Елена Клещенко - Веревка повешенного

А зачем звала?

— Ну так. Проверить, слышишь ты или нет.

Шули ехала в метро, на юг области. Поезд шел уже около часа, городской публики в вагоне почти не стало.

У тебя очки с экранами? Надень.

Очки у Шули темные, для поверхности. Ментор увидел отражение в вагонном стекле: она послушно сдвинула их со лба на глаза и стала еще суровее на вид. Секунд на пять.

— Ты что, опупел! — кажется, она сказала это вслух, но в поезде не одна она разговаривала с девайсами или просто с пустотой перед носом. — На кой мне это?

Это?

— Национальности, сексуальные статусы, уровни дохода… ты мне что, жениха ищешь?

Ни в коем случае. Я учу тебя оценивать типажи. Чтобы ты понимала, кто чем интересен.

— Я и так понимаю, чем они интересны. Слушай, у нас не принято смотреть на людей. Тут тебе не центр.

Ты говорила, что хочешь стать артистом. И ты в темных очках, они не увидят.

— Ну ок.

Жениха будущей артистке в этом вагоне искать не стоило, зато с типажами был полный порядок. Китайцы, всегда по трое-четверо, в футболках землячеств, один не спит, остальные спят сидя. Разнообразные афры — Сенегал, Сомали, Конго… Русские в комбезах, почти такие же смуглые, как те; либо в белых костюмах, с противосолнечными шлемами — эти почти белые. Киргизы в высоких калпаках, казахи в тюбетейках. Статус — в свободном поиске, независимо от наличия жены. Профессии — мелкий менеджмент, торговля, озеленение, уборка мусора, криминал… А в общем, славные люди. Ментор начал спешно активизировать кластеры, к которым давно не обращался.

На станции Шули двинулась не куда все, к переходам на жилые хорды, а к лестнице наверх.

Это еще зачем?

— Живу я там.

Наверху?

— Ага. Мы вдвоем с Залинкой, она от мужа сбежала, у нее теперь с чипом проблемы. Не бойсь, там нормально.

Эскалатор, конечно, не работал, и у Ментора было время подумать, не ошибся ли он, когда соглашался на такого Носителя. Масальский жил под куполом, Егоров — в белом городском квартале, дома с кондиционерами, трассы в тоннелях. Область — это нехорошо, очень нехорошо. Опасно. А уж поверхность…

А глупая усатая девица спокойно шагнула в вечерний свет — мутно-желтоватый, как перед грозой, которая никогда не начнется. Натянула капюшон на голову и пошла себе. Жарко. Сорок градусов, даже больше, говорят сигналы от кожи — прежнему Носителю такое было строго запрещено. Серый асфальт, земля цвета песка, маленькие смерчики, деловито вращающие пыль и мусор. Шар перекати-поле тащится по проезжей части. Кто-то в мэрии слишком буквально понял приказ выращивать любые зеленые насаждения. Модификант практически не нуждался в воде, охотно катался, добросовестно рассевая семена, только вот кататься предпочитал по улицам, а не по газонам, прорастал же практически везде. Через пару лет все дорожное покрытие в городе пойдет под замену.

— Смотри, тут травка новая выросла, видишь, в трещинах? Кругленькие листочки — это подорожник. Раньше было вообще ни о чем, а сейчас уже можно жить. Два раза дождь был с начала года, а там у нас бетонированный пруд, в нем вода стояла. Крысы есть и кошки… Упс…

— Привет, красава.

Двое в камуфляже, евро и афр. Добрые лица такие. Подходят спереди и сзади, поодиночке, а слева машина с открытой дверцей, и в ней давит лыбу еще один афр. Шули опустила руку к ножнам, в них, кажется, электрошокер.

Ментор перешел с букв на голос в ушах. Важно было, чтобы прозвучало правильно.

Говори «Агасынан тагзым».

К счастью, обошлось без «чего» и «зачем».

— Агасынан тагзым.

Двое остановились, улыбка в машине погасла. Афр изображает полупоклон, русский или кто он там шутливо отдает честь. Разминулись.

— Так, и что это еще было? — молча, но внутренне хохоча от пережитого страха, спрашивает Шули. — Какой брат, какой поклон?

Пустяки. Значит, Арман еще в деле.

— А если бы он не был в деле?

Тогда по твоему плану: фигачить током и бежать, так? С некоторыми коррективами.

— Ну ты супер. Не зря деньги отдала. Извини, что я насчет денег.

Шестнадцатиэтажный дом, белый с зелеными полосами, оказался рядом с метро. Черные квадраты пустых окон, только в верхних трех этажах затянутые блестящими бельмами. Шули и двинулась на верхний этаж. Ментор опять по старой привычке встрепенулся: нагрузка на сердце… но сердцу нового Носителя нагрузки не вредили.

— Сюрприз, Ментор, — весело пыхтела Шули, приговаривала внутри головы в такт дыханию, — теперь с нами будешь жить, в Башне. У нас на крыше водосборник и ветряки, на весь дом на хватило бы, но на десяток квартир только так. Канализация работает!

А почему бы не жить в хордах метро, как все нормальные люди? Чай, не провинция, столица нашей родины, метро есть, хорды хорошо оборудованы, иностранцев водят смотреть. Бандюганов нет, или хотя бы их меньше.

Когда это он перешел с нейтрального безмозгло-программного тона на ворчливо-насмешливый? Менторский.

— А-а-а-а, — только и ответила Шули, но Ментор смог считать образы за этим «а-а-а-а» и сменил тему.

А возрастные люди как же тут лазают?

— Стариков тут нет. Ну, только Митька Лю из пятьдесят восьмой свою бабушку поднял, она легонькая. Но она не выходит.

На пути к верхним этажам им встретились две двери с кодовыми замками, наваренные поперек прохода. А в квартире Шули и Залины замок был старинный, механический, Шули носила ключ на шее, в корпусе от флешки.

— Шулька, привет, привет! Ну что? Где твой шайтан?

— Ну тебя! Имп. Тут он, — Шули показала на голову двумя руками. — Бойся меня, бойся!

В квартире оказалось даже почти прохладно, с порога слышался вой кондиционера. Залине было лет двадцать пять, и она носила головной платок по канону Храма Всех Религий. С туникой и шортами смотрелось необычно. Было в этом что-то от Древнего Египта. Пока Шули стаскивала ботинки, Залина принесла ей воды в кружке с сердечком.

Вы с ней вместе? — Ментор подобрал наиболее нейтральный термин десятилетней давности.

— Чего?.. — Шули поперхнулась водой. — О. Нет. Идиот.

Извини, спросил, не подумав. Просто тебе же надо будет рисовать обнаженную натуру. И не «чаво», а «что», привыкай говорить правильно.

— Ладно, — полусердито ответила Шули. — Пошли ко мне. Тут я живу, а Залинка там, у нас у каждой своя комната, как у принцесс. Чем займемся? Посмотришь мои арты?

Обязательно.

В этой комнате жили на полу. Вниз не добивает солнце из окна, затянутого полупрозрачной серебряной пленкой, наоборот, тянет холодом от кондиционера. Матрасы, пестрые подушки, циновки и коврики, зубоскал тоторо, сшитый на скорую руку из мешка, запах ветхого тряпья и соломенной набивки — все это даже уютно. Веселый девчачий сераль без султана. Старый комп стоял на низком столике, в прежней жизни деревянном ящике.