Роберт Шекли - На суше и на море 1963

Профессор с искренним доброжелательством относится к начинаниям Новосильцева и хотел бы не обмануться в ожиданиях. Но увиденное поразило и его. Он пишет министру: «Я видел очень много дистиллярных заводов в Америке и Европе и по справедливости должен сказать, что фанагорийский завод по обширности зданий и аппаратов уступает весьма немногим иностранным заведениям такого рода..< На заводе везде порядок, чистота и деятельность; праздных и не понимающих свое дело распорядителей и мастеров не заметно».

Завод может перегонять в год до двух миллионов пудов нефти. Ее хватит пока на Кудако. Вслед за счастливой тринадцатой скважиной там удачно пробурены и другие. И все же дистиллярное производство то и дело стоит: не хватает сырья. Дороги — вот что держит теперь. Новосильцев едет тем путем, каким доставляется на завод нефть — от промысла до Тамани, все девяносто верст. Видит, тянутся по черноземно-глинистому бездорожью тяжелые бочки с нефтью, через увалы предгорий, через плавни Кубани и болотистые долины речек. Надрываются лошади. Возницы в задубевших от пота и нефти рубахах, с испитыми от лихорадки лицами плечом подпирают телегу с шестидесятиведерной бочкой, когда затонет по ступицы в грязи.

«Надо сплавлять нефть по Кубани, — решает Новосильцев, — а к ней от промысла пробивать дорогу».

Он вкладывает чуть ли не последние средства, получает ссуду. Летом 1868 года около пятисот землекопов вышли на плавни строить насыпную гать, возводить через речки мосты. В пятьдесят тысяч рублей обошлось строительство.

— О це добра дорога, — говорили потом станичники и старались свернуть на нее всякий раз, когда надо было ехать на юг от Кубани.

Одновременно Новосильцев покупает в Одессе старенький плоскодонный пароход в сорок лошадиных сил и три железные баржи к нему для перевозки нефти водой. Пароход обходится еще в пятьдесят тысяч рублей последних, что мог собрать Новосильцев, завязнув в долгах. По пути в Керченский пролив, у берегов Крыма, пароход попадает в шторм. Чудом он не идет ко дну, прибивается к берегу. Но две из трех барж разбиты, и их заводят для ремонта в Балаклавскую бухту.

Наконец преодолены все препятствия. От станицы Варениковской пароход отправился в первый рейс. Баржи налиты нефтью, привезенной с Кудако по новой дороге. Доставка облегчилась и стала вдвое дешевле. Новосильцев погружен теперь в новые планы: проложить от промысла до Тамани трубы на деревянных устоях и по ним перекачивать нефть. Это было бы еще дешевле производству и принесло бы великое облегчение людям. Он прикидывает стоимость. Обойдется такой маслопровод не меньше как тысяч тридцать пять.

Таких денег нет. И вообще у него, как оказалось, ничего уже нет. Через два года истекает срок аренды. Но он давно уже не хозяин в этих местах — со следующего же года, после того как забил фонтан на Кудако. Земли на Кубани Александр II пожаловал за заслуги в кавказской войне высшим воинским чинам. Кудако и окрестные места стали собственностью генерала Евдокимова. Тот, не отказавшись от прибыльного дела, оборудованных промыслов, не хотел, однако, утруждать себя излишними хлопотами — приказал нефть с Кудако продавать на месте.

Но старый полковник еще не хочет сдаваться. Он бурит скважины в Капустинской балке на Тамани и находит на глубине в сто шестьдесят метров очень легкую, отличную по качеству нефть. Правда, ее немного, надо идти на большие глубины — денег на это нет, в ссуде отказано. С великим трудом он получает разрешение и в 1873 году начинает поиски в Ильской долине, где много старых, заброшенных нефтяных колодцев. Все пять буровых дали тяжелую маслянистую нефть. Ее надо качать насосами.

Снова Новосильцев посылает в Петербург ходатайство о ссуде, выкладки, расчеты. Нужно не так много денег. Расходы быстро окупятся, ссуда будет возвращена, ведь нефть уже есть и наверняка будет найдена по всей Ильской долине. Петербург отвечает молчанием. Ему уже надоел этот неугомонный чудак, который гоняется за нефтью там, где ее, по мнению иностранных специалистов, нет. В том году, когда Новосильцев нашел ильскую нефть, по ту сторону Кавказского хребта, на Апшероне, забили мощные фонтаны, открывшие бакинскую нефть и надолго приковавшие к ней всеобщее внимание.

Вокруг Новосильцева все туже затягивается кольцо непонимания. Все яснее отчужденность и тех, кто прежде там, наверху, в силу сословных связей помогали ему. Порой он близок к отчаянию. Все состояние вложено в дело, которому какие-то злые силы не дают ходу. Сказываются годы — Новосильцеву уже за шестьдесят, дает себя знать непомерное напряжение многих лет. У него все меньше друзей, все меньше сил, чтобы отбиваться от нападок недоброжелателей. Впереди одинокая старость и нищета. И тут раздался смелый голос в защиту его начинаний. Это был голос молодого Менделеева.

Магистр химии и преподаватель столичного университета в двадцать три года, а в тридцать шесть — крупнейший философ-натуралист, поразивший современников гениальным открытием периодической системы элементов, Менделеев был уже всемирно-известным ученым. С широтой всеобъемлющего ума увидел он в трудах Новосильцева и других пионеров нефтяного дела знамение времени.

На его глазах рождалась новая, неизвестная до того область человеческой деятельности — нефтяная промышленность. Он ясно видел ее великое будущее. И со свойственной ученому неукротимой энергией и последовательностью включился в новое дело. На Парижской всемирной выставке его внимание привлекают стенды, показывающие быстрое развитие нефтяного дела в Америке. Он отправляется в Пенсильванию, чтобы увидеть все своими глазами. Внимательный ученый и неутомимый путешественник, он различает в первых успехах американских промыслов ростки технического прогресса. Но за ними — хищническая погоня за прибылями, культ бизнеса, пресыщенное самодовольство одних, «истощенные лица, отчаяние во взоре» других. «Новая заря не видна по ту сторону океана», — делает ученый горькое заключение.

Вернувшись из Америки, Менделеев едет на Кавказ. Очевидно, он встречается с Новосильцевым. В том же, 1876 году появляется его книга «Нефтяная промышленность в североамериканском штате Пенсильвании и на Кавказе». Корректуру этой книги Менделеев посылает Новосильцеву.

С жадностью вчитывается старый полковник в каждую строку. Это же и его мысли, и его раздумья, только окрыленные светом великого ума. Здесь и программа большой нефтяной промышленности России, и призыв к деятельности, и гордость за богатства своей страны, и горечь за российскую отсталость, и надежда.