Михаил Остроухов - «Приключения, фантастика» 1994 № 05

За окнами разливались соловьи и дышала ароматом садов безмятежная южная ночь, полная звезд, с двурогим месяцем, неподвижно зависшим над куполами султанского дворца. Сомнений не было: Синдбад вернулся в свой мирный город, который больше не покинет никогда!

Наутро к Синдбаду пришли его друзья–купцы и сообщили радостную весть: в порт Басры пришли торговые корабли, отправленные Синдбадом год назад в далекие страны. Трюмы кораблей ломятся от редкостных и дорогих товаров, которые можно с выгодой продать в Багдаде. Тут в комнату, где сидели Синдбад и его друзья, вошли слуги и повар Касим. Они внесли большое блюдо с зажаренной рыбой, купленной вчера Синдбадом на набережной Тигра. Кушанье все нашли восхитительным; гости в один голос заявили, что по вкусу рыба напоминает осетра, но гораздо нежнее. В конце концов все сошлись на том, что изысканнее блюда им пробовать не приходилось. Затем, как повелось, начались рассказы о путешествиях и чудесах заморских стран.

Синдбад безмолвствовал, слушая разговоры своих друзей, и думал: а не приснилось ли ему его путешествие? Он ощупал палец, на котором носил кольцо Одноглазого, и обнаружил, что кольца нет. Должно быть, Альтамус пожелал оставить кольцо у себя.

Потом он призвал повара и спросил: находил ли он вчера что‑нибудь в брюхе этой рыбы? На лице Касима изобразился испуг, он поежился, словно спину его еще саднило от ударов синдбадовской палки.

— Да, господин, — сказал он. — Там был сосуд, который ты взял себе.

Синдбад кивком головы отпустил его и продолжал задумчиво слушать рассказы гостей. А когда те приступили с расспросами к нему самому, Синдбад поведал им о происшествиях, случившихся с ним во время его предыдущих странствий. И ни слова не сказал о джинне Зумдада ибн Джалиджисе, Однорогом ифрите, Стране Мертвецов и великом царе Альтамусе, иначе бы его высмеяли как обманщика и лжеца.

Так исполнилось предсказание цыганки об удивительном седьмом путешествии Синдбада, о котором будет знать только он один.

Тревожное чувство заставило меня открыть глаза. Вокруг была кромешная тьма и гробовая тишина.

Я протянул правую руку, и она наткнулась на стену.

Наверное, отлежал… — подумал я. Пальцы ничего не чувствовали, но дальше их не пускала какая‑то преграда.

Я пошарил слева от себя и замер в недоумении: там тоже была стена и ее я тоже не чувствовал, словно трогал не собственной рукой, а палкой.

Я положил онемевшие руки на грудь, сжал пальцы, потянул в них что‑то было, поддавшееся чуть–чуть вперед и начавшее затем сопротивляться.

Одежда, понял я и сунул правую руку под нее.

Грудь была на месте, но когда пальцы спустились до живота, его не оказалось. Вместо живота была бездонная яма.

Я с воплем выдернул руку из‑под одежды и стал судорожно ощупывать лицо. Вот подбородок, щеки, зубы, нос, лоб, глаза…

Глазное яблоко не остановило палец, и он весь ушел внутрь черепа…

Я дико закричал и рванулся с постели, но сесть не смог, ударившись лбом о низкий потолок. В панике начал бить в него кулаками, и после нескольких крепких ударов он поддался.

Я сел и стал вслепую шарить руками по сторонам. Выше пояса преграды не было. Понемногу осмысливая информация, которую мне давали мои бесчувственные руки, я понял, что лежу в ящике, большом ящике, накрытом крышкой.

Ужас пронзил мозг, когда я сложил воедино все, что узнал за последние несколько минут. Отчаянным усилием воли я подавил панику, волной захлестнувшую меня, призывавшую кричать и бежать без оглядки.

Нащупав края ящика, я стал подниматься. Встал на колени, но спины до конца распрямить не смог затылок уперся в потолок. Подняв руки, я надавил на него, надеясь, что новую преграду удастся одолеть также легко, как первую, но он не поддался. Зло стиснув зубы, я несколько раз что было силы толкнул его, но тщетно. Потолок был недвижим, как каменная плита.

Руки безвольно упали, я тупо смотрел во тьму, в голове были такие же тьма и пустота, как вокруг.

Потом руки мои сами поднялись и стали шарить по потолку. Что они искали, не знаю, но некоторое время спустя справа обнаружилась рукоятка. Я потянул за нее и надо мной открылось звездное небо.

Одним отчаянным прыжком я вымахнул из глубокой ямы, в которой был заточен, и встал, оглядываясь.

Тихо шелестел листвой ветер, вдали слышались шумы оживленной автострады, а вокруг меня, куда не глянь, стояли… могильные ограды и кресты.

Я поднес к лицу руки и увидел костяные пальцы скелета. Опустил голову и увидел выглядывавшие из‑под истлевшего пиджака ребра.

Все закачалось вокруг, земля рванулась навстречу, и я упал. Перевернувшись на спину, душераздирающе закричал. Ни единый звук не вырвался из моих костяных уст. Тем не менее, мой вопль был услышан. Хором завыли испуганные собаки, некоторые совсем близко, видимо, кормившиеся возле кладбища. Некоторые вдалеке, в стоявших на отшибе жилых домах.

Затем передо мной в воздухе повис бледно–голубой шар размером с кулак, и в голове прогремел голос:

— Заткнись! Возьми себя в руки! Встань и следуй за шаром. Он приведет тебя, куда надо. Там ты получишь необходимые объяснения. А пока не паникуй, все не так ужасно. Держись в тени, чтобы тебя не заметили.

Я поднялся с земли.

— Поставь на место памятник, а то завтра тут такое начнется…

Я послушно нагнулся и потянул каменное основание постамента на себя.

— Не так! — раздраженно хлестнул Голос. — Зайди с другой стороны и толкни, он на шарнирах.

Я исполнил приказание. Полированная гранитная плита стала на место. Раздался щелчок запирающегося замка.

В лунном свете смутно различимо было лицо на овальной фотографии. Я нагнулся и разобрал под ней выбитую и закрашенную золотой краской надпись:

ЮРИЙ ТИМОФЕЕВИЧ ЛАМПАДИН

12.07.1950 — 2.09.1993

— Познакомился?! — спросил Голос. В нем слышалась насмешка. — Положи на место цветы и иди.

Я нащупал в траве засохший букет и положил у надгробия своей могилы. Скрипнув калиткой, вышел за ограду и двинулся следом за шаром.

Он быстро летел под черными сводами старых деревьев, и мне вскоре пришлось перейти с шага на бег. Под ногами хрустел гравий, мелькали кресты и плиты, тьма таращилась из боковых аллей.

Мы повернули налево, затем направо, кладбище было большим.

Внезапно я увидел слева длинный язык бледного пламени, извивавшийся над могилой, и остановился, как вкопанный. Меня сковал ужас.

— Не трусь! — подбодрил Голос. — Это свечение безопасно. Просто свежая могилка. Эфирное тело еще не отделилось от своей физической оболочки. Через пару дней оно уничтожится, и астральное тело покинет наш мир. Сейчас ты получил способность видеть то, что не могут увидеть обычные люди. Привыкай.