Сергей Барк - Трансформер [СИ]

Марк бросил неуверенный взгляд на родителей. Отец стоял у стены, сложив руки на груди, а папа старался не выпустить мстительную улыбку наружу.

Да уж, Родион успел «очаровать» обоих, и никто теперь не собирался приходить им на помощь.

Нужно просто сказать, что он друг. Пусть Родион и держал его так, словно Марк принадлежит только ему (что, в сущности, не являлось такой уж неправдой), но все же они никогда не говорили о своих странных отношениях, и уж тем более Марк не знал кого видит в нем Родион, несмотря на то, что признавал в омеге пару.

— Меня зовут Родион, — не дав замешкавшемуся Марку раскрыть рта, представился Сокольников. — Я альфа вашего внука.

Повисла пауза. Дедушки ошарашенно заморгали. Выражение лица родителей тоже изменилось, пока у Марка крутилась в голове только одна фраза — «Я альфа вашего внука!» Неужели он перед всеми признавал омегу своей парой?!

Перед всеми?!!

— Что же вы нам ничего не рассказывали? — рассерженным тоном обратился Сергей Макарович к растерявшемуся сыну. — Нам очень приятно познакомиться с вами, Родион, — и протянул руку для пожатия.

Следом представились и остальные.

— Но ведь Марк еще такой маленький, — запричитал Лев Кириллович, папа отца. Внешне самый старший из омег абсолютно не соответствовал собственному мужественному имени. Хрупкий тонкокостный дедуля не на шутку разволновался, бросая встревоженные взгляды на единственного внука.

— Не беспокойтесь. Я понимаю, что Марк еще не готов к взрослым отношениям, и я ни за что не причиню ему вреда.

Родственники одобрительно закивали, оставшись довольными зрелым поведением Родиона, пусть альфа и слукавил отчасти — если бы не школа и их план, кто знает, сохранил бы Марк еще свою девственность…

Марк же от такой чрезмерной заботы и слишком откровенных разговоров (учитывая, что всё это были его родственники), покраснел как рак и хотел вырваться, чтобы немедленно скрыться в ванной и не выглядеть тем, кем он и являлся — ребенком. Но альфа держал крепко и уверенно.

— Все хорошо, — шепнул он ему, когда процессия наконец двинулась к праздничному столу.

Родиона усадили рядом с Марком. В мгновение ока перед ним возникла тарелка и приборы, и тут же ему стали подкладывать салатики и мясо, наперебой расхваливая блюда.

Омега кидал внимательные взгляды из под русой челки. То, что еще недавно казалось бредом сумасшедшего, происходило прямо на его глазах. Родион Сокольников сидит в их квартире! Отмечает Новый Год с его семьей, перед которой признал себя его парой! Его — трансформера! Самого обычного, самого невзрачного омегу школы! И теперь так спокойно рассказывает дедушкам о себе, своей семье и делится планами на жизнь.

Естественно, об уговоре между альфой и родителями им было ничего не известно, но ведь папа и отец непременно посвятят старичков в тайну, иначе у Марка разорвется сердце, если дедушкам предстоит услышать о гибели любимого внука.

Тем временем допрос закончился и, видимо, Родион прошел его с блеском, судя по тому, как взрослые обменивались довольными взглядами. Разговор медленно перетек в обсуждение ушедшего года, опостылевших грядок и артрита.

— Спасибо, — тихонько шепнул Марк, когда их наконец оставили в покое.

— За что? — вторя его тихой благодарности, спросил Родион.

— За то, что остался с нами. Твои наверное жутко расстроились из-за того, что ты не мог остаться?

— Я мог остаться, — альфа кинул короткий взгляд на робевшего омегу и вернулся к содержимому тарелки. — Но не захотел.

У Марка засосало под ложечкой и он сглотнул, словно ему только что признались в любви. Казалось бы, радуйся тому, что имеешь, но от легкой эйфории сбывшейся мечты Марк заерзал и прошептал:

— А… почему не захотел?

— Решил, что одна глупая мелочь распустит сопли без твердой руки.

Омега собирался было возмутиться такому мнению, но Родион поднялся из-за стола:

— Извините, но я краду у вас Марка.

Все сидящие за столом обернулись к ним, и по выражению родных лиц, Марк понял — будут возражать.

— Я еще не вручил ему подарок. А он заготовлен в другом месте. Вы не против?

Слова протеста так и не были произнесены.

— Хорошо, — ответил за всех отец. После признания Марка своей парой, папа с усердием подкладывал селедку под шубой в тарелку будущего зятя, выглядя более благосклонно. — Не забудьте позвонить, чтобы мы не волновались.

Многозначительный взгляд папы, предназначенный Родиону, был истолкован верно: «Я уверен, что Марка мы сегодня больше не увидим, так что изволь сообщить, где находится наш сын и все ли с ним в порядке».

— Конечно, Александр Иванович. Спасибо за вкусное угощение и гостеприимство. С праздником вас.

Родня зашумела и поднялась, желая лично проводить внучека.

— Мы едем к тебе?

— Да. Я попросил приготовить нам ужин и не хотел бы, чтобы старания людей в праздник пропали даром. К тому же, несмотря на то, что у тебя очень приятная семья, я бы все же предпочел побыть с тобой наедине.

Родион сгреб Марка с сиденья и заставил боком пересесть к себе на колени.

— Так-то лучше, — резюмировал альфа, прижимая пригревшегося мелкого ближе и целуя.

У Марка не было возражений. Горячие мягкие губы ласкали жадно, требовательно, желанно.

Марк позволил откинуть свою голову, открывая альфе полный доступ. Его скулы, щеки, шея горели под страстными касаниями. Омега позволял все, тайно моля о большем.

И если бы Родион отпустил себя и переступил черту, сломав все, что задумано, омега не обиделся бы ни капельки и, наверное, даже не расстроился. Находиться рядом с обожаемым человеком так близко, так тесно, так ослепительно, что все остальное медленно истекает за грань важного, за пределы ценного и нужного. Пусть горит синем пламенем весь свет, если любимый держит тебя в объятьях так, словно скорее позволит отрубить себе руки, чем выпустит тебя хоть на мгновенье…

Когда машина остановилась, и омега с припухшими губами вывалился наружу, Родиону пришлось ловить мальчишку за край куртки, ибо ноги того совсем не слушались.

Обеденный зал был именно таким, как часто показывают в кино, огромный, залитый мягким золотым светом, с высокой пушистой елкой, наряженной серебряными и красными шарами. Огоньки гирлянд медленно зажигались и тухли, притупляя ощущение времени и пространства.

Стол, убранный белоснежной скатертью в пол, с золотыми тройками подсвечников и посудой с тонкими кольцами напыления в тон, был накрыт на двоих.

Родион подвел омегу за руку, усадил, придвинув стул. Дворецкий разлил молодым хозяевам шампанское.

— Благодарю, Максим Семенович. На сегодня вы свободны, как и весь персонал кухни.