Александр Войкин - Демон танцующий

Славно повоевали, что сказать.

Зато можно полежать и отдохнуть, ни о чем не думая. Хотя нет, надо кое-что узнать.

— Так кто ты все-таки такой?

«Тебе пока не стоит этого знать, Чума», — с готовностью откликнулся мертвяк, до этого внимательно разглядывавший меня. «Достаточно того, что я наблюдатель».

— Ага, — сказал я сам себе. — А наблюдать ты должен за моими успехами, так?

Он промолчал. Значит, предположение оказалось верным. Вот только кто тебя послал?

«Всему свое время. Сейчас ты должен излечить повреждения и отправиться в путь. Нужно спешить».

Я бы с радостью, но, видишь ли, повреждения, несовместимые с жизнью, и все такое. Ах да, я же нежить.

— Если бы знал, как мне это сделать, — пробормотал я. — Если б зомби были пчелами, то они бы нипочем и ни за что на свете не стали строить дом…Пчелы…Мёд…

Внезапная мысль оказалась настолько противной и безумной, что я тихонько захихикал, но взвыл от боли и заткнулся.

«Это может сработать. Я перенесу тебя поближе».

— Ни за что! Разве я могу так поступить с ней? — прохрипел я. Страж равнодушно пожал плечами.

«Тогда ты будешь лежать здесь еще сто двадцать восемь дней и затем умрешь».

Я стиснул зубы до хруста. Проклятье! Почему должен поступать таким образом? Разве нет другого выхода? Я человек, черт возьми! По крайней мере, был им. Я не имею права выживать за счет такого.

«Если ты не отбросишь свои принципы, то долго не протянешь в этом мире, Чума», — голос Стража источал лед. — «Все, что ты делаешь, приближает тебя к цели. К той, которая выгодна не только тебе, но и моим хозяевам. Но для этого ты должен измениться, убить в себе слабости и принять силу безумия, тьму внутри себя. Даже тогда ты вряд ли будешь способен победить высших епископов Конклава, но…».

Конклав! Я двигаюсь вперед ради того, чтобы снова стать собой! Если отброшу все человеческое, разве, вернув прежний облик, я не превращусь в монстра? Тогда даже ее смерть окажется напрасной, скажешь, нет?

«Твои позиции морали неприемлемы. Ты еще поймешь, насколько ошибаешься. Твои враги настолько могущественны, что в нынешнем состоянии тебе не выстоять и минуты. Решай сам, но поверь мне: обычным способом ты не станешь прежним».

Страж развернулся и зашагал прочь.

— Куда ты? Эй! Стой! — крикнул я. Однако он не обернулся и не остановился, и тяжелые шаги вскоре затихли вдалеке.

Я остался совершенно один наедине с трупом женщины и трех тварей, убивших ее.

К вечеру пошел дождь, а я все еще боролся сам с собой, не желая уступать вновь проснувшуюся человечность. Чем буду отличаться от демона и прочих темных монстров, если сделаю то, что одобрил Страж?

Но с другой стороны, лежа здесь, мне ничего не добиться. Рано или поздно сюда забредут другие твари, сильнее этих и тогда мне придет конец.

Но и жрать труп Наи я тоже не хочу!

Зарычав от бессилия и злобы, с трудом перекатился набок и, схватив тело змееклюва, впился зубами в гнилую плоть. Мне жутко хотелось блевать, но я терпел и жрал эту тварь, несмотря на то, что труп был убит мной с помощью магии, а значит, мало годился в пищу.

Обглодав ногу монстра, остановился и, с трудом удерживая съеденное внутри, прислушался к себе.

Прошло несколько часов, но регенерация даже не думала начинаться. Похоже, зараженная плоть не подходит.

Я ощутил, как по лицу потекли слезы горечи и обиды. Я злился сам на себя за то, что не сумел обуздать проснувшееся безумие тогда, в самом начале пути. Быть может, охотник с радостью бы помог добраться до столицы, и сейчас я вновь стал бы человеком…

Когда наступила ночь, я ползком добрался до тела Наи и лег рядом. Труп уже давно остыл, а голова лежала где-то в траве. Так даже лучше. Не хочу видеть ее лицо.

Думаю, многие из моих современников смотрели популярное шоу «Выжить любой ценой», где Беар Гриллз каждый раз оказывался в самых интересных местах Земли, с минимумом экипировки, и был вынужден выживать, используя то, что дает природа. И жрать всякое неприглядное, лишь бы не умереть с голоду.

Мне голодная смерть не грозила, но я должен двигаться дальше. Но для этого нужно поглотить живую плоть, которая запустит процесс регенерации и позволит восстановить это мерзкое тело. А поблизости есть лишь один труп, подходящий под эти требования. Не гнилой, свежий, принадлежавший красивой молодой женщине. Единственной, кто сумел переступить через нормы морали, понять и простить меня, кто пожалел, готов был помочь.

Каким уродом надо быть, чтобы сожрать её?

Я стиснул зубы, бессильно глядя в звездное небо, усеянное необычайно яркими огоньками. Боги, зачем вы заставляете меня поступать так? Почему каждый раз я должен все дальше и дальше отбрасывать свою человечность, избавляться от неё, закапывать глубже внутри себя, превращаясь в настоящего демона? Для чего? Кому это нужно?

Я с самого детства ненавидел насилие, пытался помогать окружающим, делиться теплом и добротой. Но смерть родителей вывернула все чувства и мироощущение наизнанку, заставила озлобиться, пробила в черепушке несколько сквозных отверстий, которые потихоньку пропускали воздух, позволяя мне становиться немножко психопатом. А я держался! Закусив губу, сжав кулаки, но держался, не позволял себе сорваться, ведь ни папа, ни мама не хотели бы для своего ребенка такой судьбы.

Держался…до того дня, когда попал в этот больной мирок. И даже здесь ухитрялся брать все под контроль, несмотря на боль, что сопровождала приступы безумия. Да, оно вырывалось на свободу, но могло быть и хуже!

А теперь треклятая Судьба привела меня к этому моменту, событию, выбору. Дороги сошлись на перекрестке, где нужно окончательно решить: остаться ли человеком — и сдохнуть, или переступить через все свои прежние принципы, утратить человеческий облик — но выжить.

Слезы текли по лицу, пальцы уцелевшей руки мелко подрагивали, из осколков груди вырывались едва слышные всхлипывания.

— Я хочу жить… хочу снова стать прежним, не видеть эту уродливую рожу в отражении…Прости меня за это, если сможешь, — запинаясь, прохрипел я, а затем, собравшись с духом, вонзил зубы в нежную плоть. Ее мясо было невероятно вкусным, по сравнению с плотью монстра. Но есть Наю было тяжелее в сто крат. Я давился, рыдал, умолял о прощении, но жрал, понимая, что это единственный путь, и другого выбора просто не было.

Когда на рассвете Страж вернулся, мои раны уже затянулись, а сам я сидел у дерева, стараясь не глядеть на останки охотницы. Я ненавидел себя, ненавидел Стража и его хозяев, проклинал весь этот мир. Но нужно двигаться дальше, несмотря ни на что. Поэтому я поднялся и, кивнув мертвяку, зашагал в сторону дороги.

«Ты сделал правильный выбор, Чума», — голос Стража лучился довольством. Я стиснул зубы, даже не думая останавливаться или отвечать. Боюсь, что не смогу сдержаться, сорвусь, попытаюсь прикончить его — и проиграю.