Георгий Бальдыш - Белый камень Эрдени

Чаек было так много, что они сами издали казались пеною волн. Поднимаясь, они парили над морем. И стоял такой разлитой стон и скрип, что казалось: где-то все время открывают и закрывают большие ржавые ворота.

Солнце сощурилось, подмигнуло и окунулось в воду.

Я механически взглянул на часы, это подхлестнуло тоску,- уже пять часов прошло с тех пор, как опочили мои бессмертные амебы, воплотившись в своих потомках,

Да, кисловато мне было. Просто некуда было деваться со своими чашечками Петри. Не в общежитие же их тащить. Там первая же добросовестная уборщица сочтет их за элементарные плевательницы… Сейчас я первый раз пожалел ту самую комнату, не квартиру, как говорил Семен Семенович, а комнату. Техничка-есть такое стыдливое штатное наименование уборщицы - подскочила ко мне перед заседанием месткома:

- Почему это вам такая привилегия? А рабочий класс - сиди? А у меня, может, двое детей. Что ж, что нет мужа?

Я и сам не знаю, почему согласился уступить ей очередь. Она не поверила, заплакала. Я ей говорил, что уступаю, а она все не верила. Плакала. Теперь я не то что пожалел об этой несчастной комнате, а так-вспомнил.

Сзади зашуршал песок. Я не оглянулся. Кто-то схватил и придавил пальцами глаза. Пальцы были тонкие, суховатые.

- Лика?

Это была она.

- Я шла за вами от вашего уникального института. Я загадала: если вы оглянетесь-я подойду к вам и будет все-все очень хорошо. Но вы не оглянулись. И я все равно подошла.

- Неужели вы могли не подойти из-за какой-то чепухи?

- Ну - я же подошла.

На ее шее, на цепочке, висели часы. Она их держала в пальцах,теребила.

- Так я и не поняла толком, почему вы сбежали?..

(Я понял, что она говорит о юге.)

- Уехал к бессмертным амебам.

- Это почти смешно. - Она накручивала себе цепочку на палец.

- Да, почти. А сегодня они дали дуба.

- Бессмертные?

-Да.

Это показалось ей ужас как смешно. И она хохотала неудержимо, будто ее щекотали: "Бессмертные, а дали дуба? А? Это-юмор!"

- Да, анекдот,- сказал я, поднимаясь со скамейки.

Она чуть остыла, почувствовала неладное в моем голосе. .

Я рассказал ей обо всей этой истории с амебами. –Она поняла только, что мне некуда деться.

- Отлично! - воскликнула Лика. И вдруг что-то очень деловое появилось в выражении ее лица. Она порылась в сумочке:-Вот ключ. Запишите адрес. (Я записал). Я уезжаю на гастроли. Потому я вас так срочно искала. Мои чемоданы уже следуют с реквизитом. Два месяца вам никто не будет мешать. Соседей у меня всего двое - муж да жена. Он - поэт. Стучит, как дятел, на машияке. Она бегает по издательствам, вынюхивает, где ему еще чего причитается. Можете разворачивать лабораторию на дому… Только чур мне первой экстракт вечной молодости в пробном флакончике. Ну, я побежала. Да? У нас сбор на аэродроме. Не провожайте. Подумайте обо всем. То есть я хочу сказать - не забывайте, что есть такая, в общем, которая, ну и так далее…

Все-таки я догнал и проводил ее. И хорошо, что догадался: не представляю, как бы она тащила свой огромный на молниях чемодан, когда я сам-то его еле волок.

Сверхзвуковой самолет унес в себе Лику. Остался только звенящий рокот.

Я почему-то резко повернулся и посмотрел на западную лоджию аэровокзала. На меня смотрела Констанца.

Она тотчас скользнула в толпу. "Золотая рыбка? Что тебе надобно, старче?" Ошибся? Да нет: Констанца! Только она умеет так вильнуть хвостом. Спрашивается - чего ей здесь надо? И не слишком ли много совпадений? А впрочем… наверно, ошибся. В толпе померещилось.

Этого типа я никогда у нас не видал. Он сидел в лаборатории, как у себя дома,- в распахнутой кожанке, побычьи наклонив голову и широко расставив колени. Это была глыба когда я вошел, мне показалось-человек заслонил собою все окно. Куря сигарету, он беззастенчиво, сквозь дым, разглядывал меня.

- Как вы сюда проникли? - опросил я, и не пытаясь скрыть внезапной неприязни.

- Через дверь.

- Должно быть, у вас есть отмычка?

Мне показалось, что это и есть обещанная комиссия. Человек продолжал с легкой усмешечкой глядеть на меня.

- Я представитель треста похоронного обслуживания. - Встал, склонился. - Наша фирма скупает патенты на бессмертие. Из достоверных источников мне стало известно, что вы…

- Зачем же вам понадобились подобные патенты?- спросил я в тон,

- В том-то и дело, что нам они ни к чему. Вовсе! Даже совсем ни к чему. Это самое изобретение, как вы сами понимаете, способно только разорить нас.- Он выждал, сел, пуская дым кольцами: колечко в колечко.- Нам стало известно,- продолжал он, сдерживая улыбку ,что вы…

- Сколько? - спросил я очень серьезно, окончательно поняв, что все это чистый треп.

- Ну… - Он задумался, вскинув глаза, потом поерзал плечом, улыбнулся простодушно полными губами. - Фирма "Забота об усопших" гарантирует вам ежемесячный оклад доктора любых наук… до вашей кончины - без взимания налога на холостяков и бездетность. После-солнечную сторону на Богоявленском кладбище, склеп с кондиционированным воздухом… И прочие блага, на которые вы вправе претендовать.

Встал, протянул мне увесистую ладонь:

- Лео. Брат Констанцы.

То, что он оказался братом Констанцы, не вызвало у меня буйного восторга.

- Предлагаю союз титанов мысли,- сказал он, скрываясь за ухмылку. - Если вам нужен физик, математик, кандидат наук, кибернетик и прочая - так это я. Мне импонируют ваши поиски. Я сам кое о чем думал в этом направлении. В ваших руках экспериментальный ключ, я хочу предложить математический аппарат. - Он постучал себя по лбу.

Чего больше было в его тоне - самоуверенности или застенчивости, прикрытой нагловатым фиглярством,- не знаю. Но сейчас это меня мало заботило. Я был рад: нашелся человек, который не только думает, как я, но и готов со мною работать.

Все эти дни я только и терзался, что мне нужен математик, и как будто кто-то услышал меня. Я сказал:

-Попробуем… Вообще-то я рад…

Я перетащил к Лике чашечки Петри, где на агар-агаре паслись мои одноклеточные стада. Это были уже не бессмертные небожители. Там шевелились их бессчетные потомки, размножившиеся, пока я улаживал дела и переезжал к Лике. Это были опять смертные!

Лео приходил сразу после работы-он работал в научно-исследовательском институте холодильных установок. Швырял куда-нибудь свой толстенный обшарпанный портфель, Садился, жевал бутерброд-один из тех, которым утром снабжала его мать: так повелось еще со школьных времен. И молчал. Потом изрекал что-нибудь вроде:

- А… сивый бред все это… с твоими вечными амебами… Зубная боль. Каждую секунду меня прошивают десятки космических частиц. Смертоносный ливень. И от него, между прочим, зонтиком не прикроешься.

Я был убежден, что космические лучи здесь ни при чем или почти ни при чем: