Георгий Бальдыш - Белый камень Эрдени

Я молчал. А что я мог сказать? Просто он думал, как думают многие, большинство, все. И тут уж ничего не поделаешь. К тому же он был абсолютно прав: амебами я занимался в ущерб делу - институт-то был ветеринарный.

Меня пригласили сюда после окончания биофака. Пригласил бывший университетский аспирант Володя Зайцев: он кончал аспирантуру, когда я еще учился на третьем курсе, и он казался мне очень взрослым, и я даже робел перед ним. В институте Володя сразу занял должность ученого секретаря и сколачивал свои кадры - искал людей, способных двинуть науку. Это был человек с очень ясными глазами, очень нежным лицом и немыслимыми ресницами. Он всегда знал, что надо и как надо. И, очевидно, потому, что во мне не было такой железной уверенности, эта черта в нем меня несколько настораживала. Не нравилось, и как он здоровается. У него сухая, какаято деревянная ладонь. Подав руку, он сразу резко отрывает ее. Но до поры я все же продолжал смотреть на него с определенным обожанием - как студент третьего курса на аспиранта.

На улице, в коридоре, даже у себя в кабинете он был неизменно как-то по-домашнему приветлив и даже нежен. Он звал меня "Димочка". Но зато на собраниях так же неизменно отчитывал меня за расхлябанность и безделье. Иногда он даже говорил: хватит нянчиться, надо требовать, надо наказывать.

После собрания он был опять вежлив и звал меня "Димочка". В этом была, очевидно, какая-то особая принципиальность. Дескать, дружба дружбой, а служба службой. Да и опять-таки я не мог сказать, что он не прав, он был очень прав, безукоризненно прав. Он говорил:

"Стране нужно молоко и мясо. Перед нами стоит задача в кратчайший срок добиться высокой продуктивности скота. А что для этого сделал Алексеев? Может быть, он хочет накормить нас своими бессмертными амебами?"

И что я мог возразить? Насчет продуктивности скота - такая задача действительно стояла. Правда, я думал, что моя тема - бессмертие - в конечном итоге тоже может иметь практический выход. Например, выведение вечно юных коров. Но пока это звучало юмористически.

Совершенно неожиданно я нашел поддержку у директора нашего НИИ Ивана Федоровича Филина. Он подошел ко мне на трамвайной остановке. Его голова всегда чуть наклонена вперед, а потому зрачки плавают где-то под самыми ресницами… Он улыбался своими умными глазами, усталыми и добрыми. Непроходящая усталость таилась и возле губ - в глубоких висящих, как у чистопородного боксера, складках морщин.

- Я не выступал публично, когда вы там барахтались на собрании. Это было бы фанфаронством. Скажу-мне симпатичны ваши искания. Ум ваш молод, не засорен всякой дребеденью. Иногда слишком подробное знание предмета стесняет полет фантазии.

Подошел трамвай.

- Ваш?- спросил Иван Федорович.

- Ничего, ничего.

- Садитесь. - И, подтолкнув меня, сел сам. - Однако приходилось ли вам слышать что-нибудь о Рубнеровской постоянной? - Филин долгим ищущим взглядом посмотрел на меня. Продолжил:-Общая жизненная энергия остается постоянной для каждого вида и для каждого организма. Она вся заложена еще в яйцеклетке. Один индивид может, условно говоря, израсходовать ее за одно мгновение, другой-за несколько лет. А общий итог один: все прахом будет. Это было доказано еще на дрозофиле.

- Да, да, Иван Федорович. Я знаю об этих экспериментах…

- В таком случае; может ли быть вечной ваша амеба?

- Может.

-Сомневаюсь. Рано или поздно истощится запас отпущенной ей энергии, и опустится занавес над спектаклем,

- Нет, дав ей индивидуальное бессмертие, я перевел ее на другой энергетический баланс, в другую систему отсчета.

Иван Федорович с грустной и немножко мученической улыбкой покачал головой:

- Но чтобы сделаться бессмертным, я должен, вероятно, превратиться в амебу?

Трамвай остановился на кольце. Мы вышли и пошли куда-то.

- Если бы смерти не было, то "Взамен меня хрипел бы в тине ящер! И падал серый хвощ на прозелень болот!" Вместо меня была бы амеба! - засмеялся Филин.

- Нет, личная смерть никому не нужна. Есть смерть пожирания. Этого достаточно. А взаимное пожирание на уровне ЧЕЛОВЕК - это роскошь… Разве что, осерчав, вы уволите меня по сокращению штатов… Ну и я помру с голода, а вместе со мной и вся проблема бессмертия…

Мне удалось вызвать на лице Ивана Федоровича подобие улыбки, но глаза его смотрели по-прежнему мученически и немного снисходительно.

- Ну допустим… ваши амебные открытия вы поднимете до уровня хомо сапиенс… Готов ли мир к этому? Сколько еще пройдох и мерзавцев! Даровав им вечную жизнь, вы только навеки укорените подлость, мещанство, самодовольную глупость. И фашизм во всех ипостасях. Засорите мир теми, кто гноил лучшие умы в Дахау, экспериментировал над живыми людьми. А они еще при параде по утрам пьют кофе со сливками, молятся богу. - В хрипловатом голосе Филина проступили металлические ноты. - Им тоже будете выдавать лицензии на бессмертие? Ну-с?..- Подернутые белесой пленкой глаза смотрели с зоркостью ночной птицы.

- Да нет,- после долгой паузы выдохнул я,- думал я об этом. Вам известны слова Пьера Кюри на заре века?

- Знаю. Ну так его оптимизм боком вышел - атомной бомбой над Хиросимой… Она до сих пор чадит.

- Тот первый, кто взял горящую головешку после грозы - изобрел огонь… думал ли он о последствиях? А если бы задумался?..

Мы подошли к берегу пруда. Мускулистые сосны смотрелись в него. Некоторое время мы молчали. Было тихо, в озерке играла рыба.

- Я не намерен разубеждать вас. Я просто хотел понять и, может быть, предостеречь от излишней легкости. - Мне хочется помочь вам,,,

- А Зайцев?

- Что Зайцев? Зайцев хороший учсек. На месте. Вас бы я не поменял на него. Вы бы не справились. А к вам он относится вполне пристойно. У него свои заботы. Конечно, он не хватает звезд с неба. Но у него просто другие цели и задачи. Спрашивает, чудак, с подлинной тревогой - это о вас: может, человек болен, может, усталость, нервный сдвиг? Может, установить негласное врачебное наблюдение, чтобы не травмировать? Сдвинутым вы ему кажетесь, не может он в вас поверить. Да и то,- усмехнулся странно, отщелкнул папиросу, она кувырнулась в воду, зашипев,- ведь не всем же, задрав штаны, бежать за вашим бессмертием, Вадим Алексеевич. - И тихо, с хрипотцой:-Я понимаю-вы прирожденный теоретик… и не по тому ведомству затесались… Впрочем,-возможно, для вас еще ведомства не придумали… - И вздохнул: - А умирать кому охота…

Он протянул мне руку, я поспешил подать ему свою, и он с чувством, по-мужски пожал ее,

Я уже вывел несколько устойчивых вечных амеб, подобрав им наиболее комфортабельную среду обитания. Циклы их делений падали на разное время, и мне приходилось быть начеку.

И вот как-то в одну из таких минут Семен Семенович вновь навис надо мной.