Роберт Шекли - На суше и на море 1963

Особенно много людей идет в Джаваламукхи, когда в Нижней Индии случается какая-нибудь беда. Не придет в положенный срок муссон — не жди, пахарь, урожая. Солнце испепелит нежные рисовые и пшеничные всходы, а над выжженными, растрескавшимися от солнечного жара полями затанцуют, словно злые ракшасы, пыльные вихри. Пересохнут реки и колодцы. Стон стоит тогда по всей Индии, а у храма Латтанвали Дэви собираются толпы крестьян. Они несут к алтарю монеты, щепотки рису, бананы, кокосовые орехи и бросают эти скромные дары в пламя. Помоги, Латтанвали Дэви! Спаси от голодной смерти! И гимны паломников напоминают голодные стоны.

Но и в урожайные годы немало бед обрушивается на головы бедняков: болезни, немилости господ, неудачи. Сахукарьг, паучье племя, сосут из человека последние соки, и нет на них никакой управы. Тут бессильна и сама Латтанвали Дэви. Сахукары хитры. Их подношения богине всегда сладки и обильны. Может быть, поэтому она охотнее слушает их молитвы, чем просьбы бедняков.

Старик вспоминал прошлое. Словно стебли тростника, тянущиеся к солнцу, выросли его дети, а потом и внуки. Все разбрелись кто куда в поисках работы, хлеба. Только он, как старый корень, упорно цепляется за родную почву. Куда уйдешь из своей долины, где прожил всю жизнь, где жили и умерли его деды и прадеды? Да и не хотелось уходить от Латтанвали Дэви, должна же она помочь и ему когда-нибудь. Но иногда в голове Бир Пракаша рождались кощунственные мысли. Ему хотелось упрекнуть богиню в несправедливости. Пусть она не была милостива к его дедам-прадедам и ему самому. Но почему не оделить ей хотя бы кусочком счастья его детей и внуков?

— Прости, отец. Давно ли ты живешь тут?

Бир Пракаш, вздрогнув, очнулся от невеселых дум. Прервалась цепь воспоминаний, и он снова увидел знакомую долину, вершины гор, сияние золотых куполов храма, сидевшего рядом молодого парня.

— Давно ли я живу здесь? — переспросил он. — Давно. С тех пор, как помню себя.

— А сколько лет этому храму?

— Люди говорят, что стоит он больше четырех веков. А там, кто его знает? Может, и больше.

— Гас ли в нем когда-нибудь огонь?

— Что ты! Такого не бывало. Огонь этот вечный.

— А не появлялись ли такие же синие огни где-нибудь в другом месте?

Старик задумался.

— Сам я не видал, — сказал он, наконец. — Но люди говорят, что голубые огни вспыхивают иногда то тут, то там. Наверное, это Латтанвали Дэви хочет выйти из гор, да никак не найдет дорогу. Видишь ли, в давние времена ракшасы загнали ее в глубь пещеры и завалили вход камнями. Осталась одна только щель. Через нее-то и дышит богиня своим огненным дыханием.

— Кто же построил этот храм? — не унимался прохожий.

— Люди говорят, что махараджа Карак Синг. Видал ты красивую серебряную дверь в храме?

— Видал.

Ну, так вот. Подарил эту дверь богине махараджа Карак Синг. Бывал, говорят, здесь сам падишах Акбар. Приезжал поклониться богине и лев Пенджаба — махараджа Ранджит Синг. Все они почитали богиню и щедро ее одаривали. Хотя, говорят, поначалу Латтанвали Дэви крепко невзлюбила Акбара.

— Что ж так? Не угодил ей?

Парень устроился в тени. Он сидел, опершись спиной о ствол дерева. На его лице играла мягкая усмешка, а в глазах светилось неподдельное любопытство.

— Да. Акбар, как видно, не верил в величие и силу Латтанвали Дэви. Давно это было, лет четыреста назад. Акбар приехал сюда с пышной свитой. И теперь еще вспоминают о его приезде. Впереди скакали лихие совары — кавалеристы. Кони у них были — что лебеди. А сами совары были разодеты в шитые золотом наряды. За их спинами висели щиты, у поясов кривые сабли, пики они держали наперевес. За ними следом шли сипаи — пехотинцы, бравые усачи и храбрецы. А за целым лесом пик и алебард выступал белый слон, на котором сидел в золоченом хоудахе сам седоусый Акбар — падишах всей Индии.

Вот подошло войско к храму, и заревели трубы, загремели барабаны. Слон поднял хобот и затрубил, возвещая о том, что прибыл сам Акбар — великий падишах. Брахманы с ног сбились, готовясь достойно встретить его. Сошел Акбар со слона и по алой ковровой дорожке направился прямо к храму. Огонь в ту пору горел куда ярче. Начали брахманы рассказывать Акбару, что огонь вырывается прямо изо рта великой богини. А великий Акбар усомнился, сказал, что это вранье, и… засмеялся. Вслед за падишахом рассмеялись и его шут — раджа Бирбаль, сардары [10], совары, сипаи. Будто бы сказал тогда Акбар: «Можно погасить это пламя!» И тут же повелел закрыть рот Латтанвали Дэви большой каменной плитой. Вот какое кощунство совершил Акбар. Рассказывать и то страшно!

Бир Пракаш покачал седой головой и замолчал. Потом вставил в рот трубку и глубоко затянулся.

— Исполнили слуги повеление Акбара. Но вдруг неведомая сила отшвырнула плиту в сторону, да так, что чуть самого Акбара не придавила, а пламя вспыхнуло еще ярче. Все затряслись от страха. Мыслимое ли дело — сердить богиню! Один только Акбар — тень бога на земле — не испугался. Он приказал залить огонь водой. Только все впустую. Что ни делали, как ни старались верные слуги Акбара, им так и не удалось погасить священное пламя.

— Ну, а что же Акбар?

— Сдался Акбар. Понял, что богиня сильнее его. Тогда повалился он перед вечным пламенем усами в пыль, стал просить у Латтанвали Дэви прощения.

Много лет он задабривал богиню. Однажды падишах привез золотой зонт, но не приняла его подарка богиня. Видно, сильно на него сердилась. Только слуги внесли этот зонт в храм, как вдруг у всех на глазах он превратился в медный. Так и уехал ни с чем Акбар. В другой раз падишах словно нищий дервиш, пешком, босой, явился на поклон к богине. Ну, вроде бы отошла тогда богиня сменила гнев на милость. И после того Акбар царствовал долго и славно. Вот какие бывали тут дела, сынок!

Бир Пракаш, замолчав, достал кисет и начал снова набивать трубку. Пальцы у него дрожали. Парень тоже молчал, видно, осмысливая только что услышанную легенду.

— А Ранджит Синг? — наконец спросил он.

Ранджит Синг — совсем другое дело. Он всегда почитал Латтанвали Дэви и всегда посылал ей богатые подарки. Оттого и боялись враги его острого клинка. После одной, особенно славной победы велел он выложить крышу храма листовым золотом. Гляди, как горит она на солнце.

Старик подумал немного.

— Вот, почитал Ранджит Синг нашу богиню, и потому правил тоже долго и был удачлив во всем… Когда же он ушел из этого мира и не стала богиня получать прежних богатых подношений, разгневалась она на людей. Земля в долине оскудела, народ обнищал. Люди стали уходить из долины^ Там, внизу, легче найти работу, и землю там пашут на железных быках… Правда это или нет — не знаю. Одно верно, что с тех пор, как люди забыли о Латтанвали Дэви, счастье отвернулось от них.