Роберт Блох - Отцы-основатели

— Госсс-поди, — прокомментировал зрелище Нунцио. Ты что, старик, франкенштейнов тут плодишь?

— Держу пари, это — космический корабль, — заявил Мэш. — А проф просто хочет слетать на Марс, отдохнуть, с марсианочками позависать.

— Пожалуйста, — вздохнул Коббет, — обойдитесь без издевок.

— Через минуту этот мир может обойтись без тебя, — напомнил ему Сэмми. — Эта штуковина нам ни к чему. В пункте приема вторсырья за нее двадцатку не дадут.

Мыслитель Коцвинкл сделал знак молчать:

— Что это за объект, профессор?

Коббет покраснел.

— Я не решаюсь пока назвать его так — после всех нападок вышестоящих лиц, — но другого вразумительного термина просто нет. Это машина времени.

— Уф! — Сэмми приложил руку ко лбу. — И это ему мы позволили взять долг в восемь кусков? Он же самый настоящий сумасшедший ученый!

Мыслитель нахмурился.

— Машина времени, говорите? Способная перемещать человека назад иди вперед во времени?

— Только назад, — ответил профессор. — Движение вперед невозможно, так как будущего в любой временной точке еще не существует. И «перемещение» — не лучшее слово. «Транзит» по смыслу подходит больше, поскольку время не имеет ни материальных, ни пространственных характеристик, будучи связано с трехмерной вселенной единственным регистрируемым качеством — продолжительностью. Если принять продолжительность за «икс» и…

— Заткнись, — простонал Нунцио. — Давайте вздуем этого юмориста и уйдем отсюда. Тут мы только время теряем.

— Теряем, все так, — кивнул Мыслитель. — Профессор Коббет это рабочая модель?

— С вероятностью в восемьдесят девять — девяносто пять процентов — да. Я ее еще не испытывал. Но я могу показать вам формулы, по которым…

— Не нужно. Почему вы ее еще не испытывали?

— Я не уверен в прошлом. Или, скорее, в том, как наше с вами настоящее к нему относится. Если какое-либо лицо или объект из настоящего отправится в прошлое, произойдут изменения. То, что исчезнет здесь и сейчас, начнет существовать там и тогда, и это, скорее всего, вызовет… как бы сказать… времетрясение? Времесмещение? В общем, повлияет на настоящее. Вопрос только — на наше ли с вами? — Он нахмурился. — Трудно это все объяснить, не прибегая к соответствующим физико-математическим выкладкам…

— Хотите сказать, вы боитесь, что путешествия во времени изменят прошлое, или что из-за них может возникнуть еще одно настоящее, принципиально другое?

— Вы все упрощаете, но примерно представляете, о чем я, да.

— Тогда что хорошего в вашей работе?

— Ничего, боюсь. Я просто хотел доказать свою точку зрения на практике. Был едва ли не одержим. У меня нет никаких оправданий.

— Так, — Сэмми сделал шаг вперед. — Спасибо за лекцию, проф, но, как вы сами сказали — оправдания вам нет. Думаю, раз уж вы не платите по долгам, надо вам преподать урок. Не думаю, что из этого подвала нас кто-нибудь услышит…

Мыслитель перехватил руку Сэмми.

— Какой в этом смысл? — спросил он.

— Но он нам ни хрена не заплатил!

— И не заплатит, если ты пристукнешь его. Какая нам-то выгода?

— Никакой. — Сэмми почесал в затылке. — Но что тогда делать? Нам нечем рассчитаться с Тарантино. В город нам лучше не соваться.

Мыслитель огляделся по сторонам.

— Почему бы не остаться здесь? Мы в безопасности и изоляции, с хорошей крепкой крышей над головой. Давайте попользуемся гостеприимством мистера Коббета некоторое время.

— Отлично, — буркнул Мэш, — но вечно-то мы сидеть тут не сможем. Ну, оттянем время — и что?

Мыслитель улыбнулся.

— Оттянем время, — повторил он, глядя на постройку Коббета. — Вот вы нам, профессор, и поможете.

— Ты что, хочешь запустить эту дрянь? — уточнил Сэмми. — Ты шутишь?

— Я серьезно, — ответил Мыслитель. — В ближайшем будущем мы точно будем в безопасности… если отправимся в прошлое.

Потребовалось много чего настраивать. Профессор на пару с Мыслителем все следующие несколько дней работали вместе.

— …как включить эти регуляторы? Это что, руль?

— Здесь нет руля. Все управляется компьютером. Давайте покажу еще раз.

— И что, вы можете выбрать абсолютно любую дату из прошлого?

— Теоретически. Основной проблемой является точное исчисление. И мы, и наша Земля не статичны. Мы каждую секунду перемещаемся в пространстве — что уж говорить о более длительных периодах времени. Нам нужно учитывать скорость света, движение планеты, наклон…

— Это — по вашей части. Вы же можете установить математически точное положение в прошлом и настроить компьютер на следование маршруту?

— Думаю, да. Почти уверен.

— Тогда все, что нам осталось — определить, куда, или, вернее, в когда мы отправляемся, — и Мыслитель подозвал к себе Сэмми, Нунцио и Мэша.

— Блин, — крякнул Нунцио, — да давайте просто вернемся на пару-тройку недель назад, когда еще не сделали ставки.

— Узко мыслишь, друг мой. — В глазах Мыслителя вспыхнул недобрый огонек. — Мы же можем отправиться в любой отрезок времени в прошлом .

— Ну тогда давайте в Египет, — предложил Мэш. — У них там были кувшины с золотом, и везде ходили бабы нагишом, да и вообще…

— Ты говорить-то сможешь на древнеегипетском, болван?

— Ну… — Мэш замялся.

— Да неужто вы не понимаете, что назад из прошлого пути не будет? Наше с вами настоящее ведь, как я и говорил, не будет существовать в том времени, которое вы выберете конечным — так как переместится в будущее! — всполошился профессор Коббет. — Этот молодой человек, — он ткнул пальцем в Нунцио, — предложил самый разумный вариант. Хотя… — Глаза его забегали. — Понимаете, могут возникнуть определенные парадоксы и аномалии. Не скажу наверняка, что в прошлом вы не повстречаете самих себя накануне сделки. Последствия такой встречи, честно говоря, непредсказуемы. Вы можете просто устранить собственные копии и занять их места, а можете… ну, скажем, случайно катализировать уничтожение Вселенной.

— То есть, безопаснее всего остаться в настоящем, — подвел черту Сэмми.

— Да кому нужно такое настоящее… — вдруг произнес с мечтательным видом Мыслитель. — Бегать от ребят вроде Тарантино, жульничать по-мелкому на ставках… Вот что, дурни, — он подбоченился. — Вы хотя бы помните, где мы находимся?

— Ну, в Филадельфии, — ответил Сэмми.

— Правильно, в Филадельфии. Надеюсь, все помнят, что произошло здесь в одна тысяча семьсот семьдесят шестом году?

— Какой-то там праздник, да? — предположил Нунцио. — Наверное, наши бейсболисты взяли две награды Лиги подряд.

— Тысяча семьсот семьдесят шестой, дубина! — взвыл Сэмми. — Тогда еще и бейсбола-то не было! Тогда только-только Декларацию подписали!

— Верно, — снова взял слово Мыслитель Коцвинкл. — Именно здесь, в Филадельфии, была представлена Декларация независимости — на Конгрессе. И именно здесь, в тот знаменательный день, революционная казна была передана для временного хранения Вашингтону, Джефферсону, Джону Хэнкоку и Чарльзу Томсону, секретарю Конгресса. Грубо говоря, им подогнали целый вагон золота, на который они должны были снарядить войска и заложить первые городские рубежи.