Роберт Блох - Отцы-основатели

— Я что-то не понимаю, куда ты клонишь, — сощурился Сэмми.

— Подумай сам! — проникновенно произнес Мыслитель. — Зачем нам влачить жизнь мошенников здесь, когда мы просто можем подсидеть самых первых, первейших проходимцев — и открыть Америку! Если я правильно понял, профессор Коббет, этим мы никаких парадоксов не породим. Территориально мы близко к Индепенденс-холлу — фактически, до него можно пешком дойти. Ведь я прав — машина времени действует только в данных пределах, и перенесемся мы на то самое место, откуда стартуем — только в прошлом?

— Именно так, — сглотнул слюну Коббет, — но…

— Отлично! Далее: время, в которое мы отправляемся — задолго до нашего рождения, так что встреча с собственными копиями нам не грозит. И, наконец: избавившись от отцов-основателей и заняв их место, мы наложим руки на все богатства изначальной Америки! На настоящее золото, а не на бумажки, легко печатаемые и втюхиваемые простакам! А только представьте себе наше влияние — господа, да мы попросту можем перекроить старушку-Америку по своим собственным лекалам! Сделать так, что в ней никогда не будет типов вроде Микки Тарантино!

— А звучит-то неплохо! — просиял Мэш.

— Господа! — воззвал профессор Коббет. — Вы берете на себя слишком многое! Да и потом, это же невозможно! Все это произошло более ста восьмидесяти световых лет назад! Представьте себе поправочный коэффициент и вероятность промашки! А о последствиях подумайте!

— Никаких промашек, проф, — серьезно сказал Мэш, наводя ствол на Коббета, — или последствия грозят одному тебе. Давай, запускай эту штуку. Мы собираемся сделать Америку великой. Сэмми, Нунцио, вы с нами?

Те переглянулись.

— Не знаю, честно, — протянул Сэмми.

— Мне без разницы, — отмахнулся Нунцио. — Все одно — что так, что так. Хотя, я вот лично всегда хотел побывать в прошлом. Когда еще не изобрели эти автомобильные сигнализации.

— Решено большинством голосов, — твердо заявил Мыслитель. — Ты, Сэм, конечно, можешь остаться… вот только, боюсь, расплачиваться с Тарантино придется тебе одному.

— Ага. Нашли дурака! — хмыкнул он. — Я в деле, однозначно.

— Конечно, потребуется подготовка. — Никогда в жизни Мыслитель не выглядел таким взволнованным. — Это я беру на себя. Потребуется куча книг по истории — все, какие только найдутся. Профессор, ходить в библиотеку и по книжным по понятным причинам будете вы. Всю стоимость книг, если что-то потребуется докупить, вычитайте из своего долга. Итак, нам нужны биографии Франклина, Джефферсона, Томсона и Хэнкока. Их портреты, повадки, стиль. Нужны точные исторические сведения — желательно восстановить день буквально по минутам, чтобы не просчитаться со временем прибытия. Как я помню, оптимально будет прибыть рано утром. Они обсуждали Декларацию перед Конгрессом едва ли не всю ночь. Если мы застигнем их врасплох пораньше, мы будем иметь дело лишь с четырьмя испуганными мужчинами — не с оравой их личной охраны.

— Вот только как мы сойдем за матерых политиканов, Коцвинкл? — не без ехидцы в голосе спросил Сэмми. — Мы, сам понимаешь, парни простые.

— Ерунда, — отмахнулся Мыслитель. — На первых порах вас буду выгораживать я. Я лыс и комплекцией смахиваю на Бенджи Франклина. Я обладаю достаточными знаниями и культурой речи. Франклин, так или иначе, был главный в связке. А вас пообтешем в процессе. Парики, одежда — все будет снято с настоящих отцов-основателей, а уж гримом нас обеспечит проф — сейчас все эти штуки вроде искусственных бородавок или пудры конкретного цвета может достать любой ребенок. Об остальном не волнуйтесь. В конце концов, каков он — хороший политик? Простой мошенник, научившийся целовать младенцев.

— Но нам-то в то утро не младенцев придется целовать! — вспылил Сэмми. — Я ведь не такой тупица, как вы, наверное, тоже кое-что читал! Те четверо парней всяко показали себя — произносили речи, уламывали весь Конгресс поставить подписи, все такое прочее. Они знали там всех, и все там знали их. Как мы впишемся? Как сможем повторить все то, что сделали они?

— В этом-то и суть. — Мыслитель Коцвинкл торжествовал. — Мм не обязаны делать все то, что сделали они! Вернувшись в прошлое и избавившись от настоящей четверки основателей, мы получим полную свободу действий! Мы будем писать историю по-новому! В конце концов, у нас есть ваши стволы, а они-то всяко совершеннее тогдашних кремниевых пугачей! Хвала Богам, военная промышленность в наше время шагнула далеко вперед. Ну? Теперь понимаешь?

Гут профессор Коббет, о котором все успели позабыть, робко откашлялся.

— Джентльмены, — мягко сказал он, — наверное, вы не понимаете, какую ошибку совершаете. Кроме того, у меня достаточно патриотических чувств, чтобы отказаться от соучастия в вашем преступлении — и даже попробовать ему воспрепятствовать. Нельзя осквернять нашу историю! Ладно, сейчас я буду говорить даже не как патриот, а как ученый. Слишком много случайных факторов задействовано. Слишком большая вероятность просчета, роковой ошибки и возникновения непоправимых аномалий на всем пути следования машины времени. Нет, нет, — он напустил на себя гордый вид, — делайте, что хотите, а я вот не собираюсь вам помогать.

— Но послушайте, профессор Коббет, — мягко сказал Коцвинкл. — Вы и так уже в последние дни мне много чего объяснили. А я отнюдь не дурак — и не такой законченный гуманитарий, коим вы меня, несомненно, мните. Я смогу запустить эту машину и сам. Конечно, риск по расчетам останется, но разве пьют шампанское те, кто не рискуют? А вот сможете ли вы запустить машину и закончить расчеты без, скажем, пальцев левой руки, — Мыслитель незаметно подмигнул Мэшу, и Мэш ухмыльнулся, — это, знаете ли, тот еще вопрос…

Последняя краска сползла с лица Коббета, сделав профа похожим на призрака.

Понятное дело, он не смог помешать им.

— Мыслитель, старый дуралей! — возопил Мэш, оглядываясь. — У нас таки получилось!

Само перемещение во времени не отложилось в памяти Сэмми. Темнота и вспышки света в темноте, отскакивающие от каких-то белых закрученных линий, выпрыгивавших на них из мрака. И — сильное головокружение пополам с тошнотой. А потом — бац! — и вот они уже не на лужайке за домом профа, а в поле, заросшем пшеницей — под огромным, раскинувшимся до самого горизонта, звездным небом.

Сэмми осторожно втянул воздух — и понял, что Мэш был, похоже, прав. Воздух был какой-то неуловимо другой. Непривычный, чуждый.

Но дышать им было можно — и это было главное.

Все остальное упиралось в сугубо технические моменты.

Ориентируясь по карге, начерченной Мыслителем Коцвинклом, они без труда нашли Индепенденс-холл — такой, каким он еще был в прошлом.