Роберт Шекли - На суше и на море 1963

«У нас, — утверждает ученый, — нефтяные местности не менее обильны и не менее, если не более, надежны, чем в Америке». И Россия должна, преодолев косность, вступить на путь развития большой нефти. Кто решится сказать, — восклицает Менделеев, — что на притоках Кубани дело не пойдет со временем так же, как развилось оно на притоках Аллегани? Но когда? Тогда, когда спохватятся и вспомнят, что богатство не достается с одними акциями, облигациями, концессиями и тому подобными операциями, а создается только там, где берут от природы то, что нужно людям».

Необходимо, настаивает Менделеев, усилить на Кавказе деятельность бурения: «В Баку и на Кубани всего проведено по 30, много по 40 буровых скважин. В Пенсильвании их 12 000. Число наших в 200 раз меньше, а количество нашей нефти всего в 15 раз меньше американской. Вникните в это отношение».

Расширить поиски нефти в России, оборудовать промыслы современными устройствами: «Бурдюком, арбой, бочками — нельзя обойтись при развитии дела… от колодцев надо провести трубы… при них обзавестись станциями с большими резервуарами, с сильными насосами. Дело это требует не жадных, желающих все захватить в руки, а расчетливых людей, капиталов и знания». Он призывает оказывать государственную поддержку пионерам нефтяной промышленности — Новосильцеву и В. А. Кокореву, пробурившему первые скважины в Баку.

— Пионер поневоле — на все один, — повторил Новосильцев в задумчивости фразу из книги и отложил верстку в сторону. Перед глазами прошли годы борьбы в одиночку за нужное, очень нужное России дело. — Нет, Дмитрий Иванович, дорогой, теперь не один, теперь с вами вместе.

Он по-военному выпрямил начавшую сутулиться спину:

— И мы еще повоюем!

Храбрый, опытный воин, он не видел своего главного, смертельного врага, против которого бессилен и великий Менделеев. Этим врагом был иностранный капитал, рвавшийся к нефтяным богатствам России.

Через год, задавленный долгами, вконец разоренный и больной, Новосильцев умер на чужой постели, в Симферополе, куда поехал по делам.

Менделеев видел этого врага. И ему по-человечески больно за Новосильцева. «Сам я слышал от Ардалиона Николаевича, — пишет он позднее, — всю историю его кубанских предприятий… понимаю типическую поучительность истории происшедшего с Новосильцевым… Придет время расцвета русской промышленности и объяснит те причины и привычки, которые сламывали в русском прошлом даже столь предприимчивых и сильных по характеру людей, каков был А. Н. Новосильцев».

Смерть старого полковника открыла иностранным дельцам дорогу на Кубань.

В те дни, когда окрыленный поддержкой Менделеева Новосильцев готовился к новым боям, в купе экспресса мистер Тведдль листал выдержки из книги великого химика в переводе на английский. Американец направлялся на Кавказ. Вскоре Министерство финансов России получило ходатайство Тведдля. Он просит разрешения на строительство нефтепровода, соединяющего бакинские и кубанские месторождения с Черным морем и на концессию земель в пятидесятиверстной полосе от нефтепровода. Он хотел бы получить право разведки, добычи и переработки нефти на отчуждаемой территории и торговли нефтепродуктами в России и за границей.

Это была столь бесцеремонная попытка захвата всех нефтяных богатств России, что и российское правительство, не отличавшееся дальновидностью, вынуждено было в концессии отказать. Но кубанскую нефть Тведдль все же захватил. В марте 1879 года, через три месяца после смерти Новосильцева, ему с разрешения правительства было передано все нефтяное хозяйство края.

Д. И. Менделеев, продолжавший пристально следить за развитием нефтяного дела в России, побывал через год у Тведдля. Перед этим, приступая к научному исследованию нефти, он совершил большое путешествие по Северному Кавказу и Закавказью.

Кубань вновь привлекла внимание ученого. «Здесь нефти надо ждать много, — подтверждает он еще раз, — здесь она расположена по длинной прямой линии, параллельной хребту и идущей около предгорий, примерно по направлению, установленному Новосильцевым».

Самоуверенность Тведдля при ограниченном кругозоре, его попытки повернуть дело на американский манер раздражают ученого. Тведдль, по его мнению, «чересчур рассчитывает на свою деятельность, ему едва ли охватить то, что он забрал». Кубанский орешек и в самом деле пришелся Тведдлю не по зубам. Из сорока скважин удачными оказались лишь шесть. Надежды Тведдля на легкую наживу не оправдались, и он покинул неласковые берега Кубани. Вместо него хозяйничать на нефтепромыслах стало французское акционерное общество, просуществовавшее на Кубани без особых успехов до начала XX века.

Вскоре Баку с его мощными источниками, а затем Грозный надолго отвлекли внимание нефтяных дельцов от Кубани. Твердый орешек остался нераскушенным. Ветшали постройки, иссякали фонтаны, на промыслах упадок и застой.

— Без светоча науки и с нефтью будут потемки, — любил повторять Д. И. Менделеев.

Уничтожением этих потемок он занимался до конца жизни. И до конца жизни верил в большое будущее кубанской нефти, видел мысленным взглядом «вторую Калифорнию на Таманском полуострове».

Через год после смерти Менделеева, в 1908 году на Майкопских промыслах появился бедно одетый человек средних лет, в студенческой фуражке с эмблемой Петербургского горного института. Он работал в геологической партии, в свободные часы ходил по промыслам, присматривался к нефтяным делам.

Дела были явно неважны. Разведка где попало, по-американски — «на дикую кошку». Дельцы, проходимцы облепили промыслы, ведут вокруг нефтяных месторождений мышиную возню: разгораживают и перегораживают участки заявочными столбами, продают и перепродают клочки земли. О деле, о самой нефти не думает из них никто.

— Столбопромышленники, — иронически бросает человек и, встряхнув густой русой шевелюрой, снова берется за геологические инструменты.

На следующий год этот плотный, прочно скроенный человек с острым взглядом исследователя и крепкими руками крестьянина снова появляется у буровых скважин предгорий; через два года его видят шагающим от одного грязевого вулкана к другому на Тамани. Бедняцкий сын и сельский учитель, горбом своим пробившийся к знанию и лишь в тридцать девять лет получивший диплом инженера-геолога, Иван Михайлович Губкин основательно, по-хозяйски взялся за кубанскую нефть.

— Прежде всего по боку «дикую кошку».

Он проводит множество исследований и на основе их составляет структурную карту майкопского нефтяного района — карту подземного рельефа. Карта должна обозначить возможные «ловушки» нефти, установить закономерности в их размещении. И вот приходит первое открытие. В геологической науке господствует так называемая антиклинальная теория, согласно которой залежи нефти всегда находятся под своеобразной покрышкой изогнутых куполом плотных пород. Губкин впервые в мире обнаружил совсем иную по форме залежь. Она похожа на длинный речной рукав.