Михаил Остроухов - «Приключения, фантастика» 1994 № 05

— Веди его вдоль забора вправо, — приказал Голос шару. ТО место надо обойти, нам сегодня не до встреч, нет времени.

— Что там?! — спросил я.

— То, чего тебе пока не надо знать, — отрезал Голос.

Шар устремился вперед.

Вскоре он застыл подле дыры в ограде там не хватало двух металлических прутьев. Подождав, пока я догоню его, шар нырнул в дыру, приглашая меня следовать за собой. Я пролез в дыру, встал и ступил дырявыми полуботинками на асфальт.

Влево и вправо уходила улица, освещенная редкими тусклыми фонарями. Она разделяла кладбище на две части. Улица была совершенно пустынна, чего и следовало ожидать в столь поздний час.

Шар направился влево. Ограда кончилась с обеих сторон, и предо мною раскинулась большая овражистая пустошь. Вдалеке точками светились тысячи огней микрорайона. Растрескавшаяся однорядная шоссейка, отмеченная редкими фонарями, спускалась с пригорка, на котором я стоял, поднималась на другой и исчезала во тьме.

Странно, подумал я. Ничего не ощущаю, но вижу и слышу. Как?! Ведь глаз и ушей у меня нет…

Шар уверенно устремился вниз. Я побежал следом. Драные, промокшие в сыром гробу полуботинки, громко чавкали и хлюпали на каждом шагу.

Впереди раздался шум приближающегося автомобиля, над вершиной холма, на который мы поднимались, разгорелся сияющий нимб.

Шар свернул на обочину и скрылся в траве. Я, следуя его примеру, забежал за кусты и присел на корточки.

Промчались жигули. Огонек сигареты водителя, контур женской головки рядом, обрывок какой‑то мелодии, и все исчезло.

Мой провожатый всплыл над землей, и мы помчались дальше. Еще дважды нам приходилось прятаться от проезжающих автомобилей, прежде чем добрались до магистрали.

Она была ярко освещена мощными желтыми фонарями, в ту и другую сторону то и дело проносились машины. На противоположной стороне стояло высокое здание в стиле стекло–бетон, над козырьком подъезда светилось табло, показывавшее попеременно то время, то температуру.

Половина второго, + 20, — прочел я. Поглядел направо на стеклянную коробку метрополитена. Несколько фигур стояло подле нее в ожидании автобуса.

Неужели мы пойдем поверху?! — подумал я, глядя на своего проводника.

Не колеблясь, он свернул с дороги, и мы стали спускаться в овраг. Под ногами шуршал бумажный мусор, хрустело бутылочное стекло, какая‑то железяка зацепила мою штанину и до колена разодрала гнилую материю.

В овраге обнаружилась бетонная арка водостока, уходящего под проспект. По дну струился жидкий ручеек воды.

Шар нырнул в трубу и остановился, поджидая меня. Я осторожно ступил под своды, нагнув голову.

Наверное, он знает, что делает, подумал я без особой уверенности. Туннель вызывал у меня неприятные ощущения. Он ассоциировался с могильной тьмой, которую я недавно покинул.

Если бы не шар, освещавший призрачным светом своды, и не жажда узнать у Голоса, что случилось со мною, я ни за что не полез бы в этот туннель.

Идти пришлось недолго. Вода местами прибывала и доходила до пояса. Иногда на границе света и тьмы я замечал движенье — это юркали в свои норы крысы. Наконец впереди обозначилось светлое пятно выхода. Мы не стали подниматься наверх, а пошли дальше по берегу ручья, заросшему деревьями и кустарником. Только сейчас я заметил, как чудесен вечер. Возле высокого в человеческий рост куста я остановился, он весь был усыпан белыми цветами. Я помнил аромат этих цветов, но не ощущал его.

— Как его?! — подумал я, но не смог вспомнить.

Черная земля вокруг корней, словно снегом, была усыпана белыми лепестками.

— Как же его?!

Шар сделал вокруг моей головы два круга, привлекая мое внимание, словно желая сказать:

— Кончай нюхать цветы, пошли.

И мы пошли. Места были такие знакомые. Я точно знал, что бывал здесь не раз, но по странности не мог вспомнить ничего.

Выбравшись из оврага, мы прошли под железнодорожной насыпью и долго следовали вдоль нее. С другой стороны тянулись глухие облезлые заборы складов.

Свернув направо, мы оказались на тихой улочке, застроенной хрущовскими пятиэтажками. Шар тут же нырнул в густые заросли тонкоствольных лип и осин, кустарника, тянувшиеся под окнами.

Я шел за ним. Испугав меня, из‑под ног с диким мявом метнулась кошка. Животные более чутко, чем люди, реагируют на присутствие потустороннего мира.

Я жадно заглядывал в окна: мужчина в тренировочном костюме курит на кухне; девушка в майке и трусах усердно пишет в толстой тетради. Наверное, она писала конспект. Я долго смотрел на ее широкий зад, налитые бедра, видневшуюся под рукой, лежащую на стеле грудь, и в памяти призраком стала прорисовываться другая женщина красивая и желанная.

Шар подлетел к моему лицу и заметался перед ним, как рассерженная оса.

Несколько раз нам приходилось пересекать открытые пространства, быстро перебегая асфальтовые площадки перед магазинами, проезды между домами. Дважды пришлось затаиваться и ждать подолгу. Первый, когда рядом остановились двое пьяных. Они минут 15 выясняли отношения, курили, матерились, мочились. Потом, наконец, ушли. Второй, когда в проезде между домами повстречали влюбленных. Они целовались со всхлипами, она повисала на нем и шумно дышала, когда он лазил… куда он только не лазил.

Наконец мы одолели эту улицу и перед нами открылся обширный темный двор многоэтажного дома, охватывающего его с трех сторон.

От дерева к дереву крались мы через двор и очутились, наконец, перед открытой дверью подъезда.

Шар застыл впереди, затем, разгоняясь, налетел ко мне и затормозил у самого лица. Он повторил этот маневр несколько раз, и я наконец понял, мне приказывают остановиться.

Я спрятался за стволом и стал наблюдать. Шар влетел в подъезд и некоторое время отсутствовал. Минуту или две спустя он вновь появился и замер у двери.

Я подождал немного и перебежал полосу асфальта. Шар нырнул в подъезд, я за ним. В подъезде пахло мочой и мусоропроводом. Особенно возле лестницы, по которой мы стали подниматься.

Пятый этаж. Шар свернул направо. Я осторожно высунул голову из‑за угла. Длинная лестничная площадка была освещена одной единственной лампой в левом дальнем углу. Шар светился возле двери в правом. Я быстро пошел к двери, она бесшумно отворилась и впустила меня в квартир.

Мы взглянули друг другу в глаза. Он был невысок и худощав, с узким смуглым лицом, большими залысинами, тонким острым носом и аккуратной эспаньолкой клинышком, обрамлявшей узкие губы.

Мы знали друг друга когда‑то… Когда?.. Когда я был жив?..

Мы не только знали друг друга, но были близкими друзьями и партнерами, произнес Голос, он же хозяин квартиры.

Я глядел на него в нерешительной задумчивости. Да, он прав, нас связывало многое, но я ничего не мот вспомнить толком. Что‑то мелькало в памяти и исчезало, как скользящие тени во мраке.