Алекс Тивирский - Биоплетение

Менестрель что-то говорит Сагаи. И девушка смеется. Они счастливы вдвоем. Наверное, моя Тандори, глядя на них, и сама отогрелась. Оттаяла сердцем. Снова стала всего лишь женщиной… Любимой.

— Пойдем, — зовет она.

И тянет меня. И глаза ее мечтательно прикрыты…

И мы любим друг друга. Неистово. Страстно. И пренебрегаем действительностью, словно и нет ее… Нас двое. Нам никто не нужен для счастья.

— Я люблю тебя, — шепчет она. А в моем сердце помещается целый мир. — Я люблю тебя, Юнаро…

И жизнь останавливается, а крохотная вселенная в моей груди разрывается от боли.

Она назвала меня его именем…

Как же мне продолжать? Барахтаться в серой бренности? Для чего?..

Создательница невероятного, она привыкла использовать чужие тела. Но разве чувствовать по-настоящему может только Великая?

Ты забыла, любимая. Каждый способен на это.

Каждый. И «житик». И «ходик». И «грузила».

И я, понимаешь?..

Но она думала не обо мне. И я ощутил себя жалкой биоподелкой. Ненужной. Такой, как Ахайро. Как сотни других. Безликих, безымянных.

Что теперь будет с ними — с Тандори, Юнаро, Сагаи? Что?

Мне все равно.

Я ухожу…

Она провожает меня. Идет рядом, словно привязанная. До самого корабля. И на прощание говорит:

— Прости. Но всего-то и нужно было — понять меня… Я не требовала большего…

Есть меры у вечности. Моя измерялась месяцами. Восемью.

Я снова сменил корабль, команду и слуг. Мой бурный роман с императрицей на три недели вытеснил повседневные новости из всех галактических газет. Меня четырнадцать раз пытались убить. Один раз подкупить.

Я все оставил в прошлом. И мечтал об одном: вернуться.

Сюда, на эту планету, где и ветер, и звезды дышат воспоминаниями.

Но не встречает гостей Ахайро. Нет его и в доме.

Его купили. Наверное, он был счастлив. А мне стало безумно грустно… Ведь никто теперь по-настоящему не будет радоваться моему появлению… Ни одна живая душа…

И если Тандори рассталась со своим ненаглядным «житиком», кто же теперь стал ее любимой игрушкой? Ничего, скоро узнаю…

И узнал…

Я мог бы догадаться.

Хотя мне казалось, она не сможет сделать ТАКОГО…

Крошечный уродец. Синие ножки, почти лягушачьи. Серые крылья волочатся по земле. Явно велики ему по размеру. Спина в буграх. На животе мех. Длинный. Спутанный. Лапки семипалые… Только голова прежняя. Человеческая. И боль в глазах. Вселенская.

Он замечает меня, бежит, неуклюже выворачивая ножки, взбирается ко мне на плечо. Я и возразить не успеваю. Хотя мог бы: рука лежит на рукояти лучевика. И всегда готов смертоносный аргумент.

— Подойди к ней, — шепчет. Едва слышно. Требовательно. И умоляюще.

И кивает в сторону Сагаи. Еще более прекрасной. Но по-прежнему невидящей. А бабочка из металла рубит мир на две неравные части.

И я не в силах отказать. Подхожу. Замираю.

Она поднимает лицо…

…и глаза мои отражаются в хрупком кружеве платины и золота. И впервые смотрит на меня Сагаи. Моим взглядом. Или я сам смотрю в себя. И вижу печаль, плетенную душой. Ее ли душой? Своей ли?

— Возьми ее за руку, — голос Юнаро не охрупчает колдовство. Он часть узора…

Я касаюсь ладони девушки. А он — отталкивающе-совершенный уродец, сидящий на моем плече, — наклоняется к ней. И говорит, говорит что-то слышное лишь им двоим. И целует ее. А мне, вовлеченному в ураганный водоворот чужой любви, остается лишь не дышать. Чтобы не лишиться рассудка.

— Как хорошо, что тебя сегодня не заперли, — произносит Сагаи.

И обманным блеском сверкает платина. Словно слеза…

— Уходи же, УХОДИ, — требует несчастный монстр на моем плече.

И я подчиняюсь. Ноги несут меня прочь. Бегут. Почти летят.

Чтобы остановиться перед Тандори.

— Какой гость, — улыбается она, шагнув навстречу.

И механическая грация берет меня в плен. Я снова раб. Неужели нельзя иначе?

Женщина наклоняется, ласково заглядывает в глаза уродца, спрыгнувшего с моего плеча. И просит:

— Спой-ка, Юнаро. А мы послушаем.

И я, увлекаемый любимой женщиной, послушно шагаю на веранду. Устраиваюсь в кресле. И отрешенно наблюдаю, как маленькое чудовище неуклюже прыгает по ступенькам. Взбирается на мраморный столик, кладет перед собой отауру. И лапками перебирает струны… И поет, поет… чарует.

По тропинке идет Сагаи. Она услышала песню и спешит присоединиться к слушателям. Но не садится рядом с нами. Шагает к столику. Может, ей хочется быть ближе к любимому?.. Но нет. Она протягивает руку, чтобы коснуться его… И Тандори чуть наклоняется — само внимание. И ждет. А Юнаро продолжает петь. И играть. И лишь взглядом молит меня: «Сделай же хоть что-то»!

— Сагаи, — осторожно зову я девушку. — Сядь, будь добра…

И увожу ее. Усаживаю в кресло. Зачем я это делаю? Что мне до них — до этих двух подарков, ставших игрушками моей любимой? Неужели я становлюсь жалостливым? Проклятье! Ведь не один и не двое таких, как они, покинули эту планету НЕ людьми… И никогда это не трогало меня. Товар — он и есть товар.

Музыка исчезает тонкой хрустальной россыпью. И Юнаро спешит убраться прочь. Чтобы Великая не потребовала от него новой песни…

— Правда, он хороший? — доверчиво спрашивает меня Сагаи.

— Да, — отвечаю. — Неповторимый…

— Ты можешь идти, — сухо замечает Тандори. И девушка стремительно убегает, путаясь в платье.

А женщина смотрит вослед с ненавистью, роняет презрительно:

— «Грузила» недоделанная.

Я пытаюсь отвлечь Тандори. Пусть не думает о них. Хоть недолго…

— Почему ты продала Ахайро? Он ведь был твоим любимчиком?

— Он запускал свои пальцы в мое нутро. Те, невидимые. Я ему говорила: «Не смей отбирать МОЕ»! А он не слушался, паразит чертов! Распустился совсем, тащил что попало. Мало ему других эмоций? Хотел отнять у меня любовь, чтобы я не терзала их…

— Но он прав. Тебе было бы легче, Тандори. А так ты мучаешь всех.

— Мучаю?! Я страдаю. И кто скажет, зачем? Почему он предпочитает эту девчонку? Ну, скажи мне, скажи — неужели она лучше?

— Нет. Тебе нет равных. В моих глазах.

— Тогда почему он не видит этого? Отчего до сих пор пялится на Сагаи? Я ему предлагала все, что угодно — любое тело. Крепкое. Сильное и красивое. Намного лучше того, что раньше было! Но он любит не меня, НЕ МЕНЯ!!! И даже под страхом новых операций и трансформаций не готов отрекаться от НЕЕ.

— Можно убить ее. Так будет честнее. Хочешь, я это сделаю?

— Много ты понимаешь. Устранять соперницу — не лучшая идея. Да она и не любит Юнаро. Эта дурочка любит то, что вообразила себе. Девчонка ведь не видела его никогда. А если он ей не понравится? Она ведь отвернется! А я… мне Юнаро дорог, даже вот таким… Я хочу, чтобы он понял. Стоит Сагаи узнать, каков он, и конец чувствам. Ее любовь улетучится. Потому что выдумка, подделка.