Сергей Барк - Трансформер [СИ]

Шестое января.

«Скука смертная. Сижу привязанный как пес. Делать нечего, все разъехались, даже развлечься не с кем… да и не хочется что-то — затрахал падла. У него всю ночь стоит, хоть соси. Но хуй дождется. Свалю при первом удобном случае

Скайпился с близняшками)). Вот клянусь, они совсем не растут. Уже второй год, а они едва до камеры достают и то на коленках. Показывали мне новые машинки. Молодец няня, хоть кому-то в этом доме есть дело до детей.»

Второе января.

«Трахаюсь по расписанию. Эта сука, смела мне пригрозить, что раскроет правду если я молча не стану подставлять жопу. Хуй с тобой, дерьма кусок, если не можешь нормально встречатся уебище то, жизнь тебя уже неплохо наказала. А я добавлю. Не приду сегодня. Хоть до утра жди.»

Двадцать девятое декабря.

«Мудак отправил в больницу троих… задача осложняется. Блядь, как же сидеть больно. Порвал меня гнида. Но слезы соберу потом, ты не первый детка. Тогда ни сломали, а уж у тебя и подавно кишка тонка. Ты еще заплатишь за это, тварь…»

Двадцать шестое декабря.

«Эта мразь не плохо машет кулаками. Не думал что он разложит этого тупицу. А я еще выбирал с самыми тяжелыми кулаками… А он оказался хиляк жалкий, толку что альфа. Как они вобще надоели мне, эти тупоголовые макаки, считающие что мир крутиться вокруг них!

Ладно, членоголовых в сторону. Братики писали вчера, что их хвалили на уроке рисования. Они у меня талантища, сразу видно гениальные детки. Ничего разберусь с этим чмом и снова приступлю к поискам, времени у меня достаточно, еще только первый курс. Сокольников конечно отпадает, но есть у меня на примете еще парочка кандидатов. Таких против чьих семей отец никогда ни выступит. Дождитесь мои зайчики, я не дам вас в обиду. Чего бы мне это не стоило.»

Двадцать четвертое декабря.

«Эта мразь, меня изнасиловала. Я просто ненавижу эту суку! Эту наглую сволочь считающую, что это так просто сойдет ему с рук! Да плевал я на Сокольникова с высокой колокольни! Завтра же найду кто наваляет ему по его гнусной роже. Зачем он вобще рот разинул?! Какое его дело! Мудила! Не дает никто, вот и решил, что сможет меня использовать! И ни таких как ты хавали! Уебок! Начинай молится…»

Было жутко неудобно, жарко и нечем дышать. С губ сорвался подавленный стон, голова отчаянно раскалывалась. Веки Лекс и вовсе не мог раскрыть, белесые вспышки опаляли кипевшие мозги. Хотелось глотнуть воздуха, но плотная материя не давала выбраться.

А уже через секунду удушливые силки исчезли. Свежий прохладный воздух коснулся горячей кожи. Облегчение заставило крякнуть на выдохе, и новый удар мигрени запульсировал в висках.

— Пей, — его голову подняли, а в губы толкнулась гладкая поверхность. Протестовать было невозможно, и обнаружившаяся в следующее мгновенье жажда жадно потянула влагу в першившее горло.

Вода приносила живительное удовольствие, но уже через три глотка стакан отняли, заставив Лекса протестующе замычать и потянуть конечности в поисках желаемого.

— Открой рот, — он послушно позволил челюстям разжаться. Что-то легкое упало на язык. — Таблетку запей.

Послушно выполнив все, что от него требовалось, омега поежился. В груди на мгновение захолонуло, голая кожа пошла мурашками, заставляя сворачиваться в куль. Сверху упало тяжелое одеяло, и Лекс поспешил спрятать нос.

Шевелиться или говорить не хотелось, единственное, о чем волновался омега в данную минуту, это затихающие вспышки в голове, к которым он тщательно прислушивался, будто карауля в засаде.

По комнате кто-то ходил. Скрипы и шорохи сопровождали снующего повсюду человека. Затем скрипнула дверь, щелкнул замок и все спасительно стихло.

Через пять минут сознание благополучно спряталось в сон, не позволяя хозяину терпеть мучительное похмелье.

Очнувшись во второй раз, Лексу все же пришлось разлепить глаза. Все плыло, но в голове стучало менее настойчиво, скорее, привычная после перепоя тяжесть заполняла мозг, не давая быстро шевелиться и соображать.

Сориентировавшись в чужой комнате, Лекс отыскал душ. После проведенного там часа ему значительно полегчало — прохладная вода бодрила, убирая сонливость и легкую тошноту.

В комнате снова хлопнула дверь.

Завернувшись в темный халат Филиппа, висевший на крючке, Лекс выполз наружу.

Альфа снимал форменный пиджак стоя у шкафа, на омегу он даже не взглянул.

— Что я тут делаю? — слабо прохрипел Лекс.

— Тебе лучше знать. Это же ты вломился ко мне посреди ночи с ножом в руках.

Ему понадобилась пара минут чтобы переварить услышанное:

— Врешь.

— Твое? — Филипп вынул складной нож из кармана, заставляя вытаращенные глаза поползти ко лбу.

— Быть не может, — выдавил Лекс трясущимися губами.

Альфа, как ни в чем не бывало, раздевался, пока судорожный взгляд омеги метался по чужому телу.

— Ты не… я тебя не ранил? — Филипп презрительно гоготнул, заставив Лекса сжать от досады зубы. — Ну и охуенно! Гони мои вещи, и я пошел.

— Не так быстро, — обронил альфа, когда он уже схватился за аккуратно сложенную стопку одежды.

— Чего еще?

— Течка когда? — вопросом на вопрос ответил Филипп.

От такой наглости омега опешил, непривлекательно открыв рот:

— А не пошел бы ты…

— Нет, — бесцеремонно оборвал Филипп, — так когда?

— Отвали, придурок.

— Еще одно слово, и ты сам знаешь, что случится, — за показным спокойствием разом проступила угроза.

Омегу передернуло. От «воспитательных» пощечин он уже порядком отвык.

— Тебя это не касается, — рыкнул он, напоминая взъерошенного воробья.

Филипп положил руки на его плечи, сжал несильно, привлек к себе вплотную, терпеливо выдохнул:

— Когда?

Лекс насупился и надул щеки, но сердце предательски дрогнуло:

— Дня через два.

Филипп мгновенно отпустил его:

— Останешься пока здесь.

— И не подумаю! — Лекс не мог поверить, что у этого… еще хватает наглости распоряжаться им после всего!

— Останешься, — настойчиво, но не зло повторил альфа.

— Зачем? Снова потрахаться пока дают, а потом дать пинка под зад?

В голосе откуда-то звякнула непрошеная обида.

— Нет.

«Черт, да что он о себе воображает! Только не плачь, только не плачь, Лекс! Нельзя!»

— Тогда зачем? — омега еле сдерживался, чтобы не устроить истерику.

— Я тебя хочу, — просто ответил Филипп, так, словно попросил бутылку минералки в магазине.

— Тоже мне новость, — нос уже заложило.

Секунда — и Филипп уже смотрит в опухшие от слез омуты его глаз:

— Хочу надолго… Сколько ты стоишь?

Время остановилось.

Удушливый ком осел в горле, кровь отхлынула от лица. Лекса замутило. Сколько же непередаваемого надрыва и смертельной обиды отразилось в его чуть раскосых глазах!