Андрей Измайлов - День свершений [сборник]

Во второй раз сдавал великан… И проиграл. Дружный вой игравших и неигравших потряс окрестности.

— Ваш смех стал нашим смехом! — улыбнулся предводитель.

И Афанасий с этого момента перестал улыбаться. Однако остановиться он уже не мог.

— Ставлю свое мужество против совести визиря!

— Пойдет! — ответили ему призраки. — Бери колоду, сдавай карты сам. Мы по-честному!

Опять сдал великан. Но теперь он прижал легонечко Глаз, тихо лежавший за пазухой.

— У них бескозырка, — шепнул Глаз.

Выиграл великан. Призрак с одним усом и одним глазом передал ему мешок. Совесть оказалась тяжеленная.

— Неужели она одна столько весит?

— Много чего на совести у этого визиря, — объяснил главарь.

Рассказали привидения, как Бабу Ягу отыскать, где мать, потерявшую любовь, найти, где визирь без совести живет, завыли тоскливо и разлетелись. Только предводитель с одним усом и пустой глазницей, улетая, хохотал великановым смехом.

Внезапно ближайшая куча мусора осыпалась, и из нее вылез Вальпург Джонатанович в джинсовом костюме с подтеками и пятнами и неизменной рубашке со следами губ от карлиц до великанш.

— Афанасий Чугунов, — торжественно сказал он, — ты лишился смеха и веселья и за это должен быть наказан!

— Я пожертвовал смехом ради материнской любви, без которой несчастны минимум двое! — закричал великан. — И ради счастья народа. Потому что визирь, потерявший совесть, может разорить государство!

Но Мастер Вальпург уже исчез.

— Подними меня, милый, и поцелуй! — потребовала Настя.

И они поцеловались. Но когда Афанасий поставил девушку на землю, его рост уменьшился на пятьдесят сантиметров. Что ни говори, а умный враг всегда докажет обществу, что твои достижения на самом-то деле — это твои ошибки.

— Ты еще приблизился ко мне, — сказала Настя и засмеялась.

Она не знала, что рост ниже двух метров семидесяти пяти сантиметров лишит великана возможности победить дракона.

Молодые люди собрали вещи, Афанасий закинул за спину мешок с совестью, и они отправились к Бабе Яге. По дороге девушка пыталась его развеселить, рассказывала смешные истории, анекдоты и шутки — он не смеялся. И Настя мало-помалу начала относиться к нему как к больному. В конце концов, это было справедливо: человек, который не может рассмеяться над шуткой, — опасно больной человек. Сопротивляемость его понижена, ему легче заболеть и тяжелее выздороветь.

Когда, несколько обескураженная безрезультатностью стараний, Настя замолкла, Афанасий спросил у Глаза о Бабе Яге старшей.

— Тот же комплекс, что и у младшей, — отвечал Глаз. — Однако от младшей Баба Яга старшая отличается тем, что добра не понимает. Она относится к категории тех существ, которые воспитанность, а тем более вежливость принимают за слабость.

— Понял, — задумчиво сказал великан. — Но мама меня предупреждала, что, если я буду невежлив, я могу здорово пострадать.

— Но если ты будешь вежливым, мы не узнаем, как помочь деду, — глаза Насти были полны мольбой. — Тогда зачем мы шли сюда?

До Бабы Яги старшей добрались после полудня. В царстве, где порок чувствовал себя в безопасности, где нечисть не должна была скрываться под покровом ночи, избушка на курьих ножках, естественно, стояла у всех на виду, перед большим общественным парком. На дверях избушки был приклеен лист пергамента с объявлением. Объявление гласило:

БАБА ЯГА СТАРШАЯ И К°

Фирма основана в III в. до н. э. Продает яды, приворотные зелья, сглазы. и др. гомеопатические средства, оплата по тарифу. За дополнительное вознаграждение вылетаю на порчу. Навожу лихоманки наложенным платежом, а также платная сексологическая консультация.

Афанасий постучал в Дверь, из-за которой тотчас раздался хриплый старушечий голос:

— Куда ломишься? Не видишь, приема нет?

Действительно, на двери было мелкими буквами написано:

«Прием от сумерек до первых петухов».

— Цыц, старая ведьма! — закричал Афанасий и густо покраснел. — Письмо тебе от сестры!

— От какой сестры? — подозрительно спросила старуха, открывая дверь и принимая письмо. — От Люськи?

Перед ними стояла старая ведьма, нечесаная и грязная, одетая в белый медицинский халат, из-под которого была видна несвежая юбка. Увидев письмо, ведьма просияла. В восторге она даже притопнула костяной ногой в спущенном чулке. Затем, отстранив от себя записку, насколько позволила рука, долго ее читала.

— Эт-то, красавец мой, не службишка, а служба! — пропела Баба Яга. — Тебе на этот вопрос может ответить только брат Кощея — Костей Бессмертный, по прозвищу Черепок. Ученый мужик. Светлая головушка!

— Спасибо! — забывшись, сказал Афанасий. — А где его искать-то, Костея Бессмертного?

— А где хочешь, там и ищи! — услышав «спасибо» и мгновенно охамев, отвечала Баба Яга. — Что я тебе, собака легавая?

— А вот как врежу между глаз, — нашелся великан, — так ты у меня вспотеешь, кувыркаясь, сатана старая!

— Ох милый ты мой, красавец ненаглядный, во дворце он, во дворце, у Салтана Третьего, библиотекарем он. Ученый, говорю, грамотный! Нужно тебе во дворец идти к царю-батюшке Салтану Гвидоновичу. Во дворце-то по средам викторины устраивают, загадки загадывают. Вот ты туда и иди, объявись мудрецом заморским, разгадай загадки-то. Один тебе путь, красавец… У вас ко мне еще вопросы есть? Нет? Тогда идите, а то смеркаться начинает, скоро пациент попрется!

— Прощай, старая! Если зубы жмут или один глаз лишний, только скажи: выправим, не лютуя, да еще и спину отрихтуем! — сказал на прощание Афанасий, не желая оставлять о себе плохое впечатление.

— Бойтесь Женщины Бабарихи! — крикнула им вслед старуха. — Ведьма, а не баба!

Молодые люди отправились к городу. Они шли через парк по высокой траве, среди сказочных цветов, источавших дурманные запахи. Внезапно, получив подножку, Афанасий упал в траву, тяжеленная совесть визиря, лежавшая в рюкзаке, больно ударила его по загривку. В траве, зловеще ухмыляясь, валялся Вальпург Джонатанович в костюме из зеленой парусины и неизменной рубашке со следами губ.

— Хам трамвайный! — процедил сквозь зубы Мастер Вальпург. — Перехамил старушку? А ведь тебя учили… Ну, пеняй на себя!

Мастер перекатился со спины на живот, ловко превратился в зеленую ящерицу и исчез в траве. А когда Афанасий поднялся с земли, он оказался еще на полметра меньше ростом.

— Негодяй, — сказал он с отвращением и погрозил кулаком тому месту, где исчез волшебник. — Он за что-то ненавидит меня и гадит где может! Все рухнет, если… — тут великан остановился. Посвящать Настю в секрет было опасно — он мог окаменеть.

— Афоня, ты не прав, — горячо возразила девушка. — Ничего не рухнет, пока я тебя люблю! — обычное заблуждение всех девушек на Земле, что весь мир крутится вокруг их любви. — И ты несправедлив к нему. У него такое приятное лицо. Наверное, он добрый. С каким вкусом он одет! Когда мы вернемся, я достану тебе такую же рубашку с губами. Тебе очень пойдет, милый!