Рэй Брэдбери - Из глубины глубин [Большая книга рассказов о морском змее]

Гарри разделял его волнение.

— Видеть, масса! — воскликнул араб. — Что я вам говорить? Вот она, дьябол!

— Я вижу.

— Она бежать прямо на нас. Помиловать Аллах! Что делать?

Этот вопрос было легче задать, чем найти ответ.

Змея поднялась, показывая два ряда зазубренных клыков.

Кардофан скорчился в испуге, смешанном с отчаянием.

Положение было действительно ужасным.

Схватив пастью дерево, змея разодрала в щепы часть фальшборта корабля.

Ее грива стояла дыбом, и ее ярость устрашала.

— Клясться борода пророка, нам конец! — заметил Кардофан.

Гарри Гирдвуд так не считал.

У него было совсем другое мнение.

Змея наклонила над Гарри свою жуткую голову.

Казалось, она собиралась сделать короткий, быстрый, резкий бросок.

И откусить Гарри голову.

Или проглотить его целиком, как кит в Библии проглотил Иону.

Похожая на пещеру пасть раскрылась.

Раздался шипящий звук: так паровоз выпускает пар.

Гарри представился шанс.

Он не замедлил им воспользоваться.

Вытащив из кармана два динамитных патрона, он забросил их один за другим в пасть змеи.

— Пошла прочь, — сказал он.

Результат был мгновенным и невероятным.

Через секунду динамитные патроны взорвались, и голову морского змея разнесло на атомы.

Понятно, что каким бы большим ни был змей, он ничего не может поделать без головы.

— Очень есть хорошо, сахиб! — закричали моряки.

При звуке взрыва все они вскочили на ноги.

Им очень понравилось зрелище обезглавленного морского змея.

Кусок нижней челюсти упал на палубу рядом с Гарри.

Он стал его рассматривать.

Зубы чудовища были трех дюймов в длину.

Мистер Моул и Понедельник прибежали вовремя и успели увидеть, как змей начал опускаться на дно.

— Ну и ну, мастер Гарри! — воскликнул Понедельник. — Вы убили чудище!

— Точно как святой Георгий и дракон, — заметил Моул, — хотя у меня всегда были сомнения насчет этой легенды или мифа.

— Не стоит отбрасывать все наши легенды, — сказал Гарри.

— Погодите, — ответил профессор, — обратимся к Древнему Риму, чьи руины до сих пор воспевают славу вечного города. Риму Цезарей, Священной дороги, Колизея, Горация, Вергилия, Мецената — но не к современному Риму с жалким Корсо и…

— Постойте, постойте, сэр, — прервал его Гарри.

— Ах, да! Я собирался заметить, что Геркулес совершил множество непревзойденных подвигов. Он очистил Авгиевы конюшни. Это и другие его приключения породили рассказы о победах над драконами и гигантами. Но я признаю, что вы настоящий герой. Вы победили этого дикого ихтиозавра.

— Это было нелегко, — сказал Гарри. — Но у меня было с собой патентованное средство от змей. Я забросил ему в пасть парочку динамитных шашек, сэр.

— Кажется, он не смог их переварить.

Последний кусок змеиного тела ушел под воду.

Змей опустился на дно, как грузило или камень.

— Вот и похороны, — промолвил Гарри. — Надеюсь, что никто из родственников на них не явится.

Обычно змеи не живут поодиночке.

Одну разорвало на куски, но вряд ли было бы правильно считать, что на дне моря не было других.

Поднялся ветер, и тревога Гарри и остальных улеглась.

Провисшие паруса начали вздуваться. «Летучая рыба» помчалась вперед.

Г. Доре. Уничтожение Левиафана (1865).

Этот рассказ я слышал на далеком севере, под суровым дыханием Ледового океана, когда сверкал он на холодном солнце серебром, то светлым, то темным, оксидированным.

Говорил старик-рыбак в своей толстой шерстяной поморской фуфайке.

Го-го, сколько видел он на своем веку! И вот что увидел он однажды с восемью своими товарищами.

Был сентябрьский холодный день, дождь то шел, то переставал, но суше от того не становилось, и серые угрюмые скалы, окружавшие фиорд, плакали и плакали, а они, девять товарищей, плыли в лодке к острову, где были расставлены их сети для ловли рыбы. Когда они плыли, там вдруг возле них показалась из воды какая-то серая скала. Но то была не скала. То был серый страшный змей в двадцать сажен длины и высоты, как дом. Их лодка стояла рядом с его боками, и эти бока, серые, как скалы, тихо и ровно дышали. И он весь был в знаках, словно каждый век клал на зверя свой знак, и конца этим знакам не было! И когда они так изумленные смотрели, не смея шевельнуться, змей тихо проплыл мимо них, сделал круг и остановился уже прямо на этот раз перед лодкой. В нем ничего не было страшного, но все сидевшие в лодке не могли отвести от него глаз и сидели неподвижно. Большая голова его была похожа на усеченную бочку широким концом назад, а из расщелины смотрели на них два узких, серых, как мох на камне, глаза чудовища.

Эти глаза спали, и спали те, на которых смотрели они. Или сидевшие в лодке умерли вдруг и смотрели уже после смерти. Или они жили, но в них сердце и мысль не работали больше, и они только дышали, как дышало чудовище. И от этого дыхания леденилось у них все внутри, и они чувствовали в себе холод скалы.

А серые глаза зверя все смотрели на них: серые, как скалы, как старый мох, как плесень веков.

И они знали тогда, что и скалы имеют жизнь, но скалы и дышать не хотят.

И так смотрел зверь, когда стал медленно погружаться в воду, пока не исчез в пучине. А они сидели окаменелые, мертвые, пока не принесло их к берегу. Тогда они опомнились и все девять пошли в церковь.

Там перед алтарем они поклялись, что говорят правду, и рассказали о том, что видели.

Все это записано, и они подписались; и бумага эта хранится в алтаре маленькой деревянной церкви, что стоит на далеком севере, на обрыве океана, и смотрит в его то светлую, то темную, как оксидированное серебро, даль.

В глубинах моря, глубоко-глубоко, под пятимильной толщей воды, где-то в Мексиканском заливе, прячется морская пещера с коралловыми сводами. В пещере светло, хоть и лежит она глубоко под водой. И в свете том свивает свое тело в исполинские голубые спирали огромный морской змей. Его рогатая голова украшена золотой короной. Он терпеливо ждет год за годом, взбивая волны колыханием жабер. Вкруг него плавают лупоглазые и тупоголовые морские создания. Он — царь всех рыб и ждет Судного дня, когда воды отхлынут навсегда и сумрачное царство исчезнет. Порой его спирали свиваются, и ярятся тогда воды над ним. Сожмется кольцо, и покроется море обломками кораблей; и так будет, пока море и корабли не окончат дни свои в предсмертных корчах змея.