Альсан Каримова - Моя 9-я жизнь

― Ну что, ― подмигнул крёстный, ― экзамен, который всегда праздник?

― Да, профессор, именно так. Поехали, не то соседи продемонстрируют глубину своего культурного развития ― вы им выезд забаррикадировали.

Мерседес с чрезмерной осторожностью дал задний ход, плавно развернулся и покатился к главному проспекту.

― Где вы пропадали?

― К родственникам ездил.

― Ясно. А мама уже начала переживать, не случилось ли чего, ― это я немного приврала ― за последнее время мама лишь пару раз о профессоре вспоминала, и без всякого волнения.

― Всё в порядке у меня, всё по-старому. А как вы поживаете?

― Так же, новостей нет.

«Ох, если бы не данное Владу обещание… Что же такое спросить, чтобы Шиманский сам упомянул о нём?»

― Что будешь изучать после физиологии?

― Биохимию, ― ответила я не без содрогания.

Наше тогдашнее обучение проходило циклами: месяц или два были посвящены какому-нибудь одному предмету, венчался этот этап экзаменом, и лишь затем мы приступали к другой науке, которая изучалась по такой же схеме. Правда, иняз, культура речи, этика и прочие общеразвивающие дисциплины считались параллельными (то есть второстепенными), и в связи с этим были растянуты на весь год.

― М-м! ― протянул профессор с удовольствием. ― Биохимия ― интересная штука! Нужна будет помощь ― обращайся!

― Спасибо, непременно.

Заведомо же было ясно, что «обращаться» я не стану. Не из гордости, конечно, а от стыда: мне и обычная-то химия далась с трудом превеликим, а химия с приставкой «био» обещала быть куда как более непонятной. Стоит заметить: склад моего ума очень далёк от математического. Я, скорее, гуманитарий-естественник: обожаю неточные науки и биологию. Благодаря последней, кстати, мне и удалось попасть в медицинский. А математика и иже с ней всегда представлялись для меня чем-то вроде кошмара.

― Пётр Павлович, а зайдите к нам в гости! ― осенило меня.

― В гости?

― Если, конечно, у вас нет других планов на этот вечер…

― Нет-нет! ― обрадовался Шиманский. ― Никаких планов нет! А мама не будет занята?

― Нет, она сегодня после ночной смены, и как раз успеет выспаться. А ужин я сама приготовлю ― в честь весны и сданного экзамена!

― Ну что ж, с удовольствием принимаю приглашение!

― Вот и здорово! Мама будет очень рада повидаться с вами!

Конечно, мама совершенно спокойно провела бы вечер и лишь в моей скромной компании, но визит профессора ― это всегда шикарный букет цветов, вкусный торт и интересные рассказы, так что вряд ли она запротестует. Ну а у меня, как ни стыдно признавать, ― свои, расчётливые, я бы даже сказала ― корыстные цели…

Экзамен минул быстро и безболезненно. После договорённости о визите Петра Павловича все учебные волнения задвинулись на второй план. Теперь гораздо важнее было придумать нечто эдакое… И соображалка не заставила долго ждать ― телефон! Влад упомянул, что созванивается с Шиманским, то есть, его номер наверняка сохранён в памяти профессорского мобильного! Значит, я из кожи вон вылезу, но телефон этот раздобуду!

В итоге, восседавший за «столом допросов» преподаватель казался никем иным, как человеком, обязанность беседовать с которым тормозит приведение моих нечистых замыслов в исполнение, или попросту помехой, от которой следовало поскорей отделаться. И это далось шутя. Оказывается, на устном экзамене гораздо легче думается и отвечается, когда нервы заняты чем-то другим.

― Похвально, ― кивнул учёный муж, не сумевший сбить меня с толку. ― Можете быть свободны!

Наконец-то! Я бы, будь только моя воля, штрафовала бы таких педагогов ― тех, что развлекаются, загоняя бедных студентов в тупик: «Уверены ли вы в правоте своих утверждений?» или: «Как вы полагаете, верен ли ваш ответ?» И произносится это всё с такой подковыркой, с такой издёвкой, что большинство вопрошаемых тут же теряются, начинают сомневаться и лихорадочно копаться в заученных догмах, которые, в свою очередь, пугаются подобной спешки, кидаются врассыпную, путаются, перемешиваются между собой, забиваются в дальние углы, а то и вовсе покидают черепушку своего обладателя. Но надо мной поизгаляться преподу не удалось. На все его: «а вы уверены…?» В ответ звучало спокойно, даже безразлично: «уверена». За сие хладнонервие, по видимому, я и получила свою десятку. А вот моей «преемнице» явно не поздоровилось: одногруппница, отправившаяся «на допрос» после меня, во время устных ответов всегда так волнуется, что даже начинает заикаться. На ней садюга препод наверняка отыгрался! Бедняжка Мигле!

Что ж, экзамен остался позади, и теперь ожидало задание посложней: без лишних объяснений улепетнуть от Вики.

― Викусь, мне надо бежать! Когда экз. закончится ― прихвати мою зачётку! Спасибо! ― кинула я ей и пустилась наутёк.

― Милка, а как же наш кофе??? ― полетело мне вслед. Это было уже традицией: кофе и сладкая булочка ― стандартная постэкзаменационная трапеза, призванная восстановить нарушенную нервотрёпкой душевную гармонию.

― Извини, спешу! ― крикнула я через плечо.

И, дабы не вдаваться в подробности ― спешу куда и зачем, дала «полный вперёд!». Судя по мелкой дроби за спиной, подруга пыталась догнать, но безуспешно ― шпильки ведь для спортивной ходьбы не предназначены!

По пути домой я заскочила в магазин и хорошенько потратилась ― у нас в холодильнике завсегда пусто (ну, не учитывая дни после праздников). Потом я пыталась ТИХО-О-ОНЕЧКО отпереть входную дверь. Само собой, приятного сюрприза в виде готового ужина к маминому пробуждению не получилось. Она пробудилась гораздо раньше, когда мы с котомками, пытаясь зайти крадучись, запнулись о порог, потеряли равновесие и с диким грохотом ввалились в прихожую.

Пришлось рассказать, в честь чего намечается банкет. Возражений не последовало, восторгов ― тоже. Мама позволила дочке хозяйничать, а сама уединилась с телевизором, похоже, рассердившись, что её разбудили.

Из меня кулинар, мягко говоря, никудышный, потому лучше было не мудрить и просто запечь курицу; а чтобы меню казалось поразнообразней ― настрогать два салата (приготовление которых мне неплохо удаётся).

Когда часы отметили вечернюю пору, стол был накрыт по полной программе, а мои нервы взвинчены до предела. Удастся ли выкрасть у профессора мобильный? Найду ли я там номер Влада? Как оправдываться, если застигнут с поличным? И что, собственно, мне потом с этим заветным номером делать? Неужели же звонить мужчине первой??? Или писать эсэмэску? Это ведь неприлично… Хотя, на дворе ведь четвёртый год двадцать первого века… Притворюсь продвинутой эмансипе! Вот только как той эмансипе начать разговор или сообщение??? Надо же придумать повод… Весь этот рой вопросов уже битый час терзал мою недоспавшую голову. Я мечтала, чтобы профессор поскорее уже возник на пороге, а там уж будь, что будет! Увы, профессор запаздывал, что, надо отметить, ему обычно не свойственно. На часах была половина седьмого, хотя уговаривались мы на шесть. От нечего делать я уставилась в окно, будто бы бдительная слежка за въездом во двор могла ускорить профессорские темпы. Однако, нетерпеливый взгляд и мысленные мольбы не Шиманского вызвали, а громадную свинцовую тучу. Она выползла из-за крыши соседнего дома, зацепилась набрякшим пузом за какую-то антенну, распоролась и рухнула на город миллиардами белых хлопьев. Снегопады в конце марта по меньшей мере раздражают… Наблюдая из окна, небо казалось непроглядно серым, вязким, но стоило высунуться наружу и задрать голову ― происходило чудо ― обыкновенная туча вдруг становилась волшебной бесконечностью, из глубин которой живым фонтаном били снежные искры.