Андрей Анисимов - Клуб Любителей Фантастики, 2019

Искоса поглядывая на девочку, я не мог отогнать мысль, что скоро воспитатели отнимут у неё детство. Нет, оно будет интересным, другим на зависть, но каким-то искусственным. Она не услышит ссор родителей, потому что и о родителях своих узнает, лишь когда станет уже взрослой, если о них ей вообще когда-либо сообщат. Не придётся ей и бегать со сверстницами наперегонки по дворам и улицам, разбивать коленки, ловить жуков и хвалиться куклами.

Мы все должны что-то терять, чтобы чего-то добиться.

Моё детство было другим. Меня готовили работать в команде, а эту девочку готовят быть выше команды и к тому, чтобы одиночество не тяготило, а нравилось ей. Когда-нибудь она будет распоряжаться чужими жизнями и управлять тем, что напоминает рой, только не пчелиный, а состоящий из людей и роботов.

Мы сошли с застывшей речки. Под ногами колючилась свсжескошенная трава, поднимавшаяся над землей всего на сантиметр. Срезанную сложили в стога. Часть пространства искажалась виртуальной реальностью, и там, где уже начинались стальные пригороды, всё равно виднелись лес, трава и синие небеса.

Издали моя машина походила на какого-то дракона, нежащегося на солнце. Её сплошь покрывали серебристые сверкающие чешуйки, которые поворачивались, как листья, подставляя как можно больше поверхности лучам. Окрас у неё не самый красивый, но зато самый оптимальный для того, чтобы не думать о топливе.

Машина обладала функцией, отсутствовавшей в серийных образцах, — я мог перевести её на ручное управление. Я так и делаю, когда еду один, но сейчас в машине был ценный груз, а автопилот вёдет аккуратнее меня. Я задал маршрут до космопорта, наполнил воздух в салоне запахами луговых трав и цветов, росших возле нанопенной избушки. Все смотровые стёкла в салоне затянулись чёрным, непроглядным, на них зажглись звёзды. Наставники запретили мне показывать девочке реальный мир. Тонущие в облаках небоскрёбы из чистого серебра, мимо которых мы поедем, трансформирующиеся роботы и магнитные дороги она не увидит.

— Если покушать захочешь, скажи, — сказал я. Отчего-то мне казалось, что я обидел девочку. — Преобразователь в этой машине вкусно готовит. Ты что любишь?

— Я всё люблю, но я потерплю, — сказала девочка.

— А пить? — не унимался я.

— Потерплю.

Мне хотелось её как-то занять, чтобы она не скучала, но я не знал чем. Хорошо, что она попросила включить виртуальную реальность о приключениях Незамерзайки. Вместе с этим странным существом, у которого была синяя густая шерсть, она отправилась на необитаемую планету. Зверёк мог путешествовать в космосе без скафандра. Ещё он мог не дышать по нескольку дней, так что отсутствие воздуха для него тоже не опасно. Девочка что-то рассказывала, а зверёк внимательно слушал, устроившись рядышком, и изредка сам что-то говорил. Иногда девочка проводила ладошкой по его шерсти. Незамерзайке это нравилось.

Я завидовал способностям этого зверька. Мне бы так.

И собеседник из меня похуже, чем из Незамерзайки.

Самому мне в виртуальность погружаться было нельзя. Я мог понадобиться девочке. Пришлось все три часа сидеть без дела, уставившись в одну точку, будто я экономил каждую калорию, как космонавт в потерпевшем крушение корабле, которому надо растянуть свои запасы до того времени, когда подоспеет помощь. Вообще-то, лучше уж сразу в анабиозную спячку ложиться, потому что помощь может подоспеть лет этак через сто. Пусть запасов энергии на такой срок и хватит, но может не хватить жизни.

Я думал об этой девочке. Вряд ли в её мозг будут качать слишком много сведений. В меня в своё время закачали столько информации, что порой мне казалось, мозг не выдержит такой нагрузки, вспенится и разорвёт черепную коробку. У девочки слишком развита интуиция. Она всегда будет действовать спонтанно, а такие специалисты, как я, послужат ей так же, как служили компьютерному пользователю жёсткие диски. Они склад информации, где тут же найдёшь необходимую, но не стоит держать всё это в своей голове. Слишком много тогда гам будет хлама.

Мы не стали подъезжать к зданиям космопорта, а остановились на возвышенности, с которой открывался вид на готовящийся к старту десантно-разведывательный бог. Это была десятиметровая сфера на выдвижных опорах, утыканная, как соты, соплами маневровых двигателей. Внешне бот сильно проигрывал и пассажирским планетолётам, и даже транспортным модулям, которых на стоянке возле здания космопорта было с десяток, и ещё штук пять либо взлетали, либо шли на посадку.

Оглянувшись, я увидел, что девочка сидит одна и смотрит на меня. Я и не заметил, когда Незамерзайка покинул её и сколько она вот гак уже за мной наблюдает. От её взгляда я невольно покраснел.

— Мы приехали? — спросила девочка.

— Да, — кивнул я, протянул девочки очки виртуальной реальности, закрывавшие глаза и нос. — Надень.

Мне разрешили показать ей только старт бога. Всего несколько секунд. Может минуту. Она должна придумать для него какое-то название. Каждый в отдельности бот, конечно, будет иметь собственное имя. Но девочка должна придумать название для веет класса. Первое слово, которое придёт ей в голову.

Мы встали на холме возле серебристой машины. Ветер развевал платьице девочки.

— Вы готовы? — услышал я голос диспетчера в слуховом имплантате.

— Да.

Из-под бота ударила прозрачная струя, подняв в воздух тучу пыли. И откуда она взялась, если сотни роботов каждый день убирают взлётно-посадочные полосы, и они чище, чем полы в домах?

— Снимай очки! Смотри! — закричал и показал рукой на бот.

Он уже начал подниматься. Солнце играло на его пока ещё не обгоревшем корпусе. Нагретый воздух под ним слегка искажался, как в пустыне. До нас донеслись раскаты грома. Небеса от него будто трескались. Тугая волна воздуха ударила в лицо.

— Громолёт! — восторженно закричала девочка.

О, как верно она подметила, что этот бот ревёт рассерженным зверем. Никто из конструкторов не думал над тем, что он должен взлетать и садиться, как транспортные модули или пассажирские планеры — бесшумно, чтобы не беспокоить обитателей Земли. Этот бот будет работать в тех местах, где почти нет людей. Только члены экипажа. Но они всё равно не услышат этого грома. Он будет садиться на планеты и спутники, на которых вовсе нет атмосферы. Там он не будет так реветь. ТАК он ревёт только здесь. Но на Землю он или другой такой же вернётся через десятки и десятки лет разве что в виде музейного экспоната, если раньше не сгинет где-нибудь в глубоком космосе.

«Громолёт, — подумал я. — Отлично звучит».

К тому времени, как она вырастет, мы построим много таких кораблей. Каждому дадим свое имя, чтоб не забывать тех, кого уже с нами нет, но кого надо обязательно помнить. Я начал перебирать в уме некоторые из них: «Громолёт «Георгий Андреев». «Громолёт «Рабдан Бадмацыренов». Ребята будут гордиться, что летают на этих кораблях.