Генри Каттнер - Нечеловеческий мир

Кэрнс вышел в общую комнату. Пэрри придвинулся к Фергюсону.

- Получается, голландец смылся, да? Вместе с девушкой?

- Похоже на то.

- И кто же нас теперь поведет?

Ничего не ответив, Фергюсон пошел за Кэрнсом. Доктор открыл высокий шкаф и стал рассматривать висящие там свертки темной материи.

- Он все-таки взял один костюм. Я не позволю ему сделать это! Величайшее открытие, на пороге которого стоит Человечество... и сентиментальность одного человека может выбросить на ветер такую возможность! Ну, уж нет!

Кэрнс вытащил один из бесформенных плащей и стал сворачивать его в аккуратный сверток.

- Что вы собираетесь делать? - тихо спросил Пэрри.

- Я иду за ним, - резко ответил Кэрнс. - Я верну девушку!

- Лучше возьмите с собой снотворное, - взяв аптечку, порекомендовал Сэмпсон.

- Да, - сказал Пэрри. - И не забудьте, что у Грута есть оружие.

- У меня тоже, - прорычал Кэрнс.

- Не возражаете, если мы пойдем с вами? - спросил Пэрри. - Вам может понадобиться помощь.

Доктор замешкался, в его глазах появилась нерешительность.

- Послушайте, - наконец, сказал он, - можете идти, если хотите. Радия там полно. Мне он не нужен. Меня интересует только девушка. Но это будет опасно. Материала хватит, чтобы сделать костюмы для всех, но радиевые ожоги - не единственная опасность, которая будет подстерегать вас. Вам придется решить, готовы ли вы пойти на такой риск.

Фергюсон взглядом обвел всех находящихся в комнате. На лицах Сэмпсона и Пэрри читалась только жадность и осторожность. Но лицо Кэрнса обуял глубокий страх, прикрытый желанием все исправить. Из всех четверых, только Кэрнс бывал в этих неизведанных землях. Но и он не мог вспомнить все, что видел там.

- Если мы быстро догоним их, Грута будет задерживать девушка, - сказал доктор. - Она еще не скоро восстановится после последнего укола, который я дал ей. Но как только она окончательно проснется, станет сложнее. - Он взял аптечку. - Вы определились?

- Конечно, - ответил Сэмпсон и встал.

Пэрри просто кивнул. Кэрнс посмотрел на Фергюсона.

- А ты?

- Я тоже пойду, - сказал Фергюсон.

Но мышца в уголке его рта продолжала непроизвольно подергиваться.

Пока они собирались, он раздумывал. У него слишком богатое воображение, вот в чем была проблема. Годы бесцельных странствий не полностью заглушили первоначальный энтузиазм, Фергюсон все еще оставался ученым и мечтателем. В безопасной изолированной среде лаборатории мало оставалось места для неизвестного. Могло не доставать части уравнения или какого-нибудь химического элемента, но в лаборатории у вас всегда все под контролем. Здесь же, на мрачной окраине мира, все происходит само по себе, подобно мощным рекам, берущим свое начало на заснеженных вершинах Анд, и текущих через бескрайние джунгли без всякого вмешательства со стороны.

Да, Фергюсон боялся того, что они могли найти. Но любопытство уже не позволяло ему отступить.

Они взяли только легкие полевые рюкзаки. И пошли на север, к высоким голубым вершинам Серры. Но не догнали Яна Грута.

КОГДА ОНИ, наконец, нашли его, он уже был не Яном Грутом.

Наступило утро второго дня, Кэрнс становился все более беспокойным, как человек, приближающийся к тому, что его мудрое подсознание не дает ему отчетливо вспомнить.

- Я не уверен, - сказал он наутро после того, как они собрали лагерь и пошли по едва различимой тропинке, идущей через джунгли. - Думаю , мы уже почти на месте. Но больше я ничего не могу вспомнить. Мне казалось, что я узнаю дорогу, но все такое размытое. - Он покачал головой.

Сэмпсон лишь упорно шел вперед, а Пэрри окинул доктора холодным, подозрительным взглядом. Здесь, в джунглях, Фергюсон начал понимать своих спутников лучше, чем мог это сделать на станции. Здесь они были простыми искателями приключений, не особо переживающими из-за этики, поскольку этика являлась ненужным багажом в амазонских джунглях. Пэрри обладал хорошим воображением и, следовательно, потенциально был более опасен, Сэмпсон имел непоколебимое прямодушное упорство.

Будь ставки поменьше, Фергюсон, может, принял бы меры предосторожности, но их ждало состояние, которого бы хватило на сотню человек. Он продолжал гадать, достаточно ли тут радия, чтобы наполнить импровизированные, покрытые свинцом контейнеры, сделанные им на скорую руку. Даже если заполнить их только наполовину - этого хватит всем!

К тому же, этот элемент не нужно было извлекать из уранинита. Грут сказал, что радий лежит прямо на камнях целыми пластами. Фантастика - но Фергюсон видел радий, который голландец принес с собой.

В глубине его сознания начало пульсировать возбуждение. С тех пор, как он пустился в приключения, ему впервые представилась реальная возможность разбогатеть. На этот раз удача улыбнется Фергюсону.

Кэрнс как-то спросил его об этом, и Фергюсон нарушил долгое молчание.

- Вы занимались исследованиями, доктор. Когда-то у меня тоже была работа. Но больше ее нет. Меня интересует радий, и ничто не помешает мне добраться до него.

- Ничто? Ты искушаешь судьбу.

- Я узнал, насколько важны деньги, - медленно сказал Фергюсон и стиснул зубы. - Более важны, чем все остальное. Я встречусь с дьяволом, если будет нужно. Я собираюсь вернуться в Нью-Йорк и... ну, еще много всего. Но это будет позже.

- Ты же инженер - металлург. Ты должен знать, насколько, на самом деле, неважны такие институты, как экономическая система, Фергюсон.

- Не для меня. Уже нет. Сейчас для меня богатство - это все.

Дальше они шли молча, смотря по сторонам, чувствуя на себе взгляд джунглей. Следящий взгляд. Это было очень странное ощущение. Фергюсон никогда прежде не испытывал его - словно деревья и камни, мимо которых он проходил, обладали почти что разумом, словно все джунгли знали, куда они идут и зачем, и джунглям это не нравилось.

Фергюсон и раньше слышал, как чувствительные люди жалуются на всеобъемлющую, бесчувственную безразличность леса к страданиям людей. Но он никогда не думал, что пойдет через лес, чьи угрозы будут почти осязаемы, по дикой местности, наблюдающей без глаз и прислушивающейся без ушей за теми, кто идет по ее тропам.

Запах дикой жимолости стал очень сильный.

И Кэрнс нашел Грута.

Здоровяк лежал поперек тропинки, наполовину завернутый в удушающие лианы и листья так, что они вполне могли пройти мимо, если бы проницательный взгляд ученого не заметил под листьями проблеск голубой рубашки голландца.

Они попытались освободить его, хотя по тому, как перекатывалось тело, когда его тащили, уже поняли, что он мертв. Лианы не отпускали его.

- Он связан, - сказал Сэмпсон. - Она скрутила его лианами и ушла.