Игорь Дубов - Куси, Савка, куси!

Наталья выпустила его руку, отшатнулась в сторону.

– Как хочешь, – словно через слой ваты донесся до него голос Малыша. – Переброска тоже не флюктуирует. Но ты не успеешь!

– Савка! – услышал он сзади пронзительный крик и обернулся.

– Беги! – требовательно прозвучало под черепом, – Брось ее!

Но Свирь уже не слушал. В окно лез рыжий рябой молодец. Над перекошенным его ртом алчно горели пьяные глаза. В правой руке он держал небольшой топор. Молодец уже наступил коленом на станок, когда Свирь успел к нему.

«Не убьется», – мелькнуло в голове.

Махнув на прощанье топором, молодец оторвался от окна и полетел вниз на тесовую кровлю крыльца.

– Это ошибка, Свирь, – невозмутимо сказал Малыш. – Все-таки надо было бежать.

И дал картинку. Федор отодвигал засов. Дверь в горницу распахнулась, и ощетинившийся дрекольем плотный ком гилевщиков с криком ворвался внутрь, сминая вялое сопротивление челяди.

Ошибка! Если на то пошло, это была цепь ошибок. Влекущая за собой цепь непрогнозируемых событий. Сейчас, когда за дверью уже скрипели ступени, смерть снова подошла вплотную и теперь стояла рядом, скалила зубы, поглядывала выжидательно. Дорого стали ему секунды у окна!

Снова мелькнули Федор с Бакаем, и Свирь задержал картинку. Перепрыгивая через упавших и расталкивая дерущихся, они прорывались к лестнице, и знавшие Федора челядинцы расступались, пропуская его. Только сейчас Свирь сообразил, куда они так торопятся. Собственно, он и раньше мог вспомнить об этом. Все развивалось точно по записи.

– О, господи! – вырвалось у Свиря вслух. – Бежим! – крикнул он, отпрыгивая от окна.

И не успел. Федор с Бакаем одним махом взлетели на верхний ярус – и Свирь увидел, словно в стоп-кадре, две жуткие фигуры в проеме двери, искаженное лицо Натальи и квадратные пятна окон на полу. Выбора не было. И в высь небес глядеть с мольбой было некогда. И от этого движения стали четкими и уверенными. И только глаза сузились и челюсти лязгнули.

Так бывает, когда в рубке вдруг взрывается сирена, и на какое-то мгновение растерянность и замешательство оглушают тебя. И лишь потом, справившись с перехватившей горло судорогой, ты начинаешь понимать, что надо делать. И, отключив автопилот, кладешь кровавые от вспышек сигнала тревоги руки на пульт. И тогда спокойствие возвращается к тебе, и ты растворяешься в выверенной ритмике движений, не думая больше ни о чем, пусто фиксируя загорающиеся от ударов по клавишам табло. И только холодная решительная злость желтыми языками пляшет в глазах.

Он почувствовал, как хрустит, трескаясь, кокон Савки-горбуна и набухает в груди, расправляя крылья, его забытое прошлое. Выкручивающий скулы багровый гнев наполнил мышцы жаждущей мести кровью, размашисто подписал неоплаченные счета. Все семь сброшенных драконьих шкур лежали теперь грязной кучей у ног Свиря. Сейчас посреди комнаты, упираясь в половицы и играя желваками, стоял великолепно вышколенный и отлично тренированный поисковик экстракласса, сантер особого назначения, готовый к мыслимому и немыслимому.

Придется драться, – лаконично заявил он Малышу.

– Разрешаю, – отреагировал Малыш. – Но допуск первой степени. Без сознания – не более пяти минут.

– У-у-у! – радостно взвыл Бакай, вваливаясь в горенку. – Гля, ково Бог послал!

– Ах, ты ж! – изумился Федор, привычно подергивая зажатую в руке плеть. – Попался, пес!

Он резко замахнулся, и взгляд его, скользнувший за плетью, ухватил стоящую сбоку Наталью, которая, широко раскрыв глаза, смотрела на него почти в упор.

– Кня-жна… – удивленно протянул стольник, круто разворачиваясь всем корпусом, – и какая-то мысль заставила его нахмурить брови.

– Федка! – встревоженно сказал Бакай. – Ты чево?

– Пойдешь со мной! – не обращая внимания на брата, приказал Федор.

Наталья вжалась в стену, с ужасом прижимая кулачки к груди.

– Ну! Живо!

Он схватил ее за руку, грубо рванул к себе. Наталья вскрикнула.

– Куды ж тепере? – нервно спросил Бакай.

– Эй! – позвал Свирь, незаметно перемещаясь в удобную позицию. – А со мной-то как?

Бакай, уже отпиравший дверь, обернулся и смотрел, не понимая. Но до Федора дошло. Лицо его покрылось пятнами, выдвинувшаяся вперед челюсть обнажила желтые клыки. Правой рукой Федор потянул из ножен палаш.

– Убью! – взревел он.

И в этот момент Свирь наконец прыгнул, выбрасывая ноги в май-гере, стараясь не зацепиться за низкий потолок. Он забыл про горб и поэтому тоже упал, больно ударившись плечом о ларь под лавкой. И не видел, как сзади, из светлицы, выскочил еще один и, размахивая топором, бросился к нему. Однако Малыш, не отвлекавший его до сих пор, успел дать картинку. Кажется, это был как раз тот рябой, который пытался влезть в окно. Выкатываясь из-под удара, Свирь сбил его ногами.

Модуль биоохраны оторвался от груди и теперь мешал ему, болтаясь на гайтане. Свирь механически шлепнул его на место.

– Беги ко мне вниз! – крикнул он Наталье, уже не видя ее.

Он ударил слабее, чем надо. Нападавшие, кряхтя, поднимались на ноги. Они еще не поняли, что происходит, но, не сговариваясь, старались взять Свиря в кольцо, отрезать от стены, к которой он мог прижаться спиной. Все трое были вооружены, а у Бакая, кроме топора, оказался еще и нож. И теперь, зловеще сверкая сталью, они приближались к нему, неповоротливо разворачиваясь в боевой порядок, хищно приседая на Пружинящих ногах. Свирь ждал.

– Мы пропали, Савка, – вдруг отчетливо и тихо произнесла Наталья. – То наша смерть.

Время растягивалось, замирая в удивительно долгих секундах, и движения приближающихся к Свирю стали удивительно тягучими, как в замедленной съемке – словно раздвигали они не воздух, а густое желе.

– Ну что, зайчата, – весело позвал Свирь, – може, еще хотите?

– А-а-а, – хрипло сказал Федор, замахиваясь палашом.

Ожидание кончилось. Остановившееся время лопнуло с хрустальным звоном, засыпав осколками пол.

Рябой еще не упал после маваши, а Свирь уже прошел с красивыми, отточенными ой-дзуки и ушира-гере между двух застывших в ступоре фигур, и, отработав серию, сгруппировался у стены. Впрочем, все было кончено. На этот раз он бил сильнее. Нападавшие мешками лежали на полу, и лишь то, что Свирь не был парализован Малышом, показывало верный расчет силы ударов.

А снизу торопливо поднимался кто-то еще, снова пели тетивы, и, бешено проворачивая в голове все картинки, Свирь метнулся к Наталье. Она не была в обмороке, как он боялся, а продолжала стоять, прислонившись спиной к стене, там, где ее бросил Федор. Губы Натальи шевелились. Она молилась. Свирь за руку выволок ее из горенки, протащил задней лестницей, на которой чудом никого не оказалось, и, впихнув в свою каморку, бросился отрывать лавку от стены.