– Я в норме, отстань, – Машка судорожно вцепилась в тару.

– В какой норме? Ты себе два ногтя отгрызла и губы до крови искусала. Да что с тобой в последнее время вообще происходит-то?

– Глаза открылись, как и у тебя. Только я никогда не носила розовые очки, потому что мой папа не врал мне, в отличие от твоего, а сразу с пеленок учил запрещенным болевым приемам и недоверию. Хотя это единственное, пожалуй, за что я ему сейчас благодарна.

– Да уж, подруга, тебе бы не помешало ведро успокоительного и постельный режим, конечно, но придется денек потерпеть.

– Тогда заткнись уже наконец и веди машину.

А что я-то? Будто я не вел…

Земляне настороженно слушали-слушали наш диалог, а потом Мила вдруг решила разрядить атмосферу до наивности детским предложением:

– Ребят, а давайте никогда не врать друг другу? Вообще никогда.

Странная она, но хорошая. Как отказать такому ребенку, скажите?

В Нью-Мюних мы добрались к шести утра, самое то, если собираешься устроить проникновение со взломом.

Ядерная Блоха скрипнула тормозами у офиса, мы с топотом заскочили в лифт и, слаженно толкаясь локтями в дверном проеме, десантировалась в пентхаус, где располагался центр управления производственными мощностями. Ни дать, ни взять – гиппопотамы-диверсанты.

Обычная вроде контора, голопанели, гнезда доступа в вирт. Однако на пьедестале стоит древнейший пластиковый монитор аж на жидких кристаллах и такая же доисторическая клавиатура с кнопками! Я поискал глазами каменный рунический топор, чтобы бить им по клавишам, и окровавленный алтарь вызова демона Интернета, но не нашел.

– Это всем нам привет из дремучего прошлого. Кто умеет обращаться с алхимической техникой?

Земляне умели, хотя даже у баалитов оборудование уже сто лет целиком на голографическом интерфейсе. Не понимаю, зачем нужна такая рухлядь, если Молох может сканировать биомагнитное поле? Или это просто защита от дураков? Эх, вопросы-вопросики…

Мила нажала кнопку, экран засветился зубодробительным синим цветом, вместе с ним ожили голопанели, превратив все помещение в производственный вирт-проект.

– Привет-привет, давно не виделись, – вдруг откуда-то из недр интерфейса раздался скучный голос

Мы все подскочили, как ужаленные.

В зале материализовалась ссутулившаяся тощая фигура, закутанная в пестрое одеяло с картинками мультяшек.

Никакого грозного впечатления Последний Администратор Спирит не производил, держа в правой руке исходящую кофейным паром кружку, а левой протирая красные заспанные глаза.